– Левее, – холодея, подсказала я. Хотя на самом деле продюсер стоял минимум на два шага правее.
– Зря, конечно, я вискаря вмазал. – Он покачнулся, стал заваливаться на бок, но потом все же устоял на ногах. – Колька все равно не жилец был, только на наркоте и стимуляторах держался. А все равно страшно. Перед ним, перед тобой.
– Вы бы меня отпустили, – жалобно проскулила я, лихорадочно осматриваясь по сторонам.
Руки у меня свободны, ноги тоже. Дверь не заперта. Слава – в дупель пьяный, он бы меня не догнал, но у него в руках оружие. Поэтому бежать страшно. С пистолетом все так быстро и просто. Едва слышный щелчок – и нет человека.
– А вообще ты должна быть мне благодарна, детка. Вышла бы ты замуж, родила детей, стала бы толстой теткой. Что в этом хорошего? А так – умрешь молодой и красивой. Сейчас я тебя шлепну, потом милицию вызову. Расскажу, как вы с Николасом тут друг друга перемочили. И всем хорошо будет. Я получу свои денежки, много-много денег…
Я слушала этот бессвязный, прерываемый иканием лепет и начинала медленно закипать.
В толстую тетку я превращусь, надо же! На себя бы вначале посмотрел, тварь расползшаяся! Я хочу стать известной, популярной, хочу блистать, вызывать интерес, восхищение, зависть! Но даже если бы я действительно просто хотела выйти замуж и родить детишек – что в этом плохого?! Это нормальное человеческое счастье! В любом случае, это моя жизнь, и распоряжаться ею буду только я. А не какая-то пьяная тварь! Надо же, если у женщины есть ребенок – то она уже обязательно толстая тетка! Это просто кусок дерьма, а не мужик! С башкой у этого хамоватого козла явно наметились серьезные проблемы!
Улучив момент, когда продюсера опять повело, я ловко выхватила пистолет из его руки. И, чуть отскочив (не хватало еще, чтобы Слава забрал у меня только что полученное оружие!), заорала:
– Быстро взял наручники и нацепил на себя. Или я сейчас тебя продырявлю!
Икнув, он двинулся на меня.
– Детка, ты не права. Детка, в этой игре другие правила. Детка, ты…
Что я, кто я – этого я так не узнала. Потому что нажала на спусковой крючок, и на груди продюсера стало быстро расползаться красное пятно.
Слава недоуменно на него посмотрел, поднял руку. И рухнул на спину…
* * *
Мне всего двадцать лет, а я уже убила человека.
Мне всего двадцать лет, и скоро я окажусь в тюрьме.
Мне всего двадцать, но жизнь уже закончена.
Закончена?..
Нет!
Нет, я еще поборюсь. В конце концов, я ни в чем не виновата. С этим продюсером просто так все вышло – если бы не я его пристрелила, то он бы меня на тот свет отправил, Слава своих намерений не скрывал. А теперь мне надо успокоиться и все как следует обдумать. Что же теперь предпринять? Ситуация серьезная…
Я повернулась лицом к двери и опустилась на пол. Не хочу и не могу видеть трупы. В горле плещется тошнота, руки дрожат. Но нужно сосредоточиться.
Итак, допустим, я вызываю милицию. Честно им рассказываю, что произошло. Говорю: продюсер пристрелил Николаса, а потом хотел убить и меня и сказать, что якобы мы с певцом перестреляли друг друга. Такой вот был у него расчет, собирался бабок огрести побольше. Да кто мне поверит?! Я бы лично в такой версии усомнилась! Потому что Слава и Николас – это известные респектабельные люди, их обожают журналисты, они часто дают интервью. Говорят так красиво – все про искусство да про душу, любовь и уважение. И вот выясняется: один из героев решает пристрелить другого – ради денег, которые теоретически можно будет заработать. Я бы не поверила, что такие известные люди могут быть настолько гнилыми, честно! Вот бомж, который из-за бутылки друга душит, – он в своей стихии. А тут: музыка, искусство, интеллигентность – и плюс все это дерьмо? А ментам, наверное, вообще мне верить без надобности. Менты – это, по сути, та же армия, копать отсюда и до обеда. Там все просто и тупо. Если есть труп – значит, должен быть и преступник, которого надо упечь за решетку. И лучше меня при таком раскладе кандидата в убийцы не найти. А чего им напрягаться, вникать во все детали, пытаться осмыслить, как продюсер дошел до жизни такой? Посадят меня за милую душу…
Но, допустим, я действую по-другому. Не звоню ментам, а прямо сейчас забираю свою сумку с фотоаппаратом и убегаю. Что тогда? Со Славой я договаривалась о встрече накануне по сотовому телефону. Сегодня меня здесь вроде бы никто не видел. Катерина, разумеется, обо всем будет молчать – хоть честная училка, однако ведь подруга, не выдаст. Но если продюсер кому-то рассказал о том, что я должна прийти? Назвал мое имя, сайт, и меня просчитают? Если у него есть ежедневник, в который тупо записана эта встреча? Тогда, выходит, все равно посадят – только уже на более длительный срок. Я вообще-то до недавних пор в такие ситуации не попадала. Но, наверное, по телевизору что-то из этой оперы слышала: если с места происшествия скрываешься, потом вкатывают по полной программе.
– Что же делать? Что же мне теперь делать?.. – прошептала я и обернулась на трупы. Естественно, они никуда не делись. Вытекшая из них кровь стала еще темнее, а лица пожелтели и заострились.
Стараясь унять приступ вновь накатившей тошноты, я сделала несколько глубоких вдохов. И вдруг услышала, как где-то наверху звонит мой сотовый! Песня Земфиры «Я знаю все твои трещинки» у меня установлена только на один звонок – моего верного сексуального Юрика.
С огромным облегчением я бросилась к подвальной двери, потом помчалась вверх по ступенькам. Кабинет продюсера отыскала быстро – несмотря на множество комнат, я точно помнила, что нужная мне дверь располагалась за углом коридора.
Он лежал на ковре, мой чудом не разбившийся сотовый! А когда я заметила, что рядом в целости и сохранности стоит сумка с фотоаппаратом, то вообще повеселела.
Юрик! Точно, именно Юрец, как кстати он мне позвонил! Вот кто мне придумает, что делать в этой ситуации! В конце концов, он программист, и анализировать – это его работа. Сейчас я ему перезвоню, и он обязательно подскажет мне самый лучший вариант.
– Приезжай, мне нужна твоя помощь, – не здороваясь, заявила я.
Парень что-то заныл про шефа, который срочно вызывает к себе.
– Но у меня тоже срочное дело, очень-очень, правда, – растерялась я.
Вообще-то Юрец – мальчик ответственный, и, если мне что-то надо, он всегда старается выручить. Но он действительно работает в какой-то дурацкой конторе, где все только тем и занимаются, что трудятся с утра до ночи. Сами жизни не видят – и Юрика припахивают.
Однако, наверное, последние жуткие события как-то отразились в моем голосе.
– Скоро буду. Где ты находишься? – отрывисто поинтересовался парень.
Продиктовав адрес, я засунула сотовый в карман джинсов, подхватила свою сумку.
На столе красовалась бутылка виски, и мне не помешал бы глоток спиртного. Я уже потянулась к горлышку, однако вспомнила про отпечатки пальцев.
