– Грэнна, дорогая, ты уверена, что дочкам Этьена так уж нужна воспитательница с проживанием? – одарив ненавистную худышку презрительным взглядом, поинтересовалась дьера Палмс. – Думаю, уже скоро у девочек появится более подобающий присмотр и пример для подражания. Такой молодой и привлекательный вдовец один не останется. – Женщина со злорадством наблюдала, как стремительно побледнела эта… несправедливо щуплая, вопреки обжорству, сладкоежка. Видимо, за обещанное хозяйкой место опасается. Ну-ну, так ей! Хоть улыбаться блаженно перестала, моль бледная! В честь сделанной гадости Берта даже ложечку десерта в рот отправила. Довольно прищурилась и… добила записанную во враги девицу: – Мачеха куда лучше какой-то там дьеры из подворотни.
Блондинка, как раз отпившая чаю, поперхнулась и закашлялась.
– Ну что ты, Берточка! – сладко улыбнулась подруге Грэнна, не забыв при этом протянуть второй гостье белоснежную салфетку. – На то ведь и расчет. Сначала свадьба, потом… ну ты же знаешь этих молодоженов! Разве им есть дело до кого-то, кроме них самих? А я старая больная женщина, – она поправила кружево на глубоком декольте, привлекая внимание к идеально гладкой коже, противоречащей утверждениям хозяйки, – у меня нет ни сил, ни возможности за детьми присматривать. Вот через годик, как страсти поулягутся, так и будет новая мама, – дьера Ганн чуть выделила интонацией последнее слово, – дочками Ена заниматься. А пока им нужна воспитательница.
– А что, уже есть кандидатура на роль… мамы? – Джильберта подалась вперед, не скрывая своего интереса.
На самом деле кандидатур в списке дьеры Ганн было три, даже четыре, и ее подруга их всех прекрасно знала, но, видя, как реагирует на подобные разговоры воспитательница, решила уточнить еще раз. Грэнна понимающе улыбнулась и, мельком взглянув на блондинку, загадочно произнесла:
– Берта, дорогая, как только сын определится с выбором, ты первая получишь приглашение на свадьбу…
– Ой! – Блондинка резко вскрикнула, едва не уронив чашку. На столик со звоном упала свернувшаяся кольцом десертная ложечка.
– Что такое? – Джильберта, недовольная прерванной беседой, злобно уставилась на дующую на пальцы девицу, которой после сегодняшнего чаепития Грэнна наверняка откажет.
– Ложка нагрелась, – смущенно пояснила та, покосившись на заинтересованно следящих за ними близняшек.
– Энни, Анни! – переведя взгляд с металлической спирали, слабо напоминающей столовый прибор, на хихикающих хулиганок, их «грозная» бабушка демонстративно нахмурилась и фальшиво возмутилась: – Сколько раз я вам говорила не практиковать магические таланты на домашнем серебре!
– Не сердитесь на них, – снова подала голос тощая воспитательница. – Они всего лишь дети, – улыбнулась она и, украдкой подмигнув сестричкам, проговорила совсем другим тоном: – Я, пожалуй, пойду. Еще есть кое-какие…
– Да-да, милочка, идите! – перебила ее хозяйка, махнув изящной кистью, затянутой в кружево перчатки, в направлении массивного комода. – Ваши рекомендации там, заберите. Решение я вам сообщу после беседы с сыном. К выходу вас проводят.
Девушка недоуменно уставилась на дьеру Ганн, растерянно моргнула белесыми ресницами, поднялась и, кинув последний взгляд на уже чем-то увлекшихся детей, побрела за папкой. Из приоткрытого ящика комода выглядывал уголок письма. Воспитательница скользнула по нему безразличным взглядом, а потом вдруг замерла, напряглась и присмотрелась внимательнее. После чего, воровато оглядевшись, выхватила конверт из ящика, спрятала его в папке и нарочито неторопливо засеменила к выходу. Дьера Ганн, краем глаза следившая за ней, чуть заметно улыбнулась, довольная происходящим.
Величественный, словно очень важная особа, слуга, презрительно поглядывая на неброско одетую блондинку, проводил ее до двери и красноречивым жестом распахнул тяжелые створки. Завидев на дорожке статного мужчину с тростью в руке, лакей подобострастно заулыбался. Гость уверенно шагал к дому, в то время как воспитательница так же стремительно шла прочь. У ворот остановилась крытая карета, из которой, минуя подножку, спрыгнул Этьен Аттамс. Он галантно протянул руку к раскрытому дверному проему и улыбнулся. На ступеньку оперлась стройная ножка в черно-красном полосатом чулке. А следом за ней показалась и сама огненная ведьма с тщательно уложенными золотисто-рыжими волосами.
Побледнев еще сильнее, гувернантка на миг замешкалась и споткнулась, но от позорного падения ее спас тот самый немолодой дьер, перед которым готов был расстелиться ковровой дорожкой заносчивый слуга. Пробормотав какие-то сбивчивые извинения и в противовес былой бледности покраснев, блондинка вывернулась из объятий смутно знакомого мужчины и со всех ног рванула на боковую аллею, ведущую ко второму выходу со двора дьеры Ганн. Выпавшее из папки письмо плавно опустилось на каменные плиты прямо у ног не узнанного ею градоправителя.
Он проводил задумчивым взглядом странную девицу, втянувшую голову в плечи и как будто спрятавшуюся за своей объемной папкой от всех и вся, затем наклонился, подобрал конверт, сунул его в карман и как ни в чем не бывало продолжил путь. Слуга, так и стоявший у распахнутой двери, улыбался все шире и шире, предчувствуя шикарные сплетни этим вечером. Не каждый же день к хозяйке одновременно заявляются лучшая подруга, будущий муж и сын… с племянницей будущего мужа под ручку!
Пять минут спустя
Блондинка, выскочившая на улицу через калитку для слуг, испуганно огляделась. Не обнаружив поблизости ни одной живой души, она шумно выдохнула, после чего поспешила прочь, очень стараясь не сорваться на бег. Миновав пару десятков особняков, подошла к узорчатым воротам сквера и, смешавшись с толпой прогуливающихся горожан, очутилась на аллее с семью фонтанами, давшими название кварталу. Идя по мощенной желтоватыми камнями дорожке, девушка уклонилась от летящей будто на пожар обезьяны в синем костюмчике, улыбнулась какой-то дьере, охающей над чумазым чадом, проскользнула мимо двух мрачных горгон и юркнула в приземистое одноэтажное строение с женским силуэтом на двери. Через пятнадцать минут в сгущающиеся сумерки вышла уже совсем другая дьера.
Вывернутый наизнанку плащик из мутно-серого стал синим. Черты лица по-прежнему оставались неприметными, но куда более милыми. Ресницы, брови и волосы немного потемнели, что придало им естественности. Глаза зрительно увеличились, губы порозовели. И пусть место «бледной моли» заняла тоже не очень яркая особа, эта вторая куда больше походила на живую девушку, потому что имела живой прототип.
Если приложить некоторые усилия, именуемые в народе макияжем, нынешнюю маску можно было сделать даже симпатичной, вот только стоит ли привлекать лишнее внимание к полюбившейся иллюзии? Под этой самой личиной последние десять дней ведьмочка жила и работала в похоронном бюро дьера Дорэ, называя себя Джеммой Истри – дальней родственницей и помощницей временно отсутствующего гробовщика. Вернувшаяся из поездки соседка даже успела взять «сиротку» под свое крыло и начать присматривать «бедной крошке» женихов.
И между прочим, у дьеры Истри была целая куча дел в стенах «Последнего цветка». Несносный Элрой, по-прежнему опустошавший запасы сладкого в доме за счет сорванных с губ ведьмочки поцелуев, периодически приносил новости о хозяине ПБ. Но все они, к сожалению, сводились к заявлению: «Да что ему сделается? Отдохнет наконец-то от работы, о жизни подумает!» и к клятвенному заверению, что Гард предоставляет своей заместительнице полную свободу в управлении его конторой, а также право на любые нововведения.
