— Я тоже не хочу его видеть. Пусть пообщается с матерью… Как там наш Никитка? Не тушуется?
— Нисколько. Вцепился в отца и ясно даёт тому понять, что ему не удастся отказаться от сына. Не на того напал!
— Это точно, — поддакнула я, подсовывая бабуле овощи для салата, — у нас слабаков нет.
Минут через двадцать в кухне нарисовалась улыбающаяся Полина Аркадьевна.
— Наши мальчики играют… — сообщила она, — кажется, нашли общий язык.
Бабуля хмыкнула, а я апатично доложила:
— У нас почти всё готово. Сейчас будем на стол накрывать. Скажите им, пусть идут мыть руки и усаживаются.
— Не спешите, — остановила меня наша хозяйка, — Серёжа хочет сначала принять душ.
Буквально через пару минут хлопнула дверь в ванной и к нам присоединился Никитка:
— Мы с папой играли в шашки. Он проиграл мне, — горделиво заявил сынок, — папа совсем разучился играть.
Я поцеловала сияющие глазёнки Никитки и пошла причесаться и собраться с мыслями перед тем, как оказаться за одним столом с Сергеем. Полина Аркадьевна догнала меня:
— Вероника, подожди прятаться. Отнесёшь Серёже чистое полотенце…
Дождавшись, пока она вручит мне сей предлог для перемирия, я постучала в дверь ванной комнаты…
Дверь приоткрылась и я просунула туда руку с полотенцем: — Сергей, возьми чистое полотенце! Мать передала…
Несколько секунд было тихо и вдруг тот, который был внутри, крепко ухватил меня за запястье… Я и охнуть не успела, как была уже внутри. Осыпая брызгами, Сергей прижал меня к стиральной машине и, со стоном припав к моим губам, задрал на мне подол…
Он овладел мною жадно, нетерпеливо и ожесточённо. Безо всяких там нежностей и без единого слова. Молча, как чужою… Как самкой.
Оглушённая, я несколько секунд пребывала в прострации, затем сами собой по щекам поползли слёзы. Мне было горько и стыдно. Я сомкнула ресницы и почувствовала, как он вытирает мои щёки. И услышала:
— Я тебя обидел? Прости. Просто я невыносимо истосковался по тебе…
Открыв глаза, я заставила себя посмотреть в его пылающее лицо:
— Истосковался?! По мне? А по-моему, тебе было всё равно с кем… Ты разучился любить. Ненависть и зло вытеснили всё…
— Это не так, Ника! — заволновался Сергей, схватив меня за плечи.
— Так, Серёжа, так… Лучше бы ты не трогал меня вовсе! Я бы хоть на что-то надеялась… А теперь я не смогу вспомнить того, другого, Сергея. Которого семь лет хранила в своём сердце. Который любил меня… Нежного и ласкового. Отпусти меня. Пожалуйста!..
Оправив подол и застегнув верхние пуговицы, я выскочила из ванной и бросилась к вешалке. Через несколько минут в наспех накинутом на халат плаще я уже бежала вниз по улице к Волге…
Волга была без берегов — они размылись в слезах. Чайки кричали, как подстреленные, и запах влаги был назойлив и невыносим. Я спрятала лицо в колени и сцепила пальцы вокруг ног. Душа свернулась в комок, стыдливо пряча полученные от судьбы плевки. Или насмешки?.. Я семь лет мечтала, как осчастливлю Сергея тем, что родила ему сына, — и вот вам результат: сын ему не нужен. Я мечтала о нежных и страстных объятиях любимого — а он, по сути, изнасиловал меня… взял молчком, как последнюю шлюху… Я научилась не плакать и быть сильной — и снова опростоволосилась: реву, как белуга.
Чем же я теперь буду жить?! Зачем он меня спас? Чтобы унизить? Мамочка! Почему ты так плохо присматриваешь за мной? Помоги мне собраться с силами! Я должна быть сильной! Никто больше не будет вытирать об меня ноги! Я не позволю!..
Не помню, как долго соскабливала себя с земли и собиралась в кучку, но в реальность меня вернул голос Сергея:
— Ника… Любимая. Пойдём домой. Я за тобой пришёл…
Я на удивление легко поднялась:
— Пойдём. Я уже в порядке… Только не называй меня любимой: не обманывай ни себя, ни меня. Я не Манана, мне крохи не нужны.
— При чём тут Манана?! — обиделся Сергей. — Это так… пустое. Ты же взрослая женщина, должна понимать…
— Я никому ничего не должна, Серёженька! — осадила его я и неожиданно для себя развеселилась: — Представляешь себе: мы с ней пили на брудершафт! А потом она рассказывала мне, как сладко ты её любишь… Духами хвалилась, халат со своего барского плеча подарила… Это было нечто! — смех вырвался из меня сам собой, как совсем недавно слёзы: — Вот дура! Ей и невдомёк, что это ты сдал её в полицию!.. Позабавился и выбросил…
— Ника!!!
— Всё, всё! Молчу! Пойдём, дорогой… А то у моего сынишки будет слишком много недоумений для одного дня… Да и у его бабушек тоже…
— Ника, пощади меня…
Я перестала смеяться и посмотрела в его несчастное лицо:
— В тебе слишком много ненависти, Бригадир. Я думала, что смогу отогреть тебя, а теперь не знаю. Теперь я ни в чём не уверена. Не уверена, что ты этого хочешь. И что я нужна тебе. Ты живёшь местью, а не любовью. Этого я не понимаю. Но ты не бойся, как бы у нас ни сложились отношения, я не буду лишать своего мальчика отца… Хотя бы ради твоей мамы. Она и так слишком пострадала из-за наркотиков: одного сына потеряла из-за любви к ним, другого — из-за ненависти. А итог одинаковый: она мается одна… Об одном прошу тебя, Серёжа! Если тебе хоть чуть-чуть дорого наше прошлое, потерпи, не отталкивай от себя Никитку. Он так долго мечтал о папе… А ты его… «малыш»… Испугался, что я женю тебя на себе? Так я уже, кажется, говорила, что за бандита замуж не пойду…
— Ника! Это уж слишком!
— Не буду больше. Кстати, о родителях… как там мой отец?
— Без изменений. Мне пока не удалось поговорить с ним. Его охраняют, как банк…
— Ладно, «Русланчик». Не будем больше ссориться. Это мне невыгодно. Мне ведь нужен свой человек в мафии…
Запоздавший обед худо-бедно закончился и пришла пора прощаться. Все, как и в полдень, сгрудились у порога и мать снова повисла на Сергее. Бабушка сурово застыла в дверях гостиной, а я заняла своё место у стены и, заморозив ненужные любимому чувства, молча наблюдала за всеми. Главным действующим лицом, сглаживающим все острые углы, был Никитка — единственный, кто был доволен скомканным визитом блудного отца. Он жался всем телом к ногам папочки и преданно заглядывал в его глаза.
Выпустив из объятий Полину Аркадьевну, Сергей потерянно посмотрел на меня:
— Ника…
Я, не сдвинувшись с места, вежливо улыбнулась:
— Счастливо, дорогой. Поезжай. Береги себя. И помоги моему отцу. Не оставляй его.
Он взялся за дверную ручку, но Никитка вцепился в него своими цепкими пальчиками:
— Папа, ты скоро вернёшься?
Сергей присел на корточки и взъерошил кудряшки сына:
