Четверо мужчин были в ее жизни, и только один смог изменить Лину, дал, хоть и ненадолго, уверенность в завтрашнем дне. Лина так хотела перечеркнуть неудавшуюся жизнь, начать новую, в которой и она, и окружающие ее люди, и дела – все будет другим… светлым, праздничным. Свет и надежду давал именно Володька, она купалась в его искренних чувствах, пыталась забыть Россию и все, что там было. В пик взлета ее и Володьки словно с неба свалился живой Марк… живой, а не убитый Лазарем…
– Очнись, Полин! – зашептал Володька.
– Прости, я погубила тебя… – едва слышно произнесла Полин, это было все, что она могла сказать ему.
– Черт, надо освободиться. Повернись на бок!
Она не шевелилась. Тогда он плечами и корпусом повернул ее на бок, лег спиной к ее спине и попытался нащупать узел на веревке Полин. Связали их крепко.
– Полин, – позвал через плечо, – попробуй ты, у меня ничего не получается. Ну сделай хоть что-нибудь, нельзя же так!
Ее тягостное молчание пробудило злость, он повторил попытку освободить Полин от веревок – усилия были напрасны. Володька не терял надежды, вспотел и все тянул в разные стороны веревку…
Вошли Леха и Кеша, художник замер, уповая, что амбалы сейчас и уйдут. Но нет. Они пришли за ними. Леха взвалил на плечо Полин, а Володьку Кеша довел до лестницы и столкнул вниз.
Не представлял, что катиться кубарем по лестнице так больно и страшно. Нельзя воспользоваться руками и смягчить падение, потому что руки связаны. Пол и потолок поменялись местами, когда рухнул внизу. До слуха доносились всхлипывания Полин. Володька сделал попытку приподняться, но упал. Кружилась голова, как у пьяного, страшно болела спина, а по лицу текло что-то теплое и густое, не мог определить, что именно. Он больше не пытался встать, ждал, лежа на полу и закрыв глаза, когда остановится круговерть. А в мозг отчетливо врезался голос Ставрова:
– Ну, что, Лина, припомнила? Где Алиса?
– Я о ней ничего не знаю! – закричала та. – Оставь Володю в покое.
– Оставлю, не беспокойся, – сказал Ставров. – Он свое получит. Ты можешь облегчить его участь. Говори, где Алиса?
Володьке удалось в некоторой степени преодолеть головокружение, он стал на колени, превозмогая боль в теле, особенно разламывалась спина. Перед глазами все плыло, он зажмурился, потом вытаращил глаза, напрягая зрение, оглядел гостиную. Леха стоял сзади Володьки, Кеша – за спинкой кресла, в котором плакала Полин, а Ставров – перед ней. То, что он говорил Полин, не вмещалось в голове:
– Страшно, Лина? Признаюсь, мне тоже было страшно. Тебе удалось ввергнуть меня в кромешный ад, и, думаешь, меня тронут твои слезы? Я твоим слезам не верю. Сумасшедшим, Лина, не место среди людей. Обещаю подарить тебе жизнь в обмен на Алису, но только тебе. И не обещаю, что ты проведешь ее на свободе. Хочешь жить во Франции? Хорошо, я позабочусь, чтобы за тобой был хороший уход. Здесь полно специализированных клиник. Так как? Согласна?
– Я не сумасшедшая! – огрызнулась она. – Я прошла обследование в Швейцарии, у меня есть заключения ведущих специалистов…
– Ах, вон к чему ты готовилась! – усмехнулся он. – Устранила бы меня, а спустя время явилась бы как законная наследница с документами, подтверждающими, что ты нормальная? Поэтому выкрала свидетельство о браке и завещание отца? А убийства свалила бы на своего маньяка? Я верно понял? Ничего не выйдет, дорогая. Твои заключения показывать некому будет, я их уничтожу. Зато у меня есть документы, подтверждающие твою невменяемость. Я заготовил их на случай, если тебя придется перевозить через границу. У тебя ведь только вид на жительство во Франции? А здесь достаточно своих психопатов, так что на твою защиту никто не встанет. Ладно, с тобой потом разберемся, а сейчас развяжем язык твоему мальчику-убийце. – Ставров повернулся к Володьке: – Куда вы дели Алису? Она жива? Или ты убил ее?
Володька пошевелил сухими губами, сказал, что он не маньяк и не убийца, но его никто не услышал. Тогда, сделав над собой усилие, с трудом выговорил:
– Я не знаю никакой Алисы…
– Мне очень жаль. Ребята, разговорите художника, только быстрей.
Леха достал нож. Полин закричала, Кеша заткнул ее, сунув в рот тряпичную салфетку. Леха разрезал веревки, толкнул Володьку в спину, тот упал вперед, подставив руки перед собой. Заметил, как с головы на пол капает кровь, его кровь. Катясь с лестницы, разбил голову и нос. В следующий момент нечеловеческий крик вырвался из горла Володьки – Леха со всей силы обрушил ступню на его правую руку, хрустнули кости. Полин зажмурилась и завыла.
Володька теперь ничего не соображал, все вокруг состояло из боли. Воздух, пол, незнакомцы, его тело были сплошная боль. Он катался по полу, стиснув зубы, и уже не слышал один и тот же вопрос: «Где Алиса?» Нет, вопрос звучал, отдаваясь в сознании, но звучал далеко и к Володьке, казалось, не имел никакого отношения.
Ставров отвел взгляд в сторону, испытывая очень неприятные ощущения от стонов и хруста костей. Но помнил одно: этот молодой человек – сообщник Лины и ее орудие – слишком опасный, жалости здесь не место. Потом хрустнули кости на второй руке. Когда Володька без чувств распластался на полу, Ставров приказал:
– В машину ее, а дом подожгите. Ты, Полина, поедешь в нашу отечественную психушку. И будешь там до тех пор, пока не скажешь, куда вы дели Алису.
Метров за пятьсот от виллы их ждал Тимур, на стреме стоял. Нервничал, подозревая, что на вилле происходят жуткие события. Он выходил из машины, напрягал зрение, всматриваясь в дом, откуда иногда доносились крики. Беспокойно оглядывался по сторонам, однако никто не спешил на помощь. Очевидно, никто не слышал криков, вилла-то на отшибе. Все равно опасно устраивать шум, ведь не в России же. Вскоре дом внутри загорелся, а из темноты выплыли тени. Лину бросили на заднее сиденье. Ставров скомандовал, залезая в авто:
– В Париж, Леха. Хочу забрать все ее документы и там.
– А сообщника нашли? – поинтересовался Тимур, косясь на безвольную, будто напичканную наркотиками Лину.
– Все в порядке, – проговорил Леха, разворачивая машину.
– Что вы с ним сделали? – дернулся Тимур, впрочем, догадался без ответа. Тело мелко затряслось. – Вы офонарели? Мы же в чужой стране, нам впаяют…
– Закрой клюв! – гаркнул Леха. – Не то немым навечно станешь!
Тимур съежился, не смотрел на Лину, только чувствовал, что и она дрожала. Автомобиль помчался по гладкой дороге. Полин, пока было возможно, смотрела назад… Очень скоро вилла и всполохи пламени остались позади…
Луиза выглянула из-за кустов, провожая машину с чужими людьми, потом побежала к вилле, в растерянности остановилась перед домом. Огонь горел внутри. Луиза кинулась к двери – заперта. Обежала вокруг. Черный ход тоже заперт. Она заглянула в одно окно, ничего не разглядела, заглянула в другое. На полу, на свободном от огня пятачке, лежал Володька лицом вниз. Луиза натянула рукав старого пальто на кулак, постучала в горячее стекло. Володька не подавал признаков жизни. Тогда она перебрала несколько камней, отыскала самый тяжелый и бросила в окно. Стекло разбилось, повалил густой дым.
