– Куда мы пойдем?
– Сейчас у нас по плану посещение храма Хранителя города.
– Это церковь? – спросила Викки.
– Не совсем. Это рыночная площадь, в центре которой стоит храм, – объяснил Чэнь. – Поэтому шанхайцы иногда называют то место, куда мы сейчас поедем, базаром «храм Хранителя города». Довольно много магазинчиков – в том числе и внутри самого храма – торгуют всевозможными произведениями местных ремесленников и художников.
– Замечательно!
Как обычно, на базаре вокруг храма было много народу. Недавно восстановленный фасад с красными колоннами и огромными черными воротами не произвел на американцев особого впечатления. Выставка произведений народного искусства также оставила их равнодушными. Они не захотели даже погулять в парке Юйюань. Зато их глаза разгорелись при виде разнообразных ресторанов и закусочных.
– По-моему, кулинария – неотъемлемая часть китайской цивилизации, – сказал Розенталь, – иначе у вас не существовало бы столько кухонь.
– И стольких гурманов, – весело добавила Викки, – которые наедаются вволю.
Согласно программе, составленной для них в отделе внешних сношений, они должны были перекусить кока-колой и мороженым. В программе было расписано все до мелочей – вплоть до того, в каких местах им следовало есть, с указанием цен. Расплачиваясь, Чэнь должен был обязательно требовать от владельцев чек.
Розентали остановились перед закусочной под названием «Желтый дракон». Молодая официантка нарезала жареную утку, из зашитой гузки которой еще шел пар. На соуснике сидела большая муха, переливавшаяся всеми цветами радуги. Несмотря на явную антисанитарию, закусочная была переполнена посетителями – она славилась обилием всевозможных закусок. Чэнь вдруг решил отступить от программы. Он повел гостей внутрь. По его совету Розентали заказали фирменное блюдо – шарики из клейкого риса с начинкой из свиного и креветочного фарша. Когда Чэнь учился в школе первой ступени, за один такой шарик надо было заплатить шесть фэней; сейчас же стоил в пять раз дороже. И тем не менее он решил, что может себе позволить угостить американцев из собственного кармана, если ему не вернут деньги.
Он не знал, понравится американцам такая еда или нет, но, по крайней мере, они с его помощью отведают настоящее шанхайское блюдо.
– Как вкусно! – воскликнула Викки. – Вы такой заботливый.
– С вашим знанием английского, – заявил Розенталь с набитым ртом, – вы могли бы преуспеть в Штатах.
– Спасибо, – поблагодарил Чэнь.
– Как завкафедрой английского языка, буду рад принять вас в нашем университете.
– И у нас дома вы всегда будете желанным гостем, – поддержала мужа Викки, с удовольствием поедая прозрачную утиную кожицу. – Приезжайте к нам! Мы живем в Сафферне, в штате Нью-Йорк. У нас вы познакомитесь с американской кухней и напишете стихи по-английски.
– Было бы замечательно позаниматься в вашем университете и побывать у вас в гостях. – Раньше, особенно в самом начале службы, Чэнь не раз подумывал об учебе за границей. – Может быть, как-нибудь потом… Сейчас у меня много дел здесь.
– В вашей стране ситуация непредсказуема.
– Все постепенно налаживается, хотя и не так быстро, как нам бы хотелось. В конце концов, Китай – огромная страна с более чем двухтысячелетней историей. Многие проблемы не решить за одну ночь.
– Да, вы многое можете сделать для своей родины, – сказал Розенталь. – Мне известно, что вы не только замечательный поэт.
Чэнь подосадовал на себя. Шаблонные фразы выскочили у него словно сами собой. Как будто в голове автоматически включилась кассета с записью статьи из «Жэньминь жибао». Время от времени такие клише произносить можно, в них ведь нет ничего дурного. Но совсем другое дело, когда это превращается в привычку.
А ведь Розентали говорили искренне!
– Не уверен, что способен на многое, – задумчиво ответил Чэнь. – Лу Ю, поэт эпохи Сун, мечтал сделать для своей родины что-нибудь великое. Мечты окрыляли его стихи, наполняли их жизнью. Однако чиновник из него получился весьма посредственный.
– То же самое можно сказать и об У.Б. Йетсе, – кивнул Розенталь. – Он не был государственным деятелем, но рождению его лучших стихов способствовало пылкое сочувствие ирландскому освободительному движению.
– Или пылкая страсть к Мод Тонн, женщине-политику, которую Йетс так любил, – перебила мужа Викки. – Я весьма близко знакома с любимой теорией Уильяма.
Они дружно рассмеялись.
Тут Чэнь заметил у двери телефон-автомат.
Он извинился, подошел к телефону и взял лежащий тут же справочник. Пролистав страницы, он отыскал номер ресторана «Четыре моря» и попросил позвать Пэйцинь.
– Пэйцинь, говорит Чэнь Цао. Извините, что отрываю вас от дела. Никак не мог отыскать Юя.
– Не нужно извиняться, старший инспектор Чэнь, – ответила Пэйцинь. – Мы все так волнуемся за вас! Как у вас дела?
– Нормально. Сейчас я работаю с американской делегацией.
– Посещаете одну достопримечательность за другой?
– Вот именно. Кстати, и обедаем в одном ресторане за другим. Как поживает ваш муж?
– Он так же занят, как и вы. И тоже жалуется, что не может связаться с вами.
– Да, сейчас это непросто. Если нужно, он – или, если получится, вы – может связаться с одним моим другом. Его зовут Лу Тунхао. Он владелец нового ресторана под названием «Подмосковье» на улице Шаньсилу. Или он свяжется с вами.
– Хорошо. Про ресторан «Подмосковье» я слышала. Он открыт всего пару недель, но уже наделал много шуму. – Неожиданно Пэйцинь спросила: – Кстати, вы сегодня вечером будете в «Сычуаньском дворике»?
– Да, но как… – Чэнь быстро осекся.
– Замечательное место, – продолжала Пэйцинь, – там можно хорошо отдохнуть, попеть караоке.
– Спасибо.
– Берегите себя. До свидания!
– И вы тоже. До скорого!
На душе у Чэня стало неспокойно. Почему Пэйцинь вдруг заговорила о караоке? И почему так быстро закончила разговор? Может, ее кабинет тоже прослушивается?
Маловероятно. А вот отель прослушивается наверняка. Именно поэтому он не стал звонить Юю оттуда. Наверное, Пэйцинь удивилась. Надо было ей сказать, что он звонит из телефона-автомата на площади возле храма Хранителя города.
Следующий звонок он сделал Лу Иностранцу.
Лу звонил ему на работу в тот день, когда Чэнь вернулся из Гуанчжоу. Чтобы не вовлекать Лу в беду, Чэнь тогда быстро свернул разговор, сославшись на то, что ему надо срочно убегать. По рабочему телефону они не могли спокойно поговорить.
– «Подмосковье».
– Это я, Чэнь Цао.
– А, дружище! Не представляешь, как я из-за тебя переволновался – чуть не умер, правда. Я знаю, почему ты позавчера так быстро повесил трубку.
