Посмотрев на часы, фон Ризе поднялся. Подошло время радиоэфира. Последний сеанс Неволин пропустил, и он стал всерьез тревожиться за состояние одного из лучших своих агентов. Если до него доберется военная контрразведка, это будет большая потеря.
Барон вышел из кабинета и направился в радиослужбу.
— Что-нибудь для меня есть? — спросил он у оберфюрера Гюнтер, молоденькой женщины двадцати пяти лет.
Она сидела у радиоприемника и терпеливо вслушивалась в неспокойные шорохи эфира.
— Пока нет, господин штандартенфюрер, — подняла на него крупные светлые глаза оберфюрер.
Рихтер фон Ризе невольно задержал на ней взгляд. Абвер умел не только хорошо подготавливать своих агентов, но и прекрасно подбирать персонал. Чаще всего это были люди, отвечающие всецело немецким представлениям о чистоте арийской расы: белокурые, голубоглазые, выше среднего роста. Женщины были весьма привлекательны, вот только здесь существовало одно «но» — порой их хорошенькие личики существенно отвлекали от основной деятельности. Следовало сделать над собой некоторое усилие, чтобы заставить думать о предстоящей работе. Интересно, а фрейлейн Гюнтер подозревает о причиняемых ею неудобствах?
— Будем ждать, время еще есть.
Радиостанция в Яблонской школе, имевшей мощную многофункциональную антенну, была одной из сильнейших в Восточной Европе, способной уловить радиосигналы даже на расстоянии нескольких тысяч километров, что весьма удобно для агентов, заброшенных в глубь территории Советского Союза. Сетка радиоэфира покрывала едва ли не половину России. Если Неволин все-таки выйдет на связь, то его позывные не затеряются в эфирном шорохе.
— Есть сигнал, — посмотрела Гюнтер на штандартенфюрера, уже закурившего сигарету и неспешно пускавшего тонкую струйку дыма к самому потолку. Фон Ризе не без удивления отметил, что на сводчатом потолке проступили старинные, замазанные мелом фрески. Яблонская диверсионная школа размещалась в мужском монастыре. В кельях, скудных и тесных, со стенами в полтора метра толщиной, проживали агенты. Под учебные классы были оборудованы покои иерарха и кафедральный собор, а вот радиостанция была установлена в небольшой церквушке, использовавшейся в качестве склада после того, как монахов разогнали. Может, поэтому часть фресок все-таки сохранилась.
— Записывай!
Взяв листок бумаги, радистка быстро записала на листке точки и черточки. Когда запись была закончена, протянула его Рихтеру фон Ризе:
— Возьмите, господин штандартенфюрер.
— На этот раз больше, чем во всех прошлых случаях, — удовлетворенно кивнул фон Ризе. — Интересно, что такого он мог написать?
Штандартенфюрер вышел из отдела и быстрым шагом направился в свой кабинет. Хотелось как можно скорее расшифровать текст. Прошел мимо секретарши, что-то печатающей, и произнес:
— Я не принимаю.
— Хорошо, штандартенфюрер.
Плотно закрыл за собой дверь кабинета. Знал, что в ближайший час его не потревожит никто, и милая Хельга сделает все возможное, чтобы оградить его от незапланированного визита. Открыв блокнот с кодом, принялся расшифровывать послание:
«Юпитеру. Несколько дней назад познакомился с девушкой, работающей на сортировочной станции диспетчером. От нее удалось узнать, что идет переброска воинских подразделений на северное направление. Например, 104-й танковый полк 5-й гвардейской кавалерийской дивизии, а также 230-я стрелковая дивизия. Бобер».
Прочитав внимательно радиограмму, штандартенфюрер СС фон Ризе быстро набросал на листке бумаги:
«Бобру. Поддерживайте знакомство с девушкой с сортировочной станции. Полученная информация весьма ценная и будет немедленно переправлена в Генеральный штаб. — Немного помедлив, продолжил: — В следующую среду в шесть часов вечера вам нужно будет подойти к входу в Томилинский лесопарк. Там вы встретитесь с резидентом. Резидент должен произнести пароль: “Вы можете разменять три рубля?” Ваш ответ: “Разве только мелочью”. Подчиняйтесь всем его указаниям, как если бы они исходили от меня лично. Человек очень надежен. Если встреча не состоится по каким-то причинам, резервный контакт планируйте на субботу в это же время. Юпитер».
Сложив сообщение вчетверо, фон Ризе уложил его в пакет и поставил печать.
— Хельга! — позвал он секретаря. А когда девушка появилась, гордо приподняв голову, распорядился: — Немедленно отнесите этот конверт в шифровальный отдел, и пусть его тотчас отправят радиограммой.
— Слушаюсь, господин штандартенфюрер!
— И еще вот что… У меня к вам будет одна небольшая просьба: вы не могли бы поменять обувь, стук ваших каблуков меня очень раздражает.
Лицо девушки осталось невозмутимым. Вот кому место в разведке!
— Как вам будет угодно, господин штандартенфюрер.
Четко развернувшись, она вышла едва ли не чеканным шагом, протестующе гулко постукивая каблуками по каменному полу. Оставшись один, Рихтер фон Ризе не почувствовал облегчения: что-то было не так, но что именно, непонятно. Может, напиться, как поступают русские?
Вот только поможет ли…
Глава 14
Вы, оказывается, большой шутник
Антон Мельник зарекомендовал себя одним из лучших выпускников диверсионно-разведывательной школы. Несколько дней назад он вернулся из седьмой командировки. Такой подвиг по плечу далеко не каждому. Большинство агентов русская военная контрразведка раскрыла уже в первые дни пребывания на советской территории, лишь небольшая часть сумела закрепиться и успешно проводила агентурную работу. Для этого тоже нужны способности. Но только единицы побывали за линией фронта трижды. Мельнику удалось вернуться семь раз! Так что он был человеком по-своему уникальным, а его опыт пребывания на советской территории — просто бесценным.
Разумеется, без способностей не обошлось: Мельник умен, способен быстро адаптироваться ко всякой сложной обстановке, умеет нравиться людям, обладает настоящей интуицией разведчика, делавшей его почти незаменимым во многих делах, способен предвидеть опасность и заблаговременно избегать ее. Но всякое его пребывание на территории Советов не проходило гладко, обязательно что-нибудь происходило, и трижды Антон находился на грани провала. В первый раз его задержал комендантский патруль, обнаружив, что его место пребывания не соответствует командировочному предписанию. Для выяснения личности его даже препроводили в комендатуру, где он просидел почти сутки. Тогда его спасла хорошо разработанная «легенда». Второй раз Антон чуть не погорел в окрестностях Ленинграда: один из бойцов обратил внимание на его планшет, отличавшийся от уставного цветом прошитых ниток. Во время задержания ему пришлось выдумать историю о том, что прежний планшет порвало осколком, а этот пришлось покупать на барахолке. Третий случай был самый сложный, приключился в Орле, неподалеку от линии фронта: его вычислила женщина, с которой он сошелся. Когда он проснулся, она со смехом рассказала ему о том, что во сне он выкрикивал немецкие команды. Устранять женщину было опасно — слишком много человек видело его с ней, — а потому пришлось убедить ее, что он переводчик. Кажется, она ему поверила.
