Сидя на полу в позе лотоса, Финн открыл большую банку ананасов и съел ее всю с куском хлеба из цельнозерновой муки и ломтиком сыра. Его удивляло, что ему до сих пор не назвали имя жертвы. Он ждал, что Мартин Урбан понесет деньги сам, а имя и описание будет либо в сопроводительной записке, либо прозвучит в разговоре — естественно, намеком. На полу между матрасом, банкой из-под ананасов и другими остатками трапезы валялась обертка от посылки. Она лежала в пятне солнечного света от единственного луча, который смог пробиться через похожий на китайскую головоломку лабиринт кирпичных стен и попасть в комнату. Финн посоветовал Мартину Урбану завернуть деньги в газету, и теперь его взгляд скользнул по фотографии на первой странице «Норт Лондон пост», в которую были завернуты купюры под коричневой почтовой бумагой. Он протянул свою длинную руку, подобрал газету и внимательно посмотрел на снимок.
Финн обычно не читал газет, разве что бегло просматривал. Этого экземпляра он раньше не видел, но фотографию узнал сразу. На ней была изображена тропинка между мостом через железную дорогу и концом Нассингтон-роуд у Парламент-Хилл-филдс. Он узнал это место, поскольку был там, когда убивал Энн Блейк, а также потому, что видел фотографию в другой газете, той самой, которую использовал Кайафас для своей мрачной шутки, завернув в нее остаток денег.
То есть Мартин Урбан знал. Именно поэтому он выбрал его для выполнения особой, хотя еще и не конкретизированной работы. Но откуда? Финн почувствовал покалывание на лбу и над верхней губой — это проступили капельки пота. Невозможно сказать откуда, но Урбану все известно — в противном случае зачем он прислал Финну газету с фотографией?
Незнакомое чувство страха ослабло после того, как Финн подумал, что Мартин Урбан, учитывая то, что он задумал и за что платит, вряд ли поделится этой информацией с кем-то еще. Финн встряхнул газету, рассчитывая, что из нее выпадет записка. Потом стал медленно листать страницы, ища намек или подсказку. И нашел — на седьмой странице.
Обведенный красной шариковой ручкой абзац, с подчеркнутым именем и вписанным от руки адресом. Финн внимательно прочел абзац, запоминая необходимые детали. Потом надел желтый пуловер и нейлоновую куртку. Свои бесцветные волосы он спрятал под серой шерстяной кепкой, а запоминающиеся глаза — за темными очками. Оба средства маскировки принадлежали Лене. Заперев дверь, Финн отправился в гараж на Сомерсет-Гроув.
В гараже он сменил номерные знаки на TLE 315R. Их он снял два года назад с темно-коричневой «Лянчи», которую оставили на Лорд-Артур-роуд на целый день и целую ночь. Слегка замаскировав себя и машину, Финн поехал на Фортис-Грин-лейн и остановил фургон чуть дальше дома номер 54. Часы показывали три.
Финн не мог определить, есть кто-либо в доме или нет. День был холодным, из тех, что называют промозглыми, с грязно-серым небом и сильным сырым ветром. Все окна дома номер 54 по Фортис-Грин-лейн были закрыты, а на самом большом окне верхнего этажа задернуты шторы. Включать свет еще слишком рано.
Палисадник состоял исключительно из земли и цемента, причем цемент преобладал. На дорожке вокруг дома, которая шла вдоль самых стен, стоял бак для мусора, а рядом лежала крышка. Она была перевернута вогнутой стороной вверх и раскачивалась от ветра, издавая тихий дребезжащий звук. Финн подумал, что, если бы в доме кто-то был, он обязательно вышел бы и перевернул крышку, чтобы избавиться от шума.
Мимо него прошло довольно много народу: молодые люди, под ручку или держащиеся за руки, и пожилые, возвращавшиеся из магазинов на Финчли-Хай-роуд. Лица у них были сморщены, а холод заставлял ускорять шаг. Никто не обращал внимания на Финна, читавшего газету в кабине обыкновенного серого фургона.
Крышка мусорного бака продолжала точно так же раскачиваться до пяти часов, когда резкий порыв ветра подхватил ее и со скрежетом стащил с цементной дорожки на траву. Из дома никто не вышел. Финн подождал еще полчаса, когда по сгущавшейся темноте можно было сделать вывод, что в доме никого нет, и поехал домой.
Лена чаевничала с мистером Бёрдом. Роль скатерти на бамбуковом столике исполняла тюлевая занавеска с волнистыми краями, и на ней было расставлено угощение, купленное Леной к чаю: сдобные рулеты, пицца с анчоусами, венское печенье, рулет с ванильным мороженым и миндальные пластинки «Мистер Киплинг». Мистер Бёрд очень интересно рассказывал о докторе Ди
[49] и о языке Еноха, которому его научили духовные учителя, так что Финн сел за стол и налил себе чашку чая. Лена гордо улыбалась ему. Казалось, она абсолютно счастлива. Финн пытался слушать рассказ мистера Бёрда об ангеле доктора Ди, но обнаружил, что не может сосредоточиться. Его мозг продолжал работать, обдумывая, как провернуть это дело. Как убить незнакомого человека, которого он никогда не видел, и представить все как несчастный случай?
На следующий день он поехал на Фортис-Грин-лейн утром. Мусорный бак исчез вместе с крышкой. В этот раз Финн сидел в своем фургоне на противоположной стороне широкой улицы и наблюдал, как люди моют машины и подстригают розовые кусты. В дом номер 54 никто не входил, из него никто не выходил, а занавески в спальне были по-прежнему задернуты.
И только в понедельник вечером — хотя Финн возвращался сюда в воскресенье после обеда и в понедельник утром — наблюдение принесло плоды. Сначала, приблизительно без четверти семь, со стороны Финчли-Хай-роуд появился довольно высокий мужчина среднего возраста, который отпер белые ворота, прошел по дорожке и вошел в дом. На нем была короткая, до середины бедра, шуба из гладкого светло-коричневого меха, темные брюки и темно-серый шарф. Внешность мужчины несколько озадачила Финна, который ожидал увидеть кого-то помоложе. Он смотрел, как свет зажигается сначала в холле, потом в гостиной первого этажа, потом в спальне с задернутыми шторами. Через какое-то время свет в спальне погас, но в остальных комнатах продолжал гореть. Финн пошел на Сидни-роуд и выпил ананасового сока в «Ройял Оук», а затем вернулся через Колдфолл-Вуд, в темноте, под старыми буками, с их стального цвета стволами и вздыхающими и гремящими ветками. Финн не из тех людей, кого приятно встретить в темном парке, но, кроме него, тут никого не было.
Когда он вернулся, свет в доме уже не горел. Что касается Финна, то он не знал, что такое скука. Он сел в свой фургон, стоявший на нечетной стороне Фортис-Грин-лейн, погрузился в транс и направил свое астральное тело в ашрам
[50] у подножия Гималаев, который уже посещал прежде и где беседовал с одним из монахов. Теперь это ему давалось без особого труда. Раздвигать границы пространства было довольно просто. Но сможет ли он когда-либо раздвигать границы времени, чтобы путешествовать назад, в прошлое, и вперед, в будущее?
После того как астральное тело вернулось, Финн задремал, а когда проснулся, то разозлился на себя — за то время, пока его глаза были закрыты, добыча могла ускользнуть. Но окна в доме оставались темными. Без семи минут одиннадцать к дому подъехал белый «Триумф Толедо», из которого через некоторое время вышла женщина. Молодая, высокая, с прямым носом, изогнутыми, словно турецкий ятаган, губами и волосами, которые в желтом свете фонарей напоминали бронзовую шапку. Финн думал, что из машины выйдет мужчина в шубе, но, к своему удивлению, услышал ласковый голос Мартина Урбана:
