– Сена, кому я это все рассказываю? Ты меня совершенно не слушаешь!
– Ну отчего же, я тебя внимательно слу…
Синий «Вольво» должно быть решил, что кроме него на дороге больше нету никого и полез напролом через три ряда на трамвайные рельсы. Свой безумный поступок он начал совершать крайне неожиданно и прямо передо мной. Я еле успела притормозить.
– Сена, ты меня не слушаешь!
– Слушаю, слушаю, – я машинально потрогала макушку, не сильно ли испортилась прическа и насколько сильно встали дыбом основательно поредевшие от стрессов волосенки. – Не могла бы ты немного помолчать, а? Выберемся из пробки, тогда и расскажешь все, что на душе скопилось.
Пассажир мгновенно обиделся, надулся и уставился в окно. Прибью когда-нибудь, честное слово, возьму молоток и прибью.
Мучительно долго, тягостно и нервно добирались мы до метро «Беляево». При мысли, что, возможно, нам придется ездить за девушкой дальше по городу, приводило меня в крайне депрессивное состояние. По сути своей я не автомобилистка, я страшная трусиха и мое место в метро, но что поделать, жизнь такова и ни какова… кажется, это я уже говорила.
Улицу Профсоюзную, дом 69 нашли без труда, располагалась она прямо рядом со станцией. С первого взгляда район нам не понравился – какой-то лысый, шумный, бестолковый.
– С его-то деньжищами мог бы поселиться где-нибудь в другом месте, – заметила Тая.
Мы вообще любим считать чужие деньжищи.
С большим трудом удалось припарковаться у третьего подъезда, где обитала счастливая чета Сидорчуков, и слежка началась.
– Тая, ты взяла мобильник?
– Да, – зевнул бравый Штирлиц, подруга уже устраивалась поудобнее, намереваясь как следует всхрапнуть.
– Дай.
– Сплошные потребители и паразиты, – она полезла в сумочку, – только «дай» и слышишь!
Я пыталась абстрагироваться, чтобы не мотать себе нервы с самого утра. Вообще, Тая человек хороший… наверное была… в сопливом детстве.
Сверяясь с цифрами на листочке, я набрала домашний номер Сидорчуков. Ответили после шестого сигнала, заспанный женский голос произнес:
– Да?
Я тут же нажала на отбой.
– Дома?
– Дома, голубушка, нежится в супружеском ложе со своим шаловливым бегемотиком.
– Ну, положим, бегемотик, наверное, уже на работу отчалил.
– Нам без разницы, где он, главное, голубушка дома.
– А вообще, Сена, – Тая развернулась ко мне всем корпусом, – неправильно мы с тобой к ведению слежки подготовились. Надо было заехать в Макдоналдс, накупить буржуйских плюшек, пару здоровенных стаканов кока-колы и лопать это все в машине, а когда появится объект, ты резко дашь по газам и все огрызки вместе с колой должны эффектно полететь прямо нам в физиономии, иначе фигня это, а не слежка.
Я не могла не согласиться, во всех импортных фильмах именно так все и происходило, но мы занимались дилетантской слежкой, опыта маловато, нас можно было простить.
Через полтора часа увлекательнейшего времяпрепровождения, я поняла, какие правильные импортные фильмы показывает наше телевидение.
– Давай я сбегаю в метро, там наверняка продают слойки, – ныла мучимая голодом Тая. – Горячие, вкусные слойки!
– А если объект…
– Да пёс с ним, с объектом, я так жрать хочу, аж в глазах темно!
– Тебе худеть давно пора. Это же серьезное дело, она может выйти в любую минуту.
Честно признаться, я сама оголодала, но еще больше хотелось пить, от бесчисленных Тайкиных сигарет, которыми она дымила, изображая детектива, кружилась голова и во лбу постепенно начинала образовываться злополучная мигрень. Но попросить ее не курить в машине, это все равно, что подойти к трубе завода и повелительным тоном произнести: «Не дыми!»
– Слойки, Сена, слойки! Ароматные горячие слойки! Тебе каких взять? С мясом? С курицей и сыром? С грибами?
– Прекрати! Задушу! Утоплю! Зарежу! Застре…
– Вон она!
– Слойка? – не сразу переключилась я.
– Сидорчукча! Вон, из подъезда вылезла!
– Ты уверена, что это именно она?
– По фотографии – она.
Мы напряглись, голодным взором всматриваясь в даль. Да, вне всякого сомнения, это была она – те же локоны и ведро косметики, на нашей королевне красовался облегающий брючный костюмчик шизофренически розового цвета и белые босоножки на громадной платформе.
– Такую обувь только по приговору носить, да? Четыре шага и в гипсе.
– Ну, она-то особенно шагать не собирается, сейчас усядется в машину и вперед.
Я радовалась, что объект вырядился так ярко, в толпе не затеряется. Интересно, какая у нее машина?..
– Интересно, какая у нее машина? – озвучила Тая мои мысли, и я получила лишнее подтверждение тому, что настроены мы были на одну волну и свободно могли обмениваться сообщениями на «мозговые пейджеры».
Машинка у розовой крали оказалась что надо – серебристый «Сааб». Тая выудила из своей необъятной сумки замусоленный блокнот, огрызок карандаша и принялась конспектировать первые полученные данные – номер «Сааба». Зачем это нужно было, я не понимала, но вмешиваться не стала, пусть играет, ребятенок.
Девица лихо вырулила со стоянки. Стараясь держать приличную дистанцию, мы последовали за нею.
– Главное остаться незамеченными, – бубнила подруга, не спуская глаз с серебристой машины, – главное, чтобы она не заподозрила слежку…
Что-что, а не заметить, что за тобой повсюду таскается такой вот доисторический «Запорожец» уникальной цветовой гаммы, было очень уж проблематично, оставалось держать дистанцию и прятаться за автомобилями.
Итак, короткими перебежками, стыдливо прячась за чужими авто, мы следовали за Валерией Сидорчук, и вскоре завязли в первой пробке. Тая полезла за сигаретами, и я взревела раненным бизоном:
– Не кури в машине! Я чувствую себя как в газовой камере, голова потом трещит!
– Я окно открою.
– Там выхлопы сотен машин! Неужели ты еще не накурилась?
– Так делать же нечего.
– Веди наблюдение, тоже мне, детектив!
Тая водрузила на нос солнечные очки и с кислой мордой уставилась в окно. А я стала думать о некой Лине, чей телефон был в портмоне Нечаева. Не мешало бы ей позвонить… хотя вряд ли узнаем что-нибудь особенное, номер записан на огрызке, так обычно бывает при случайных знакомствах. У некоторых таких огрызков полные кошельки, уже не помнят, кто это, чьи номера, но упорно таскают с собой всю эту макулатуру.
– О чем ты думаешь? – буркнула Тая.
– О Лине из портмоне Нечаева.
