– Но Мяоюй – всего лишь персонаж из романа!
– Зато очень жизненный. Роман демонстрирует блестящее знание психологии. То, что верно для Мяоюй, может оказаться верным и для Гуань.
– Понимаю, – кивнул Юй. – Ты тоже блестящий психолог.
Действительно, политика на первый взгляд составляла для Гуань всю жизнь, но хватало ли ей одной политики? Статьи из «Жэньминь жибао» не могли ответить ей любовью на любовь.
– Поэтому, – продолжала Пэйцинь, – я и не представляю, чтобы Гуань жила только ради политики – если только в ранней юности не пережила жестокого разочарования.
– Такое возможно, но ни одна из ее сослуживиц ни разу не упоминала об этом.
– Да ведь большинство сослуживиц работали вместе с ней не так и долго – разве ты сам мне не рассказывал?
– Да, ты опять права.
Гуань проработала в универмаге одиннадцать лет, но никто из тех, с кем он беседовал, не работал там так же долго. Генерального директора Сяо перевели сюда из другой компании всего пару лет назад.
– Женщины неохотно рассказывают о своем прошлом, особенно незамужние – более молодым.
– Ты умница, Пэйцинь. Кроме тех, кто работает в 1-м универмаге сейчас, мне следовало расспросить нескольких работниц, вышедших на пенсию.
– Кстати, как твой старший инспектор?
– У него свои идеи, – ответил Юй, – но тоже никаких результатов.
– Нет, я имею в виду его личную жизнь.
– О ней я понятия не имею.
– Ему ведь за тридцать, верно? Старший инспектор полиции в его возрасте – очень выгодный жених.
– Да. Поговаривают, он встречается с женщиной-репортером из «Вэньхуэй дейли». Он же уверяет, будто она просто пишет о нем репортаж.
– По-твоему, он бы сказал что-нибудь, если бы между ними что-то было?
– Ну, он все-таки занимает ответственный пост. Все за ним наблюдают. Конечно, он ничего не скажет.
– Совсем как Гуань, – вздохнула Пэйцинь.
– Между ними есть разница.
– Какая?
– Она была более известна.
– Тем больше причин ей ничего не сообщать окружающим.
– Пэйцинь, ты просто неподражаема!
– Нет, я самая обычная женщина. Мне просто повезло с мужем.
Поднялся легкий ветерок.
– Ах, Гуанмин, я так отчетливо помню те дни в Сишуанбаньне. Лежа одна по ночам, я вспоминала, как ты поспешил мне на помощь в школе первой ступени, и готова была расплакаться. Я говорила тебе об этом или нет?
– Ты не перестаешь меня удивлять. – Юй сжал руку жены.
– Твоя рука в моей руке, – сказала она, и глаза ее сверкнули, – вот и все, о чем я прошу в Саду Роскошных зрелищ! Я так счастлива сидеть рядом с тобой и думать о судьбе несчастных героинь романа.
На старинный дворец спускался туман.
– Посмотри, что написано на Лунной двери, – сказала Пэйцинь.
За горою – другая гора; вьется и вьется дорога.
Плачут ивы, пестреют цветы; впереди деревня другая.
14
Утром в субботу старший инспектор Чэнь пришел в управление раньше обычного. Старый привратник, товарищ Лян, высунулся из будки у железных ворот:
– Тут вам кое-что пришло, старший инспектор Чэнь! «Кое-что» оказалось электронным почтовым переводом на три тысячи юаней – солидный аванс за перевод из издательства «Лицзян». Одолжив деньги Лу Иностранцу, Чэнь написал Су Ляну, главному редактору. Он упомянул о своем повышении и новой квартире, которая требует дополнительных расходов. Но три тысячи юаней все равно стали приятным сюрпризом. К переводу Су приложил короткую записку:
«Поздравляю!
Учитывая сегодняшний уровень инфляции, мы решили, что справедливо будет дать автору – особенно такому маститому, как ты, – наибольший возможный аванс.
Что касается твоих волнений по поводу нового назначения, они беспочвенны. Если ты откажешься от места, за него с удовольствием ухватятся какие-нибудь молокососы. И кому от этого будет лучше? Вот что я твердил себе, соглашаясь занять пост главного редактора.
Мне понравилось твое стихотворение в «Вэньхуэй дейли». Слышал, ты наслаждаешься «ароматом красных рукавов, который побуждает тебя к ночному чтению». Су Лян».
Помимо того, что Су являлся главным редактором издательства, он еще был старинным другом Чэня.
Чэнь позвонил Ван, но ее в кабинете не оказалось. Положив трубку, он понял, что у него нет никакого предлога для того, чтобы звонить ей. Просто после того, как он прочел записку Су, ему вдруг захотелось услышать ее голос. Наверное, после упоминания об «аромате красных рукавов», хотя об этом лучше не заговаривать. Ван решит, что он опять думает о расследовании. Но это не так.
Юй на сегодня взял выходной. Чэнь решил посвятить день рутинной работе. Он уделяет слишком много времени Гуань. Сейчас же нужно постараться, сделать над собой усилие – хотя бы на полдня – и расчистить бумажные завалы, скопившиеся на столе. А потом можно будет вернуться к делу. Он получал какое-то странное удовольствие оттого, что, запершись в кабинете, быстро расправляется со скучными административными делами; не читая, расписывается на партийных циркулярах, быстро просматривает скопившиеся за неделю письма.
Его хватило всего на пару часов. Он занимался бюрократической работой, не вкладывая в нее душу. За окном было прекрасное солнечное утро. Чэнь снова поехал к общежитию Гуань. Дядюшка Бао до сих пор не звонил, но ему не терпелось узнать, нет ли чего нового.
Летняя жара и отсутствие кондиционеров уже с утра выгоняли людей на улицы. При входе в переулок несколько стариков пенсионеров играли на бамбуковом столе в мацзян. Дети толпились вокруг глиняного горшочка, в котором дрались два сверчка. Сверчки стрекотали, дети радостно кричали. Вблизи от здания общежития пожилая женщина склонилась над общей мойкой и отчищала сковородку.
В телефонной будке хозяйничала молодая девушка. Чэнь вспомнил, как ее зовут, – Сюсю. Дядюшки Бао не было видно. Сначала он хотел было спросить у Сюсю адрес дядюшки Бао, но потом передумал. Старик заслужил в субботу день отдыха; наверняка сейчас радуется общению с внуками. И Чэнь решил еще раз осмотреть комнату Гуань.
Снова он пролистал все фотоальбомы. На сей раз ему удалось обнаружить еще один снимок, засунутый под обложку самого последнего из них. На снимке была запечатлена не Гуань. Это была сделанная поляроидом фотография седовласой женщины, стоящей под знаменитой сосной.
Чэнь вынул фотографию и перевернул ее. На обратной стороне он увидел надпись: «Товарищу Чжаоди – Вэй Хун, октябрь 1989 г.».
Кто такая товарищ Чжаоди?
Может быть, так называли Гуань?
