— А если и это ничего не даст? — спросил начальник районного отдела милиции Марусев.
— Тогда придется объявить его во всезоюзный розыск. Но это крайняя мера, на которую очень не хотелось бы пойти. Надеюсь, мы меня понимаете.
— Все-таки меня интересует степень его важности, а не общие слова, — сказал заместитель начальника городского НКВД майор Прутников.
— Очень важен… Скажу так… Чтобы освободить Неволина из-под стражи, полковник Утехин лично обращался к руководителю Главка товарищу Абакумову.
Майор Прутников удовлетворенно кивнул. Уровень был высокий. А точнее, выше некуда.
— Я все понял. Сделаем что в наших силах.
Вытащив из ящика пачку фотографий, Романцев положил их на стол:
— Разбирайте, товарищи! Сейчас нам дорога каждая минута. Поспрашивайте у патрулей, может, им встречался этот человек. Свяжитесь с нарядами милиции, возможно, они его видели где-то или задержали. Может, Неволин торчит где-то в комендатуре среди задержанных. Возможно, находится среди пострадавших от несчастных случаев. И прошу вас докладывать о результатах дежурному, я все время буду с ним на связи.
Разобрав фотографии, офицеры вышли. От души не отлегло. Если сегодня к вечеру результатов не будет, то придется обо всем доложить полковнику Утехину. Вряд ли следует ждать от него ободряющих слов.
Забрав оставшиеся фотографии, Тимофей вышел за остальными. Сейчас все усилия органов безопасности и милиции будут направлены на то, чтобы прочесать западное направление — не исключено, что Копылов решил пробираться через линию фронта. Оставался и другой вариант — он мог отправиться на восток, где на российских просторах легче всего затеряться. Беженцы и раненые солдаты сейчас повсюду, так что на мужичка, вернувшегося с фронта, мало кто обратит внимание. А потому военной контрразведке не следует упускать и это направление.
— Дежурный, — обратился Романцев к старшему сержанту, стоявшему у входа. — Двоих бойцов ко мне в машину.
— Есть! — бодро отозвался дежурный и заторопился в сторону казармы.
Тимофей вернулся на службу поздно вечером, заметно раздраженный и угрюмый. Местность была прочесана в радиусе пятидесяти километров, но поиски ни к чему не привели. Тщательные проверки по всем военным комендатурам, отделениям милиции, по районным и городским больницам, моргам также не принесли результатов.
В крайне подавленном состоянии старший лейтенант Романцев прошел в свой кабинет и, набравшись решимости, взял телефонную трубку.
— Товарищ полковник, разрешите доложить!
— Слушаю тебя, Тимофей. Что там?
— У нас пропал Неволин.
— Что значит «пропал»? — выдохнул на том конце провода полковник Утехин.
— Вчера он должен был явиться на радиосвязь, однако не пришел. Мы искали его по всем больницам, отделениям милиции, военным комендатурам, моргам, но, к сожалению, безуспешно.
— Ты представляешь, что это для нас с тобой означает?
— Так точно, товарищ полковник, готов понести ответственность!
— Ответственность, говоришь… Ты думаешь, что с нас погоны снимут и на этом все закончится? Ничего подобного! Тут одними погонами не отделаешься! Это не просто оперативный просчет, нас могут… и в пособничестве немцам упрекнуть. Так что даю тебе двенадцать часов, чтобы разыскать его, живого или мертвого. Если у тебя не получится отыскать его к утру, я должен буду доложить о случившемся Абакумову. Тебе все ясно?
— Так точно, товарищ…
Связь оборвалась. Тимофей аккуратно и в глубокой задумчивости положил телефонную трубку на рычаг. Впереди ожидала бессонная ночь. Следовало во что бы то ни стало отыскать Копылова.
Всю ночь, собственно, как и все сотрудники военной контрразведки, Романцев не спал. Но поиски беглеца результатов не принесли. Несколько раз в отдел звонили и сообщали о том, что видели похожего человека, но как только оперативная группа прибывала на место, выяснялось, что это был совершенно другой человек. Утром, не дождавшись обозначенного срока, позвонил Утехин. Ночь для него тоже не прошла бесследно.
— Что у тебя там? Докладывай! — сурово потребовал полковник.
— Ищем, товарищ полковник. Всю ночь провели в поисках. Подключили всех, кого возможно, в том числе и правоохранительные органы, но пока безрезультатно.
— Не может быть, чтобы его никто не видел!
— Самое странное, что никто. Он как будто сквозь землю провалился! Его нет ни на железнодорожных станциях, ни на дорогах, ни на вокзалах. Нигде!
— Так не бывает. Ищи! О поисках докладывай мне каждые два часа, — сурово приказал Утехин.
— Есть докладывать!
В трубку ударили короткие гудки, не сулившие ничего хорошего.
Полковник Утехин подошел к зеркалу, пристально всмотрелся в него, но не обнаружил никаких перемен в своем лице. Взгляд по-прежнему прямой, острый, не передававший переживаний, что буквально изодрали всю его душу. Вот только губы сжались в прямую и упругую линию. Через час он должен докладывать Абакумову об операции «Связной». Вот только сказать ему особенно нечего, разве только сообщить о том, что диверсант, за которого он поручился погонами, вдруг самым неожиданным образом пропал.
Следует как-то убедить начальника Главка, что еще не все потеряно и военная контрразведка делает все возможное, чтобы отыскать беглеца.
Утехин вышел из квартиры и быстро спустился по лестнице во двор, где его уже поджидала служебная машина.
— Куда ехать, товарищ полковник? — спросил водитель.
— Давай в Главк!
В просторной приемной Абакумова, где вдоль стен были расставлены стулья и стоял небольшой кожаный диван, было светло и как-то вызывающе празднично. Поздоровавшись с двумя подполковниками, терпеливо дожидавшимися своей очереди, Утехин спросил у адъютанта, что-то искавшего в синей папке с грифом «Совершенно секретно»:
— Виктор Семенович у себя?
— У него сейчас полковник Зеничев.
Утехин понимающе кивнул. Полковник ГБ Зеничев Дмитрий Семенович возглавлял 5-й отдел «СМЕРШа», работавший в военных округах. Они симпатизировали друг другу и на совещаниях у руководства старались садиться вместе. Всегда любезный, как старорежимный профессор, он располагал к себе людей, умел нравиться — весьма не последнее качество для контрразведчика. Его можно было бы принять за человека мягкотелого, едва ли не бесхребетного, а некоторые и вовсе выражали удивление, каким образом его занесло в такую серьезную организацию, как военная контрразведка, но мало кто знал, что в действительности он был весьма жестким руководителем.
Дверь отворилась, и из кабинета вышел Зеничев. На первый взгляд столь же спокойный и собранный, как в обычные дни. Вот только мочки ушей, выглядевшие раскаленными угольками, выдавали его внутреннее состояние.
