– У меня нет документов. – У Любы после всего пережитого вылетело из головы, что в сумочке лежат права.
– Значит, под вашу милицейскую ответственность, товарищ Самохвалов. Проходите, – дозволила консьержка.
– Завод, часом, не на оборонку работал? – не удержался Стас.
– А вы, простите почему этим интересуетесь?
– Спокойно, бабушка, империализм нам уже войной не грозит. Идем, Люба.
– Зануда, – высказалась она по поводу консьержки, зайдя в лифт.
– Что ты! В нашем деле – ценнейший человек! Если бы в каждом подъезде сидела такая вот бдительная бабуленция, знаешь, как уменьшилась бы преступность?
– Ты думаешь людям, пришедшим в гости, приятен такой допрос? На каком основании я должна показывать консьержке паспорт? Это же не режимный объект, просто жилой дом.
– А мы не в гости идем. Двенадцатый этаж. Приехали. Звони, подруга.
Дверь открыли мгновенно:
– Проходите, я вас жду.
Женщина, стоящая на пороге, выглядела совершенно спокойной. Темный брючный костюм, скрывающий полноту, был ей к лицу, которое, кстати, она очень умело подкрасила. Глаза не были припухшими от слез, прическа в порядке.
– Простите, вы что, еще ничего не знаете? – слегка испугался Стас. Никто не любит приносить дурные вести.
– О чем?
– Об аварии. О том, что ваш муж…
– Папа уже поехал.
– Куда поехал?
– В морг. Ведь тело уже должно быть там? Папа сказал, что все надо сделать как можно быстрее.
– Что все?
– Ну, похороны.
– Снова замуж торопитесь?
– Проходите, – посторонилась женщина.
Да, квартирка у погибшего Антона Варягина была ничуть не хуже, чем у его брата Олега. Соревнование они, что ли, устроили? Куча комнат, перепланировка, евроремонт, арки, ниши с уютными диванчиками, вся мебель импортного производства, из дорогих пород дерева.
– В гостиную, пожалуйста, – пригласила хозяйка.
Они очутились в огромной комнате, где Люба мгновенно замерзла. Холод шел от белой глыбы кожаного дивана, таких же кресел, похожих на айсберги, от полированного белоснежного стола. И от самой хозяйки. Ни слезинки. А ведь у нее только что муж погиб! И страшно погиб! Ему отрезало голову! Неужели не знает?
– Вас не удивляет, Жанна Марковна, что к вам из милиции пришли? – спросил Стас, причаливая к одному из айсбергов.
– Удивляет? – Похоже, что эту дамочку уже невозможно было удивить. – Чай, кофе?
– Все равно.
– Минуточку. Я сейчас принесу.
– Ничего квартирка, а? – подмигнул Любе Стас, когда хозяйка удалилась на кухню. – Нравится?
Они не успели это обсудить. Жанна Марковна вовсе не собиралась варить им кофе, она просто отдала соответствующее распоряжение домработнице.
– Сейчас все будет, – сказала она, присаживаясь.
Скоро действительно появилось все. Миловидная девушка вкатила в гостиную сервировочный столик.
– Прошу, – кивнула хозяйка.
Люба с наслаждением взяла в руки дымящуюся чашку. Хоть немного согреться! Осень погодой теперь не радовала.
– В каких отношениях вы были с мужем? – издалека начал Стас.
– Простите, а женщины в милиции тоже работают?
– Я? – Люба посмотрела на Стаса. Тот кивнул. – Да. Я с ним.
– Очень странно.
– Отчего же?
– У вас вид порядочной женщины.
Стас хмыкнул, но от комментариев воздержался.
– Так в каких отношениях.
– Ни в каких.
– То есть?
– Это был брак по принуждению. И не могу сказать, что я была от Антона в восторге.
– Но он же, вроде как, был красивым мужчиной?
– Так что ж с того? Когда много лет проживешь в одном доме с красивым мужчиной, как-то перестаешь замечать, какое у него лицо, какая фигура. А вот то, что он подлец, становится все заметнее и заметнее.
– Интересно!
– Я прекрасно понимаю, что Антон женился на мне по расчету. Это был сговор наших родителей. Вернее, моего папы и его дяди.
– А зачем же вы тогда…
– Если бы я была в кого-нибудь влюблена или хотя бы знала, что могу влюбиться, я бы еще подумала. И наверняка отказалась. А так как мое сердце было свободно… Антон или кто-то другой, какая разница? Замуж-то надо выходить.
– Зачем?
– У меня есть брат. Родители возлагали на него большие надежды. До сих пор возлагают. – Любе показалось, или она усмехнулась. – А про меня всегда говорили, что меня надо пристроить. Я никогда не спорю со своими родителями. Надо, так надо.
– А жить самостоятельно вам никогда не хотелось? Самостоятельно решения принимать?
– Самостоятельно? – Жанна Марковна приподняла тщательно подведенные брови. Чуть-чуть приподняла, чтобы обозначить свое удивление. – В нашей семье все решает папа. Он зарабатывает деньги, он содержит женщин, помогает встать на ноги моему брату. По-моему, совершенно естественно, что за ним остается право все за нас решать.
– Учиться, работать не пробовали?
– Училась, да. У меня высшее гуманитарное образование. А работать… Кем, простите?
– Все понятно. Это к делу не относится. Мы вот по какому вопросу. Вы с мужем разводиться не собирались?
– Разводиться? – Она снова обозначила удивление. – А зачем?
– А с деньгами его, часом, не прижимали?
– У меня нет своих денег. У него были какие-то дела с папой. Он и дядя Антона имеют общие интересы в бизнесе. Подробности я не знаю. Меня это не касается. Возможно, Антону хотелось самостоятельности. У меня иногда было ощущение, что он хочет от нас уйти.
– От нас?
– От меня и папы. Но это его дело. То есть, это было его дело, поскольку Антон теперь мертв. Я хочу жить так, как я привыкла. У меня все четко распланировано. Посещение салона красоты, массаж, косметический кабинет, бассейн, выставки, театральные премьеры.
– Вы любите театр?
– Я люблю жить так, как я привыкла. Мама говорит, что каждый уважающий себя человек должен повышать свой культурный уровень.
– Все понятно. Машина у вас есть?
– Ах, машина! – Вот тут Жанна Марковна впервые заволновалась. – Представляете, он сегодня взял мою машину! «Тойоту»! Представляю себе, что от нее осталось!
«Что осталось от мужа, тебя мало интересует», – подумала Люба, – «а вот имущество – это действительно – ценность».
– А вы не разрешали ему брать свою машину? – спросил Стас.
