— Кто вы?
— Лейтенант Лукьянов, — произнес коренастый.
— Лейтенант Смуров, — представился тощий.
— Вызывал.
Наверняка обоих подняли прямо с постели, и вот сейчас они ломали головы: для какой такой надобности их вызвали в военную контрразведку «СМЕРШ». Пусть еще немного постоят, подумают, глядишь, станут более откровенными. А может, еще чего припомнят…
— Меня интересует, вы были дежурными по району два дня назад?
— Точно так, товарищ старший лейтенант, — обрадованно заговорил плечистый, располагающе улыбнувшись. Вот только радоваться ему пока еще рановато. — Я заступал, а вот лейтенант Смуров, — показал он на брюнета с запавшими щеками, — как раз сдавал дежурство.
— Это так, Смуров? — строго посмотрел старший лейтенант на худого.
— Все так, товарищ старший лейтенант. А в чем, собственно, дело? Нас подняли с постели среди ночи, ничего не объяснили. Вы нас в шпионаже, что ли, подозреваете? — Его тонкие почти бесцветные губы тронула ироничная улыбка.
Зря он так…
Тимофей Романцев попытался отыскать в себе нечто похожее на сочувствие. Не нашел.
— Не подозреваю, — со всей серьезностью отозвался он. — Если бы подозревал, то разговор протекал бы иначе… Но повода для шуток в вашем положении я тоже не вижу. Дело куда серьезнее, чем вам может показаться. Аварию на Комсомольской помните?
— Что за авария? — удивленно спросил здоровяк.
Похоже, что он в самом деле не помнит. Придется освежить его память.
— А та самая, где грузовик сбил сержанта. И приключилась она как раз во время вашей пересменки. Около шести часов вечера. — Сухощавый судорожно сглотнул. Крепыш напрягся. Пробрало! — И вот в связи с этим у меня к вам такой вопрос: почему эта авария не была зафиксирована в журнале происшествий?
Лейтенанты озабоченно переглянулись. Взгляды у обоих были весьма красноречивы: при чем здесь военная контрразведка?
— Товарищ старший лейтенант, но мы даже не знаем, как это произошло, — сказал Лукьянов. — Свидетелей не было, водитель все честно рассказал, а этот сержант переходил дорогу в неположенном месте. Этот эпизод в тот день был для нас всего лишь рядовым событием. Мы между собой хотели решить, кому из нас заниматься этим делом, а потом просто как-то позабыли о нем в текучке. Тем более что у этого сержанта не было с собой документов. Может, он дезертир, кто знает?.. Помню, что тот день был очень тяжелый: банда Матерого ограбила склад с мануфактурой, на запасном пути какие-то неизвестные пытались разграбить товарняк с углем, — принялся перечислять лейтенант. — Было еще три убийства гражданских лиц. Два трупа обнаружили в лесопосадке, а третье — в овраге. Мы занимались и этим.
— Вижу, что вы очень занятые ребята, — посочувствовал Тимофей. — Вот только из-за вашей халатности у многих едва погоны с плеч не полетели! Думаю, что передовая вас научит уму-разуму! Сдать оружие! — Здоровяк без промедления вытащил из кобуры табельный «ТТ». Тощий, чуть помедлив, расстегнул кобуру и неохотно протянул пистолет Романцеву. — Дежурный! — На оклик Романцева вошел молоденький младший лейтенант, какую-то неделю назад закончивший ускоренные офицерские курсы. — Вот что, младший лейтенант, этих двоих офицеров под охрану. Пусть с ними трибунал разберется!
— Есть! — Вырвав пистолет из кобуры, тот бойко скомандовал: — Пошли к двери!
Поставлена точка еще в одном деле, так что будет о чем доложить Утехину. Полковник любил порядок. Некоторое время Тимофей вслушивался в рваную поступь в коридоре, а когда здание погрузилось в торжественную тишину, подошел к зеркалу и внимательно всмотрелся в свое лицо. Молодое. Спокойное. Волевое. Ни тени усталости. А ведь двое последних суток вообще не спал. Только под глазами, слегка воспаленными, можно было заприметить небольшие темные круги.
Добравшись до дома, Тимофей негромко постучал в дверь. Буквально через какую-то секунду она широко распахнулась, и он сразу же шагнул в объятия встревоженной супруги. Зоя долго не хотела его отпускать, уткнувшись лицом в его пропахшую потом гимнастерку. Когда наконец расцепила руки, слегка отстранившись, посмотрела на мужа снизу вверх:
— Ты, наверное, голодный? Я сейчас разогрею картошку, а еще у нас есть куриный суп.
Только оказавшись дома, Тимофей понял, как невероятно устал, — просто чудо, что он не свалился где-то по дороге! Усталость ощущалась в каждой клетке измученного бессонницей тела, бетонной плитой наваливалась на его плечи. Самое меньшее, о чем он сейчас мечтал, — это добраться до постели и забыться глубоким сном до самого обеда.
— Нет, ничего не хочу… Все потом… А сейчас только спать. Разбуди меня через четыре часа… Нет, лучше через три. С утра я должен быть на работе.
— Так уже утро, Тимоша. Может, поспишь еще?
— Нельзя.
Доковыляв до кровати, Тимофей стянул с себя сапоги, снял гимнастерку, а потом ему показалось, что кто-то невероятно сильный потянул его вниз за плечи. Поддаваясь недюжинной силе, он закрыл глаза и плюхнулся на кровать прямо поверх одеяла.
Глава 19
Не первый день в разведке
В новом назначении имелись свои преимущества. Теперь у Мельника времени было куда больше, чем раньше. В городе он снял небольшую отдельную квартиру и, как все преподаватели, приходил к началу рабочего дня и уходил с последним звонком. Жизнь сделалась намного упорядоченнее. В какой-то момент ему даже стало казаться, что не было ни пленения советской военной контрразведкой, ни разговоров с суровым старшим лейтенантом. Все это ему приснилось в одном из кошмарных снов, что терзали его последние недели. Позабыл даже заглянуть в бакалейную лавку и передать «привет от Зинаиды Ивановны». Но действительность никуда не исчезала и напомнила о себе без прикрас в образе небритого мужичка лет сорока пяти, присевшего однажды на лавку во дворе, где он имел обыкновение выкурить папироску, перед тем как отправиться на службу.
Мужичок покряхтел о чем-то своем, раздражая Мельника своим присутствием (ведь рядом столько скамеек свободных, так какого дьявола ему садиться туда, где уже занято!), а потом, повернув хмурое недружелюбное лицо, проговорил:
— Вы не знаете, где улица Советская?
Мельник посмотрел на него с интересом и ответил на пароль:
— Я сам в этом городе недавно.
Огненный ободок уверенно сжевал табак и, подкравшись к пальцам Антона, сильно обжег кожу. Мельник невольно отбросил папиросу в сторону.
— Ведите себя поспокойнее, — предупредил мужичок, доставая серебряный портсигар, — если хотите, так я могу угостить вас сигаретой. Дрянь, конечно, табак немецкий! Не такие ядреные, как наши, но подымить и поразмышлять — сгодится, вполне сгодится!
Мельник выудил одну сигарету и, усмехнувшись, спросил:
— Это вы для конспирации, что ли?
— И для нее тоже.
