Я понимаю, что говорю глупости. Что единственно разумным было бы дать Игорю по морде и свалить отсюда. Только вот мое тело, почувствовав его ладонь, меня не слушает. Оно получило свой наркотик и наслаждается… Но с этим все равно надо что-то делать, нельзя допускать, чтобы со мной так обращались! Я понимаю все это на уровне рассудка. А губы шепчут:
– Игорь, миленький, ну зачем тебе другие девочки, я так люблю тебя. Я лучше всех, лучше меня ты никого не найдешь. Никто не будет любить тебя так, как я, понимаешь? Не надо так поступать больше, пожалуйста!
– Маша, все в порядке. Не превращай муху в слона.
– Ты… любишь меня?
– Конечно, очень!
В его голосе было столько искренности и теплоты…
Я вспоминала наш тот разговор – когда Грановский рассуждал о вере в бога. Разве можно быть по-настоящему верующим человеком и так поступать?! Да он же просто лицемер! А еще я вспоминала, как Игорь ведет себя в постели – консервативно, зажато. И вдруг такая фамильярность и раскованность, проститутка, секс с нею прямо на моих глазах… С кем из нас он был самим собой, настоящим – со мной, с ней?..
Я люблю ужасного, непорядочного, неискреннего человека.
Сумасшедшего. Психа. Идиота.
Но как же сильно я его люблю!
* * *
Следующие пару дней Игорь вел себя так идеально, что его внезапное исчезновение и визит проститутки казались мне просто дурным сном.
Он учил меня кататься на роликах. Как дети, мы визжали на аттракционах в парке Горького, потом перемазались сладкой ватой. И всего было много, и все – по максимуму. Если розы – то ведрами, если рестораны – то с самыми лучшими блюдами и коллекционными винами, если магазины – то опять с бессчетным количеством покупок. Причем на сей раз Грановского занесло в ювелирный бутик. Он выбирал мне серьги, кольца, цепочки и радовался, словно ребенок.
– Что ты сделала с шефом? – прошептал мне нагруженный пакетами Саша, и его брови сложились в недоуменную галочку. – Я его таким никогда не видел! Он так себя не вел ни с одной из своих девчонок.
«Я лучше всех его девчонок, вместе взятых! Это любовь! То ли еще будет! Мы просто счастливы!» – пропело мое сердце.
Но вслух я Саше ничего не сказала. Не могла ему простить того сброшенного звонка, когда я выла и сходила с ума от неизвестности…
Когда тот случай стал казаться мне дурным сном и досадным недоразумением, Грановский вдруг снова исчез.
Все было очень похоже на предыдущий раз. Раннее утро, пустая постель, нехорошие предчувствия, страх.
Правда, скоро олигарх обнаружился. Я его «услышала» – по звуку работающего в кабинете телевизора. Дверь была закрыта на ключ.
– Игорь, доброе утро! – Я старалась перекричать валютные котировки. – Что ты хочешь на завтрак?
– Ничего, – раздраженно отозвался он. – Не беспокой меня!
Преданная собачка, верный щеночек – я уселась возле двери и стала тупо ждать, пока любимый появится или меня позовет.
Он слушал биржевые новости. Потом любовался на свои ревущие вожделенные спортивные авто (может, это не так уж и плохо, и я зря расстраиваюсь? Все-таки тачки – не девчонки).
Я отошла ненадолго на кухню, запекла в духовке курицу и приготовила рис с овощами – вдруг Грановский захочет перекусить дома? Кстати, мне вообще казалось, что дома у него аппетит намного лучше. В ресторанах все не сводили с него глаз, и у Игоря кусок застревал в горле. Понаблюдав за этим зрелищем, я поняла, что в публичности есть не только плюсы, но и минусы.
Когда я вернулась, за дверью кабинета стояла тишина. Никаких звуков работающего телевизора или легкого треска компьютерных клавиш. Не могу объяснить почему, но мне стало очень страшно и жутко. Я подумала, что ничего не знаю о состоянии здоровья Грановского. А если ему стало плохо? Вдруг прихватило сердце?
Я собиралась чуть отойти от кабинета и позвонить охраннику, но в это время за дверью раздался оглушительный грохот. Казалось, Игорь громил все, что ему под руку попадалось.
Слышался звон разбивающегося стекла, глухие удары, какие-то хлопки. И… раздалось рычание. Как будто в той комнате находилось раненое свирепое животное.
Он распахнул дверь, выбежал в коридор – и я едва не закричала от ужаса.
– Где мой «Порш»?! Кто уехал на моей машине?! – орал Игорь, и взгляд у него был совершенно безумным.
Это он? Неужели? Халат развязался, всклокоченные волосы, на щеке порез и струится алая кровь. Я никогда его таким не видела.
– Где мой «Порш»?!
Игорь прижал меня к стенке и залепил пощечину.
– Игорь, солнышко, все твои машины в гараже, – залепетала я, старясь не смотреть в черные безумные глаза Грановского. – Мы сейчас с тобой в городе. В квартире. А машинки твои в гараже, в загородном доме. На Рублевке. Успокойся, не волнуйся. Все же в порядке!
– Ты меня не обманешь! Где моя красная машина?
Еще пощечина, потом удар в живот.
Как больно…
Нет, надо сматываться. Не до объяснений.
Я ловко присела, освободилась от рук Игоря и рванула в туалет.
Закрыть защелку.
Звонить охраннику, срочно.
Надеюсь, здесь прочные двери – доска ходит ходуном.
Что с ним, господи, господи, как мне страшно. И ведь это Игорь, которого я так люблю…
Мне даже не понадобилось ничего объяснять Саше. В тот момент, когда он ответил на звонок, Грановский опять заорал:
– Где мой «Порш», я тебя спрашиваю!
– Прячься. Скоро буду, – отчеканил Саша и повесил трубку.
Наверное, он находился где-то совсем поблизости от дома олигарха. Буквально через несколько минут я услышала, как открывается входная дверь.
– Где моя машина?
Звуки борьбы, крики Игоря. Странный запах резкий, медицинский…
Когда все стихло, я отщелкнула замок и осторожно выглянула в коридор. На входе в спальню Игоря стоял высокий мужчина в белом халате. Я подошла поближе, кашлянула – мужчина посторонился, дал мне пройти.
Я увидела еще одного врача – он ставил Игорю капельницу. Саша, с совершенно невозмутимым лицом, по-хозяйски обшаривал тумбочку возле постели. Услышав мои шаги, охранник обернулся:
– Где шеф был до того, как это началось?
– В кабинете. Игорь закрылся там с утра пораньше и просил, чтобы я его не беспокоила. А что с Игорем?
– Ты что, правда не понимаешь?! – Охранник обогнул постель, на которой распластался бледный, с закрытыми глазами и еле дышащий Грановский. И процедил сквозь зубы: – Да ладно тебе! Хватит дурочку из себя строить.
– Я никого и ничего не строю. Я не строитель!
