Фраза «моей племяннице» прозвучала так, словно тетушка была по меньшей мере королевой английской. Или герцогиней.
Жанна слегка притихла, но потом все же спросила:
– А… а что вам нужно, тетушка Любовь?
Тетя пустилась в длительные рассуждения о том, как несправедливо устроена жизнь. Вот вчера ты была еще молода и обожаема толпами поклонников, а ныне возле тебя лишь жалкая горстка почитателей и ровным счетом ни одной родной души.
– Вот если бы ты, моя племянница, приехала ко мне, просто навестить свою старую тетушку, я была бы этому очень рада.
И прежде, чем Жанна успела хорошенько подумать, она ляпнула:
– Конечно, мы к вам приедем.
– Мы? Кто это – мы? Ты и твоя мать?
Жанне послышалось, что в голосе тетушки прозвучала надежда. Но послышалась она лишь на один короткий миг. Жанна объяснила, что приехать с мамой она никак не может, та умерла около года назад, о чем тетя должна знать.
– Я не знала.
– Как же так? От вас и телеграмма пришла.
– Я никаких телеграмм вам не слала!
Тут бы Жанне и призадуматься, и догадаться, что человек, которого не принимает вся остальная семья и который так лихо врет, способен причинить ей немало неприятностей. Но нет. Разум всегда был не самой сильной стороной Жанны, и поэтому она заверила тетю, что если той плохо и одиноко, то она приедет к ней со своей дочкой, Алиной.
– И много ли ей лет?
– Вовсе нет. Пять.
– Ах, совсем малявка.
Теперь в голосе родственницы послышалось разочарование. Но тетушка вновь оживилась и заверила, что видеть свою двоюродную внучку она будет тоже очень-очень рада.
– Только у меня к тебе будет одна маленькая просьба.
– Какая?
– Видишь ли, так получилось, что я долгое время уже не в состоянии выйти на улицу. Болею. Без посторонней помощи я даже по квартире теперь передвигаюсь с трудом. Не могла бы ты по дороге купить несколько вещей, о которых я тебя попрошу?
– Ну, конечно. О чем речь! Куплю все необходимое.
– Очень хорошо. Тогда записывай, деточка, что мне нужно.
Список, продиктованный тетей, получился внушительным. И разглядывая его, Жанна прикидывала, в какую сумму может обойтись ей поездка к дорогой родственнице. Получалось что-то очень уж много. Особенно смущали лекарства. Жанна знала, что в последнее время многие лекарственные препараты стали стоить намного дороже. Но она даже не представляла, насколько именно. Жанна утешала себя тем, что как-нибудь вытянет подобные траты, ведь игра может стоить свеч.
Несмотря на значительное количество тетушек и дядюшек, все они приходились Жанне двоюродной, а то и троюродной родней. А вот тетя Любовь была родной теткой, а Жанна, соответственно, ее родной племянницей. Родной и, что немаловажно, единственной.
За долгую жизнь тетя должна была накопить кое-чего. Квартира у нее точно имелась, это Жанна знала совершенно точно. И судьба этой квартиры ее взволновала сейчас не на шутку. Если тетушка стара и больна, то как знать, долго ли она еще протянет? А если умрет, кому достанется квартира? Государству? Жанна была категорически против такого расклада. Государство как-нибудь обойдется, вот самой Жанне свободная квартирка совсем бы не помешала.
Но по пути к тете, заглянув в аптеку, Жанна с ужасом убедилась, что нынче в России быть больным хуже, чем наркоманом. Многие препараты стоили куда дороже наркотиков. Поэтому она позвонила тетушке и спросила, нельзя ли обойтись российскими аналогами импортных лекарств из ее списка.
– У тебя что, нет денег на импортные препараты?
В голосе тетушки звучало невыносимое презрение.
– Ты совсем нищая, да?
– Пока нет, но если куплю все, что есть в вашем списке, боюсь, что стану.
– Тогда мне ничего не надо! – со слезой в голосе произнесла вдруг тетя. – Какое горе, что я дожила до таких дней, когда становлюсь обузой своим близким. О, лучше бы мне было умереть! Еще в молодости!
– Тетя, ну что вы такое говорите?
– Умоляю тебя, забудь обо всем, о чем я тебя просила. Приезжай сама, приезжай со своей девочкой. Обойдемся тем, что у меня есть. Посидим за пустым чаем, даже сахара у меня нету, впрочем, заварки тоже не осталось. Но это ничего, пожуем с тобой сухариков с голым кипятком, тоже не беда, главное ведь не еда, главное, это общение с дорогой племянницей, моей единственной родственницей и наследницей!
Разумеется, после таких слов Жанна чуть не расплакалась от сочувствия и жалости к своей бедной больной тете. Она пообещала, что вывернет весь свой кошелек, но купит тетушке максимум из продиктованного списка. Так Жанна и сделала. Но когда взмыленная, потная и раскрасневшаяся от беготни по аптекам и магазинам, она наконец поднялась к тетушке, там ее поджидал сюрприз.
Жанна ввалилась в дверь квартиры с двумя сумками и Алиной, которой по малолетству было дозволено нести лишь самый легкий, но далеко не самый дешевый пакетик из аптеки, и застала там вовсе не умирающую бледную и с хладными членами старушку, а совсем даже наоборот.
Навстречу Жанне вышла сияющая белоснежной фарфоровой челюстью и ярко накрашенными глазами дама с веселеньким тюрбанчиком, сооруженным на макушке из пестрого платка. Жанна в первый момент даже подумала, что это какая-то приятельница ее тетушки, заглянувшая проведать тяжелобольную. Ей и в голову не могло прийти, что тяжелобольная старушка, которая не в силах и шагу ступить на улицу, может выглядеть настолько цветуще.
Но тут странная дама раскрыла свои объятия и воскликнула:
– Жанночка! Дочка моей дорогой сестрички! Как я тебе рада!
Жанна разинула рот. Не так она представляла себе встречу с тетушкой. И что-то было не похоже, чтобы тетка собиралась помирать. Во всяком случае, не в ближайшее время, как она изобразила это Жанне вчера по телефону. Это был жестокий обломс.
Но старушка не дала Жанне времени, чтобы опомниться.
– А это Алиночка? – засуетилась она. – Моя внучечка? Заходи, моя дорогая. Бабушка купила для тебя конфеток и йогуртов. Ты же любишь йогурты?
Алина молча таращилась на странную бабку. И Жанна даже не могла сделать дочери замечание. Она и сама была не в силах отвести глаз от своей тети. А той, казалось, только того и надо было. Она вовсю вертелась перед ними, жеманничала и поджимала губки, густо обведенные алой помадой. Райская птица, да и только! Одета она была во что-то просторное и тоже очень яркое. Такой наряд подошел бы молодой женщине, ну или хотя бы даже до сорока, но никак не той, которая в прошлом году справила свое восьмидесятилетие.
Но тетушка уже углядела пакеты с покупками, протянула свои цепкие лапки с ярко накрашенными коготками и живо сунула туда свой нос. На ее лице отразилось странное ликование, словно у ребенка, которому давно ничего не дарили, а тут вдруг притащили целый воз подарков.
