Его внуку Ральфу было суждено поднять статус Холмсов еще выше. В середине 1530-х годов сэр Ральф, будучи одним из самых больших соглашателей своей эпохи, принявших протестантство, получил возможность значительно пополнить состояние при роспуске монастырей. Когда земли таких богатейших обителей, как аббатства Фонтейн и Риво, пошли с молотка, сэр Ральф и ему подобные уже поджидали. Большая часть владений Фонтейнского монастыря была продана по бросовой цене предприимчивому сэру Ричарду Гришему. Однако сэр Ральф, приспешник Гришема, получил свою долю добычи в виде земельного владения Хаттон-ле-Вереска, а также других земельных участков, разбросанных по Йоркской долине у края вересковых пустошей. Именно сэр Ральф, разбогатевший на разграблении монастырской собственности, построил Хаттон-холл, дом, в котором триста лет спустя суждено было родиться его самому знаменитому потомку.
При поздних Тюдорах и при Стюартах семья старательно держалась в стороне от религиозных и политических распрей своего времени. Сэр Стэмфорд Холмс был членом парламентов, как елизаветинских, так и якобитских, но ничем не выделился. Есть сведения только о двух его вкладах в их деятельность. В первом случае он выступил в дебатах о ссылке каторжников на Барбадос и высказал мнение, что колонии в Новой Англии также могут послужить неплохим местом ссылки для нарушителей закона. Другой член Парламента напомнил ему, что, поскольку преступников отправляют туда как кабальных работников, их уже используют по назначению. Во втором случае он задал вопрос спикеру, нельзя ли затворить двери в вестминстерской часовне Святого Стефана, где тогда заседал Парламент, поскольку он и другие члены опасаются сквозняков.
Однако ко времени конфронтации между королем и Парламентом в 1630–1640-х годах даже самые апатичные члены Парламента и землевладельцы были вынуждены стать на ту или иную сторону. Хотя Шерлока Холмса, аскета и интеллектуала, пожалуй, можно отнести к прирожденным круглоголовым
[5], его предки избрали сторону короля и оставались стойкими роялистами на протяжении всей гражданской войны. Сэр Саймондс Холмс, внук сэра Стэмфорда и праправнук сэра Ральфа, сражался в рядах кавалерии принца Руперта при Марстон-Муре в 1644 году. Семья пострадала за свою верность, хотя, в отличие от многих других, Холмсы во времена правления Кромвеля не были вынуждены отправиться в изгнание.
При Реставрации все хранившие верность монархии, как Холмсы, были тем или иным образом вознаграждены. Сэр Ричмонд Холмс, сын Саймондса, в 1670-х годах переехал после смерти отца на юг, в Лондон, и с той поры проводил больше времени на периферии двора Карла II, чем в своих йоркширских владениях. В попытках сделать придворную карьеру он положил начало постепенной растрате фамильного состояния и запутыванию в долгах, терзавших следующие поколения семьи. Дружба с бесшабашными повесами, вроде поэта и распутника графа Рочестера, была дорогостоящим удовольствием, и ко времени своей смерти в 1687 году сэр Ричмонд задолжал внушительные суммы доброй половине столичных ростовщиков.
Восемнадцатый век стал свидетелем все ухудшавшегося положения семьи. По мере того как один неуемный мот приходил на смену другому, земля продавалась кусок за куском, пока не остался только старый господский дом в Хаттон-ле-Вереска, построенный в 1550-х годах. Сэр Селвин Холмс, по слухам приятель сэра Фрэнсиса Дэшвуда и член гнусного «Клуба адского пламени», был наиболее известным из этих предков Холмса, которые куда больше походили на сэра Хью Баскервиля, чем на своего интеллектуального потомка Шерлока.
Сэр Сеймур Холмс, прадед Шерлока, последний из этих георгианских кутил, который промотал большую часть еще остававшегося имущества, умер от апоплексического удара в 1810 году. И баронетом стал его четырнадцатилетний сын. Дед Шерлока Холмса Шеридан Холмс унаследовал только долги и имя. Юный Шеридан тогда еще находился в Харроу, в школе, где подрастающие Холмсы мужского пола учились из поколения в поколение, и тогда был не в состоянии поправить финансовое положение семьи, однако со временем были изысканы достаточные средства, чтобы он мог поступить в Крайст-Чёрч (Оксфорд), а позже путешествовать за границей (Оксфорд он, видимо, покинул без степени). И в чужих странах он, во всяком случае, обрел свою будущую жену.
Единственной экзотической прививкой к фамильному древу, какую признавал Холмс, была его бабушка, женщина, в брак с которой вступил сэр Шеридан Холмс, «сестра Верне, французского художника». «Артистичность, – замечает Холмс, – когда она в крови, закономерно принимает самые удивительные формы».
Верне, клан французских живописцев, дали в нескольких поколениях ряд именитых художников. Патриархом рода был Антуан Верне (1689–1753), некоторые из его более чем двадцати детей стали художниками.
Один, Клод Жозеф Верне (1714–1789), питал такую преданность своему искусству, что во время бури на море попросил привязать его к корабельной мачте, чтобы вблизи наблюдать игру светотени на бушующей воде.
Самым знаменитым из Верне прослыл внук Клода Жозефа, по имени Эмиль Жан Орас Верне (1789–1863), чья младшая сестра вышла за деда Холмса по отцовской линии; в семье его звали просто Орасом. Он наиболее известен картинами, изображающими военные подвиги и сцены бесшабашной удали. Он постоянно находился в самом сердце художественной жизни Парижа, даже состоял президентом Французской академии с 1828 по 1834 год.
Его сестра Мари Клод родилась в Париже в 1798 году. Ей только-только исполнилось девятнадцать, когда она познакомилась с англичанином, который волей судеб увез ее за Ла-Манш для жизни, какую она, пока росла в наполеоновской Франции, и вообразить себе не могла.
Нам неизвестны обстоятельства, при которых Шеридан Холмс, дед Холмса по отцу, впервые встретил свою будущую супругу. Он, бесспорно, провел в Париже несколько месяцев весной и летом 1818 года – это подтверждают немногие сохранившиеся письма. Вполне возможно, что Шеридан питал честолюбивые мечты стать художником и для осуществления их отправился в Париж, где познакомился с кем-то из многочисленного клана Верне.
Бракосочетание состоялось в Лондоне в церкви Святого Георгия на Ганновер-сквер в начале лета следующего года. Запись в книге регистрации браков этой церкви (с ошибкой в фамилии невесты – «Вернер») все еще существует.
Холмс обязан своим французским пращурам много б́ольшим, чем он когда-либо признавал. Стоит упомянуть, что композитор Мендельсон, близко знакомый с семьей Верне, говорил про Ораса, что ум его был на редкость упорядочен и напоминал полное документов бюро – ему достаточно было выдвинуть ящичек, чтобы найти необходимую справку. Он добавлял, что наблюдательность Ораса была поразительно велика и одного взгляда на позирующего тому хватало, чтобы особенности внешности запечатлелись у него в памяти.
Отец Шерлока, Уильям Скотт Холмс, старший из трех детей, родился в Хаттон-ле-Вереска 26 ноября 1819 года. Сравнение даты его рождения с датой бракосочетания родителей безошибочно указывает, что Мари Клод уже была беременна им, когда шла по проходу церкви Святого Георгия.
