– Хотите, я возьму трубку?
– Нет, не надо.
– Почему?
Телефон продолжал трезвонить, Жанна сидела рядом с ним. Она не выдержала и поднесла трубку к уху.
– Да? Я вас слушаю.
– Слушает она! – внезапно взорвалась телефонная трубка громким женским голосом. – Позови к телефону старую швабру!
– Кого?
– Старуху! Сюда! Немедленно!
– Простите, но вы не туда попали.
– Ах ты!.. Да чтоб тебя!.. Да я тебя!..
Дальше понеслась непечатная брань. И Жанна аккуратно вернула трубочку на рычаг.
– Кто звонил? – тонким и каким-то не своим, очень печальным голоском поинтересовалась у нее тетушка.
– Какая-то невоспитанная хамка.
Телефон зазвонил снова. Чувствуя напряжение, витающее в воздухе, Жанна тем не менее снова взяла трубку. На этот раз собеседник ее оказался мужчиной. Он не орал, не угрожал, но от этого его голос почему-то делался еще страшнее.
– Слушай меня внимательно, – произнес он. – Не знаю, кто ты такая и как там очутилась, но заруби себе на носу только одно. Старуха задолжала мне кучу денег. А я свое всегда получаю назад. Усекла?
– Вы не туда попали.
– Туда я попал, – хохотнул мужчина. – Не первый раз по этому телефончику звоню, так что номер наизусть запомнил. Так и передай уважаемой Сюсичке, что жить ей осталось считаные денечки, если должок свой не позаботится вернуть дорогому Мисюсику.
От удивления Жанна ляпнула:
– Кому?
Но в трубке уже запикали короткие гудки.
– Кто звонил?
Голос у тетушки был совсем слабым. Но Жанна была погружена в раздумья и не обратила на это должного внимания.
– Ненормальный какой-то звонил. Сказал, что какая-то Сюсичка сильно задолжала некоему Мисюсику и поэтому жить ей осталось всего ничего.
– Ой!
Тетушка внезапно согнулась, словно ее кто-то ударил под дых.
– Что с вами? Вам плохо?
Любовь кивнула.
– Помоги мне прилечь на кровать.
Жанна помогла тете добраться до кровати и с тревогой устроилась рядом. Лицо у тетушки было бледным, его покрывали капельки пота. Пульс был слабый, старушка едва могла шевелиться. Похоже, ее и впрямь прихватило. Померив давление, Жанна обнаружила, что оно резко упало. Пришлось достать банку растворимого кофе и сварить тетушке напиток покрепче.
Пока Жанна искала на кухне кофе, она не удержалась и заглянула в холодильник. Ага! Вот он, тортик, стоит, красуется. А из тех подношений, что тетушка получила в прошлый раз, ничего уже не осталось. Хороший аппетит у родственницы, никак не скажешь, что собирается помереть в ближайшее время. Хотя кто ее знает, вдруг и впрямь помрет? Но странно все это, чертовски странно.
После кофе тетушке вроде как стало полегче. Но все равно с кровати она подняться не могла.
– Мне так плохо, – лепетала она. – Так плохо.
– Может, вам полежать надо одной? Так мы с Алиной поедем.
Но тут Любовь резко приподнялась и воскликнула:
– Нет! Не уезжайте! Одна я точно умру!
Жанна растерялась. И что делать?
Внезапно тетушка заговорила:
– Жанночка, а что, тяжело тебе приходится с ребенком одной и без всякой помощи?
– Почему? Мне помогают. Все родственники помогают.
– Но живете-то вы с Алиной вдвоем, – настаивала Любовь. – На работу тебе из-за нее не устроиться.
– Я работаю.
– Что это за работа такая! – поморщилась тетя. – Тряпкой махать. Ты молодая, умная, колледж какой-то закончила, можешь и на работу получше устроиться. А я могла бы сидеть с твоей Алиной!
Жанна вздохнула. Слова тети разбередили ее незаживающую рану. Она хотела работать, умела и знала, что способна одна без всякого мужика преуспеть в этой жизни. Вкусно кушать, красиво одеваться, отдыхать на теплых морях. Да, могла, но не знала, как это реализовать с висящей у нее на руках малышкой. Отдать ее в садик на круглые сутки? От такого сердце Жанны обливалось кровью. Как это она не будет видеть свое солнышко каждый божий день? Как это ее родной комочек не будет засыпать у нее под мышкой каждый вечер? Даже подумать о таком было страшно.
По этой же причине отпадал и интернат. Но до чего же Жанне было трудно сводить концы с концами! Боже мой, кто бы только знал, к каким ухищрениям приходилось ей прибегать, чтобы выклянчить у своих обеспеченных, а зачастую и просто богатых родственников хоть какую-нибудь крошку для себя и своей малышки. Каждую копеечку приходилось оплачивать своими слезами – истинными или притворными, Жанна и сама уже не понимала, как она плачет. Она настолько привыкла притворяться, что постепенно так вошла в роль бедной, убогой и всеми покинутой в этой жизни, что рыдала вполне себе натурально. К тому же Жанна заметила, что чем горше она плачет, тем охотнее и больше ей подают. Зависимость прослеживалась четкая, так что Жанна удвоила свои усилия. Подавать стали больше, у многих это даже вошло в постоянную привычку, появились даже кое-какие припасы, но вот парадокс, спокойней от этого Жанне не становилось.
Она хотела иметь постоянный и стабильный источник доходов. Хорошую работу. Или что-то иное, но тоже стабильное и доходное.
И словно ответ на ее молитвы прозвучали слова тети:
– А если нам с тобой сдать мою квартиру?
– Как это сдать? А вы куда денетесь?
– К тебе переберусь. Ты же не прогонишь свою старую тетку?
Жанна молчала. Предложение тетушки было несколько неожиданным. Но было ли оно неприятно Жанне? Нет, этого она сказать не могла. Напротив, чем больше она думала о поступившем ей предложении, тем более находила его выгодным. Квартира удобно расположена, до метро и магазинов всего пять минут ходу. К тому же район зеленый, застройка солидная. Такую квартиру они легко и просто сдадут даже в нынешних непростых экономических условиях, когда в стране бушует финансовый кризис. А деньги, которые они получат с арендаторов, видит бог, будут Жанне совсем не лишними.
Несмотря на подарки и угощение для тетушки, которые они с Алиной приволокли, сама Жанна давно уже не питалась такими деликатесами. Оставшись одна после смерти матери, она с избытком хлебнула лиха. Муж у нее объелся груш, и на его помощь рассчитывать не приходилось даже в лучшие годы их отношений. Теперь же он просто тихо «слился». Ни алиментов, ни его самого Жанна не видела вот уже третий год подряд, но нельзя сказать, что ее это сильно огорчало. Огорчало совсем другое.
На приличную работу или даже вообще на какую-либо работу ее с маленьким ребенком брать не хотели. В отделе кадров бдительные тетеньки первым делом интересовались, кто будет сидеть с малышкой, если та заболеет. И услышав в ответ, что ребенок у нее практически совсем не болеет, поджимали губы и цедили:
