Был всего лишь шестой час, но и в это детское время в «Мылен роже» кто-то был: у двери стоял фургончик, от него в помещение и обратно сновали деловитые дядьки. Из фургончика они вытаскивали поддоны с пирожными, ящики со спиртным, лотки с фруктами и коробки с соком, а обратно загружали пустую тару.
– Готовятся к вечеру – набивают бар, – проявил проницательность Малинин.
Входная дверь была распахнута настежь, и они вошли без стука и без спроса. Взмыленные грузчики не обращали на них никакого внимания, только придвигались ближе к стене, чтобы не столкнуться с праздношатающимися. Из предбанника, наполовину занятого гардеробом, грузчики сворачивали налево и с дробным топотом убегали в сумрачную даль коридора. Малинин и Оля пошли по другому маршруту – направо, в зал.
– Ну… Ничего такого, – осмотревшись, со смесью облегчения и разочарования сказала Ольга Павловна. – Я ожидала от знаменитого ночного клуба чего-то большего.
Малинин хмыкнул.
Из-за неприметной двери в углу просторного зала выглянул маленький лопоухий человечек. У него были грустные глаза, морщинистый лоб и зеленоватая кожа подземного жителя. Оле он показался похожим на Магистра Йоду из «Звездных войн». И как-то сразу чувствовалось, что он не ожидает от жизни ничего хорошего.
– Вам чего? – хмурясь, спросил магистр.
– Мы из журнала «Мир дискотек!» – сказала Оля громко и отчетливо. – Составляем рейтинг лучших ночных заведений.
– Мы – лучшее, – безрадостно заверил ее магистр.
– А это мы еще должны проверить! – сказала Оля. – Вы раньше времени не хвастайтесь, мы уже три ночных клуба забаллотировали. У нас инновационный подход в оценке! Один из критериев – чистота и удобство в уборных! Что, не ожидали?
– Ребята, – проникновенно сказал магистр и потер ладошкой глаза. – Если вам просто хочется бесплатно сходить в сортир, то это не к нам. Мы тут аферистов и халявщиков очень не любим. Мы не лохи и не благотворители. У нас тут бизнес.
– Соблазнам темной стороны силы магистр Йода поддался! – с сожалением пробормотала Оля.
– «Мир дискотек»! – с пренебрежнием шепнул ей Малинин. – Еще идеи есть? Нету? Тогда я сам. – Мы тоже не Мать Тереза с Махатмой Ганди! – сказал он и звучно, как большая птица клювом, щелкнул красными корочками. – Майор Малинин, Федеральная служба безопасности!
– Опля! – Магистр широко открыл глаза, и они оказались желто-зелеными с красными прожилками, как крыжовник. – А что случилось-то, майор?
– Позже узнаете.
Малинин заложил руки за спину и гоголем прошелся вдоль барной стойки, окинув цепким взглядом батарею бутылок. Следуя обратным курсом, он мимоходом тихо спросил Олю:
– Что нам тут надо-то? – и многозначительно кашлянул. – Так вот, значит…
– Так вот, значит, не задавайте своих вопросов и отвечайте на наши, – голосом неподкупного экзаменатора сказала Ольга Павловна. – Расскажите, каким образом вы контролируете перемещения посетителей за пределы клуба и обратно?
– В смысле? – прищурился магистр и снова потер лоб.
Ольга Павловна поняла, что плохо объяснила задачу.
– В смысле, если человек ненадолго вышел из клуба, а потом захотел вернуться, он должен сохранять билет?
– Э нет! – срифмовал магистр. – Этот ваш человек на улице запросто может передать свой билет кому-то другому, а тот потом – третьему, и так за ночь по одному билету пройдет целая толпа. Потребительский экстремизм, знаете ли! Чтобы застраховаться от такой неприятности, мы нашим гостям ставим штампики на руках. Штампик в отличие от билета передать кому-то другому не получится.
– Покажите, как вы это делаете, – потребовал Малинин.
И, пока магистр ходил за печатью и штемпельной подушечкой, он спросил у Оли:
– Объясни мне, пожалуйста, наш повышенный интерес к здешним уборным!
– Елка сказала, что это единственное, что она помнит: как после долгого ожидания наконец попала в «Мыльне» в туалет.
– Слабовато для зацепки.
– Уж как есть!
– Вот, – вернулся магистр Йодо с принадлежностями для клеймения посетителей.
– Штампуйте! – Малинин задрал рукав, открыв мускулистую руку до локтя.
– Предупреждаю на всякий случай: войти с этим штампом в клуб нынче ночью вам не удастся, – прицелившись, недоверчивый магистр шлепнул на малининское запястье резиновую печать. – Мы регулярно меняем краску, так что сегодня оттиск будет красный, завтра синий, послезавтра зеленый, потом сиреневый, а потом – черный.
– А на шестой день, когда снова будет красный, печать совсем сотрется, – догадался Малинин.
– Хотя находятся умники, которые старательно заклеивают наш штампик скотчем и потом неделю не моют руку, – неодобрительно фыркнул магистр.
– И мне! – Оля тоже подставила запястье.
– Да пожалуйста! – Магистр украсил ее руку печатью. – Что теперь?
– А теперь – покажите, где у вас туалеты, – ухмыльнулся Малинин. – Нам с коллегой нужно руки помыть!
– С первого раза не отмоется, – предупредил магистр. – Даже если с мылом.
– Мы все же попробуем.
Туалеты в «Мылен рож» оказались поинтереснее, чем танцевальный зал, так что Оля впечатлилась. Дверь зеркального стекла со стороны уборной была прозрачной! Сидя на унитазе, можно было видеть происходящее в зале.
– Однако, – пробормотала Ольга Павловна, представив себе, каково это – осуществлять естественные процессы, видя прямо перед собой напряженные лица следующих за тобой в очереди на горшок. – Аттракцион не для слабонервных!
Никаких других умозаключений посещение местной уборной ей не подарило. Зацепка, как справедливо заметил Малинин, оказалась слабенькой.
Тем не менее Оля с надеждой спросила Андрея:
– Ну, как? У тебя есть что-нибудь?
– Стул в норме, – нахамил он и пожал плечами. – Не знаю, чего ты ждала!
– Я сама не знаю, – закручинилась Оля.
Малинин внимательно посмотрел на нее и сжалился:
– Может, тут есть и другие туалеты?
Они прошли по коридору, осматривая глухие деревянные двери, не снабженные никакими опознавательными знаками.
– Ходют тут всякие, – с интонациями давешнего деда проворчала бабка со шваброй.
Швабра у нее была модная, с самовыжимающейся поролоновой поверхностью, а сама бабка, как сестра-близнец, походила на школьную уборщицу тетю Клаву.
– А какие, ты думала, должны быть поломойки в ночном клубе? Двухметровые блондинки в ботфортах и перчатках до локтя? – ехидно уел Ольгу Павловну внутренний голос.
Малинин в отличие от спутницы из-за неказистого вида служительницы вовсе не смутился и с чувством воззвал к ней:
