— Ах вот ты о чем! — рассмеялась она. — А я подумала, почему ты вдруг так расстроился: не стоит переживать, у меня, кроме тебя, никого нет. Может, прогуляемся или сядем на ту лавочку? Поедим мороженое.
Геннадий непроизвольно глянул на часы — стрелки показывали без пяти минут шесть. Через несколько минут должен подойти резидент. Возможно, что в это самое время он наблюдает за ним со стороны и ломает голову: а стоит ли подходить? Присутствие Людмилы может расстроить возможный контакт.
— Давай отложим нашу прогулку до следующего раза, — ответил он.
— Почему? Тебе нездоровится? — с тревогой спросила Люся. — Может, тебе чем-то помочь?
— Нет, со мной все в порядке, — несколько растерянно отозвался Геннадий. — Просто… Знаешь, мне бы хотелось побыть одному. У меня такое бывает. Ты только не обижайся на меня и не подумай чего-нибудь такого. Я очень рад тебя видеть, но сейчас мне хочется немного побродить в одиночестве.
— Жалко, конечно, — разочарованно произнесла девушка. — Ты даже не представляешь, как я рада была тебя увидеть. Ну, если ты не можешь… — Она порылась в сумочке, вытащила денежную купюру: — Я хочу купить мороженое, ты не мог бы разменять мне три рубля? Боюсь, что у продавщицы не будет сдачи.
— Как ты сказала? — опешил Геннадий.
— Что с тобой? Ты как будто бы побледнел… Я попросила тебя разменять три рубля. — Девушка мило улыбалась и продолжала смотреть в округлившиеся глаза Копылова. — Чего же ты молчишь? — И уже строже добавила: — Ты должен ответить, что у тебя «только мелочью». Или я чего-то путаю?
Проглотив подступивший к горлу комок, Геннадий отозвался:
— Нет, ты не путаешь… У меня только мелочью… Так это ты… резидент?
— Все так. Только не нужно строить кислую физиономию. Держись непринужденно, как будто бы ничего не случилось, а то на нас начинают обращать внимание. Улыбнись наконец! У тебя это хорошо получается. Ведь ты встретил девушку, которая тебе очень нравится. — Геннадий выдавил из себя улыбку. Получилось нечто вроде болезненной гримасы. — Вот сейчас немного лучше, — приободрила Люся. — А сейчас иди и купи мне цветы, чтобы наша встреча хоть как-то походила на свидание, а потом сядем куда-нибудь на лавочку и поговорим.
Геннадий подошел к цветочному киоску. Продавщица, буквально засветившаяся от радости, спросила:
— Вы хотите купить цветы, молодой человек, для своей девушки?
— Да.
— А какие именно?
— Я не очень разбираюсь в цветах, дайте мне что-нибудь на ваше усмотрение.
— С радостью вам помогу, — охотно отозвалась цветочница. — Для такой красивой девушки, как ваша спутница, — многозначительно посмотрела она в сторону Людмилы, — я бы предложила купить розы. И непременно красные! Это цвет страсти! Любви! Вы даже не представляете, как я всегда радовалась, когда молодые люди дарили мне розы, у меня просто голова кружилась от счастья.
— Хорошо, я беру розы, — согласился Геннадий, протягивая деньги.
— Пожалуйста, — передала ему женщина букет. — Цветы очень свежие. Можно сказать, только что с куста. А вот ваша сдача.
— Сдачи не нужно, — великодушно отмахнулся Геннадий.
— Настоящий мужчина! — в восхищении проговорила цветочница. — Почему же мне в свое время не повстречался такой статный молодец!
— У вас все еще впереди.
Она звонко рассмеялась, мило погрозив пальчиком:
— Ах вы проказник!
Вернувшись к Людмиле, Копылов протянул цветы:
— Это тебе.
— Спасибо, — бережно приняла букет Люся. — Наша встреча похожа на самое настоящее свидание. Где-то я даже немного тронута. Ну, чего мы стоим? Давай присядем наконец вон на ту скамеечку за главной аллеей… Я возьму тебя под руку, и мы пойдем, как влюбленная пара. Или ты меня больше не любишь?
— Не о том ты сейчас говоришь, — пытаясь скрыть разочарование, ответил Геннадий. — Просто я не ожидал тебя увидеть… в этой роли.
Подхватив под руку Копылова и старясь подстроиться под его нетвердую походку, девушка размеренным шагом направилась к лавке.
— Я не изменилась, если ты не заметил. Я — прежняя.
Они сели на лавку. Людмила слегка прижалась к Копылову плечом, а Геннадий, выставив вперед травмированную ногу, поставил рядом тросточку. Помолчали, разговор явно не клеился.
— Наша встреча была не случайной?
— Случайной… Ты мне просто понравился. А потом, когда ты привел меня к себе, я поняла, что ты радист.
— Тебе известен был мой адрес?
— Да. Мне передали его из Центра.
— Я не знаю, как вести себя с тобой, — неожиданно признался Копылов.
— Все должно быть как раньше. Очень естественно и просто, — в упор посмотрела на него Люся. Теперь он воспринимал ее совершенно по-другому. Даже странно, что колючий блеск в глазах казался ему веселыми озорными огоньками. Только сейчас он понял, что с ней с самого начала было что-то не так. Очень жаль, что не замечал этого прежде. — Ты согласен?
— Да.
— Есть одно небольшое уточнение, это не касается нашей работы, в ней я главная! А в остальном я остаюсь для тебя милой девушкой. Когда у тебя связь с Центром?
— Завтра.
— Где ты хранишь рацию?
— Она находится в лесу. Сеанс провожу тоже оттуда. Так невозможно ее запеленговать.
— Ее не найдут? Скажем, какие-нибудь грибники?
— Нет, спрятал надежно. В яме.
— Дальновидно. — Вытащив из сумки клочок бумаги, Людмила протянула его Копылову: — Передашь это в Центр. Хочу сказать тебе, что Рихтер фон Ризе очень ценит твою работу. А он весьма скуп на похвалу. Надеюсь, что ты его не разочаруешь. Чего мы сидим? Пригласил девушку на свидание и не организовал никакой программы! Давай хоть мороженое, что ли, где-то поедим!
— С удовольствием, — попытался Копылов слепить на лице нечто похожее на веселье.
Оперевшись на трость, приподнялся, и Люся взяла его под руку. Геннадий попытался отыскать в душе нечто похожее на ликование, но не нашел. Не было даже отголосков прежнего чувства. Тяжело подволакивая ногу, он поплелся по тротуару.
Не успел Романцев занять свое рабочее место, как в дверь кабинета негромко постучали.
— Можно? — спросил невысокий невзрачный человек в гимнастерке без погон и в кирзовых стоптанных сапогах. Лицо у него было землистое, серое, в широких порах задержалась пороховая грязь.
— Проходи, Сан Саныч, — сказал старший лейтенант и указал на стул: — Садись!
Простучав тяжелыми каблуками по дубовому паркету, тот сел и по-деловому, не спрашивая разрешения у хозяина кабинета, ловко свернул самокрутку покалеченными ладонями. Блаженно, как это может только фронтовик, способный наслаждаться кратковременным затишьем, закурил, пуская через широкие ноздри клубящиеся струйки дыма.
