Я попыталась столкнуть свою ношу, но, оказывается, этот «половой гигант» уже умудрился обхватить меня лапами. Во мне кипятком забулькало возмущение:
— Эй, ты!!! Как там тебя… Алкаш! Сползай с меня немедленно!!
— Я не алкаш, я Мишка, — заплетающимся языком сообщил тот, ещё крепче стиснув меня своими ручищами, — а ты кто?
— А я зайка, — неожиданно для себя хмыкнула я, — по всем видовым признакам: трясусь от страха и быстро-быстро бегаю… Мишка, пожалуйста… Отпусти меня, ты меня уже всю сплющил… Мне больно!..
— Моей зайке больно… — жалостливо выдохнул Мишка и расцепил объятия.
Почувствовав, что мне пора уже закусывать, я попробовала выскользнуть из-под расслабленной состраданием туши — и мне это удалось! О, блин! У меня же живот прилип к спине! Я такая плоская, одна оболочка! Хоть накачивай… Я села и стала усиленно дышать. Мой новый знакомый тоже засопел и с большим трудом уселся в прежней позе: разве что лохмы свои он уронил на колени. На мои… И оцепил руками ляжки. Тоже мои.
Я попыталась спихнуть его голову на стол и он застонал:
— Зайка! Не тряси меня! Башка и так трещит… Я совсем никакой…
— Послушай, «Никакой»! Шёл бы ты домой!
— Не могу, ноги не держат, — честно признался Мишка и, как пёс, потёрся щекой об мои бёдра, — отведи меня… очень прошу… Тут рядом. Третий подъезд.
Мне захотелось осыпать пьянчугу перлами из бабушкиного репертуара, но, вспомнив, что он, как никак, спас меня, я молча освободилась от объятий, соскочила со стола и приступила к эвакуации тела. Это было весьма непросто для такой хрупкой женщины, как я, но Мишка изо всех сил постарался облегчить мою задачу и вскоре мы уже ковыляли в указанном им направлении.
Путь к третьему подъезду показался мне бесконечным, но, как выяснилось, это было ничто по сравнению с несколькими десятками ступеней на второй этаж. Титаническими усилиями достигнув цели, я прислонила свой неподъёмный груз к стене возле обитой дерматином двери и долго отпыхивалась, прежде чем смогла отрыть в кармане Мишки ключи и попасть в замочную скважину…
Едва переступив порог, Михаил вознамерился прилечь прямо на коврике, но я решительно потянула его в ванную. Рывком заставив пьянчужку опуститься на колени, я наклонила его больную голову и обрушила на неё холодный душ. Во весь напор. Мишка попытался вырваться, основательно обдав меня водой, и я разозлилась. Как следует шлёпнув его по затылку, я заставила строптивца покориться и продержала его под хлещущими струями минут десять, покуда он из «мишки» не превратился в послушного телёнка. Затем я неслабо растёрла его башку полотенцем и он оклемался до такой степени, что позволил себе приложиться с благодарностями к моей руке и, уставившись на меня посветлевшими глазами, повелел:
— А теперь отведи меня в туалет!
У меня зачесалась ладонь — так захотелось вмазать нахалу по сусалам, но эти серые глаза… Как же они похожи на чистые озёра моего незабвенного Ёжика! И потому я лишь добродушно парировала:
— Может тебе ещё и брандспойт подержать? — Мишка хитро усмехнулся и я построжала: — Вставай, охламон, и топай. Сам управишься… И смотри не промажь!
Но всё-таки пришлось помочь ему сняться с места и добраться до унитаза, а потом ждать под дверью, пока он управится, чтобы сопроводить на покой. Вот морока!
Я так устала таскать на себе этого верзилу, что сбросила его на первое попавшееся лежбище, каковым оказался диван. И тут он цепко ухватил меня за руку:
— Не уходи, зайка! Побудь со мной. Пожалуйста! Мне так паршиво…
— Пить надо меньше! — нравоучительным тоном заметила я. — С какого рожна ты нажрался? Или это твоё обычное состояние?
— Не-е-е… Я непьющий. Это я с тоски. Оттого, что Лидка от меня ушла… Жена. И сына с собой увела… моего Тёмку.
— Чем же ты ей так досадил? — машинально спросила я, усиленно размышляя о том, что, как не верти, мне его просьба наруку. А если честно, то я была бы не прочь отсидеться тут с недельку — пока не рассосутся мои заморочки с наркомафией…
Михаил принялся нудить о том, что его жене не нравится то, что он подолгу задерживается на работе, что не помогает по дому и… что-то там ещё, но я перебила его:
— Ладно. Не ной. Так и быть я у тебя заночую. А там посмотрим. Ложись давай, спи.
Он начал раздеваться, а я пошла искать плед или одеяло. Искомое я нашла в спальне, а вернувшись, обнаружила Михаила уже в горизонтальном положении. Я старательно укрыла его, подоткнув одеяло со всех сторон, как делала это, укладывая Никитку, и он умилился:
— Ты такая заботливая! Спасибо тебе, зайка…
— Меня зовут Вероника, — поправила его я, но не была уверена, что он меня услышал.
Избавившись от недееспособного хозяина, я отправилась в ванную и долго грелась в горячей воде, наслаждаясь покоем и думая о том, что жизнь всё таки прекрасна и судьба моя не так уж и плоха, коль позволяет передохнуть между передрягами и вовремя посылает мне помощь… пусть даже таким диким образом… Расслабившись, я чуть не заснула в ванне, но заставила себя встать и не только простирнуть своё бельишко и блузку, но и попить чаю: благо у Михаила завалялись несколько пакетиков заварки и засохшее печенье.
В результате до спальни я доползла почти в два часа ночи и вырубилась, едва коснувшись подушки.
После всех перипетий минувших суток сон мой был крепким и сладким. Настолько сладким, что под утро мне стали сниться эротические сны. Отметив где-то в подсознании, что эта хорошая примета перечёркивает вынесенный мне мафией смертный приговор, я отдалась ласкам виртуального партнёра.
Большие и мягкие ладони так нежно оглаживали моё обнажённое тело, что я велела себе проснуться, дабы не зайти в своём сне непозволительно далеко… Я потянулась, разлепила глаза… — и увидела Михаила! Свеженького, как огурчик, и под моим стёганым покрывалом!
Я открыла было рот, чтобы возмутиться, но он понял это иначе и я растаяла в его долгом красноречивом поцелуе, затем ответила ему, а когда Михаил, переводя дух, заскользил пальцами по моей обострившейся сосками груди и обдал меня многообещающим сиянием серых очей, — сдалась окончательно. В конце-то концов!!! Я молодая, необласканная женщина… Разве не имею я права прислониться к сильному мужскому плечу? Я такая слабая, одинокая… И мы оба свободны. По крайней мере, сегодня…
Основательно скомканное покрывало упало на пол и я потянулась за ним, намереваясь укрыться, но Михаил успел перехватить меня и воспротивился:
— Не надо! Пусть себе валяется… Я ещё не насмотрелся на тебя, зайка. Ты такая хрупкая, такая точёная! Как фарфоровая статуэтка…
— Меня зовут Вероника, а не зайка. И я озябла, — тоном маленькой капризной девочки заявила я, наслаждаясь ощущением защищённости в объятиях этого нежного увальня.
Как же долго я не позволяла себе быть слабой! Я прижалась к горячему телу своего нечаянного любовника и услышала:
