Окно было такое маленькое, что выбраться через него не смог бы даже ребенок. Маленькое и грязное. Должно быть, его не мыли с тех пор, как построили дом, и стекло было таким пыльным, что Женя с трудом разглядела через него грязный двор, покосившийся забор и полуразвалившийся, крытый дранкой сарай.
Она отошла от окна насколько позволяли размеры каморки.
Три шага в ширину, четыре в длину – вот и все ее жизненное пространство…
Что делать?
Ждать, пока вернется Лом и приступит к допросу с пристрастием?
От одного этого ожидания можно сойти с ума!
Да, втянула ее Кристина в неприятности!
А сама-то сумела сбежать и сейчас прячется где-нибудь в тепле…
Женя заходила быстрее, чтобы согреться, но это мало помогало, холод пробирал ее до костей.
Кроме этого, здорово хотелось есть.
Женя вспомнила меню ресторана «Розовый фламинго». Так они там ничего и не съели, только коктейли пили… Сейчас бы она не отказалась от любого из блюд… что там предлагали? Фламбе из моллюсков по-эльзасски… она никогда такого не пробовала. Интересно, на что оно похоже? Наверняка что-то очень вкусное.
Или лангуст с провансальским соусом… наверняка тоже вкуснятина! Да и от анчоусов с дикими травами по-бургундски она бы сейчас тоже не отказалась…
Рот наполнился слюной, живот подвело от голода.
Чтобы как-то отвлечься от голодных мыслей, Женя решила чем-нибудь занять свою голову, но в голову эту не лезло ничего, кроме злополучного меню, и она стала его вспоминать.
Фламбе из моллюсков по-эльзасски. Лангуст с провансальским соусом. Анчоусы с дикими травами по-бургундски. Миноги, маринованные с каперсами. Икра летучей рыбы по-норвежски. Нормандский рыбный пирог…
Дальше было еще что-то, но что?
Почему-то ей казалось важным это вспомнить.
Тут Женя вспомнила, что блюда в меню располагались так, чтобы первые буквы составляли название ресторана, вернее, его главную часть – фламинго.
Значит, остались два блюда – на буквы «Г» и «О».
Теперь она их легко вспомнила – гратен из лососины по-брюссельски и осьминог, зажаренный на гриле.
А еще она вспомнила, что попыталась по такому же принципу прочесть непонятную записку, которую нашла в индийском шкафчике. И у нее ничего не получилось.
Тут Женя вспомнила еще кое-что. Меню было составлено не только на русском, но и на английском языке – и там был соблюден тот же принцип, тот же прикол с первыми буквами. Первые буквы слов составили английское название фламинго – Flamingo.
А что, если попробовать перевести бессмысленную записку из индийского шкафчика на английский?
Эта идея показалась Жене дурацкой, но ей все равно чем-то нужно было занять голову, чтобы отвлечься от холода, голода и от безрадостных мыслей о своем будущем.
К счастью, английский язык она помнила неплохо, в институте занималась на специальных курсах, поэтому легко перевела бессмысленную записку.
«Разнообразие долга приятный первостепенный отводить здоровую подкладку вычеркивать извещение».
По-английски получилось:
«Variety office nice paramount allot hearty lining efface notification».
Чтобы не запутаться с английскими буквами, Женя записала перевод записки на первом, что ей подвернулось, – на пыльном стекле крошечного окошка.
И внимательно взглянула на то, что получилось.
Сначала первые буквы показались ей бессмысленными – V, O, N, P, A, H, L, E, N…
Но, перечитав их еще раз и даже произнеся вполголоса, Женя поняла, что они вовсе не такие бессмысленные.
Особенно, если разбить их на две части.
Женя написала ниже на пыльном окне:
Von Pahlen.
Но это же… это же известная дворянская фамилия! Фон Пален – знатный остзейский, то есть прибалтийский род, сыгравший немалую роль в истории России! В этом роду были графы и бароны, генералы и сенаторы, губернаторы и министры, но особенно хорошо известен граф Петр Алексеевич Пален, принимавший активное участие в заговоре против Павла Первого и даже, возможно, нанесший несчастному императору роковой удар…
Женя немало читала про представителей этого старинного рода, когда проходила курс истории России.
Но почему эта дворянская фамилия была зашифрована в той странной записке?
Тут Женя вспомнила замечательный дворец графа фон Палена, расположенный на Екатерининском канале. Его показывал ей Иннокентий, когда они бродили по городу, обнявшись. И историю рода фон Паленов тоже рассказывал…
Может быть, записка отсылает ее именно к этому дворцу? Может быть, нужно туда отправиться?
Но что там нужно искать?
Дворец большой, не перерывать же его снизу доверху… на это может не хватить целой жизни, да и кто ей это позволит?
На всякий случай Женя подобрала с пола какой-то обрывок ветоши и стерла плоды своих изысканий, следы расшифровки – самое главное было теперь у нее в памяти.
При этом она аккуратно протерла пыльное окно, и ей стала немного лучше видна открывающаяся за этим окном картина. Впрочем, она не стала от этого менее безрадостной. Покосившийся забор, полуразвалившийся сарай, кривая сосна…
За окном быстро темнело, и скоро в Жениной каморке стало совсем мрачно.
Где-то за забором вспыхнул фонарь, но он был далеко, не освещал участок перед домом и не проникал в окошко, наоборот, от его света в Жениной каморке стало еще темнее. Теперь свет проникал в нее в основном через щели в стене, выходящей в большую комнату, где сидели бандиты. Стена была хлипкая, и, если прислушаться, можно было расслышать обрывки их разговоров.
Впрочем, ничего сколько-нибудь интересного или важного в этих разговорах не было.
Толян сокрушался, что не захватил водки, и предлагал сходить в магазин на станцию. Хряк прикрикнул на него, напомнил, что Лом не велел никуда отлучаться.
На некоторое время наступила тишина, потом Толян снова подал голос:
– Пойду хоть отолью…
На этот раз Хряк ничего не ответил, скрипнула входная дверь, и во дворе появился грузный силуэт Толяна.
Он подошел к сараю, встал спиной к дому, инстинктивно оглянулся, как всякий мужчина в таких случаях.
И тут Жене показалось, что возле сарая мелькнула какая-то стремительная тень.
Она напрягла зрение… но больше ничего не смогла разглядеть в темноте.
Женя уже подумала, что ей это показалось, что сгустившиеся сумерки и уставшие глаза сыграли шутку с ее зрением, – но тут тень снова мелькнула, на этот раз гораздо ближе к Толяну. Мелькнула – и снова исчезла, слившись с темной стеной сарая.
