Наматывая километраж по унылой квартире, я пыталась вспомнить, как мы познакомились. Удивительно, но факт, у меня сцена нашего знакомства ни разу в памяти не всплывала, я знала об этом торжественном моменте только с Таиных слов. Во времена щенячьего детства, я со своими непутевыми родителями какое-то время тоже жила на Академической, в соседнем с Таей доме. Летом маленький свинёныш по имени Сена обожал измерять глубину у луж, выискивая самую тепленькую водичку, где можно было бы всласть поплескаться. Родители никак не могли отучить меня от этой маниакальной водной страсти, ничего не помогало и они, в конце-концов, махнули рукой. После прогулок меня просто полоскали в ванной, как Тузика и ждали, пока мне самой это надоест. Так вот, со слов Таи следовало, что как-то раз она выкатилась на прогулку и увидала меня в луже с ведром и лопаткой. Тая решила завести полезное знакомство, подошла ко мне на опасно близкое расстояние и была облита водой из ведерка. Дальше мы уже купались вместе, и с тех пор больше не расставались. Такая вот трогательная история…
Чтобы не расклеиться и не разрыдаться, я принялась собирать с пола разбросанные газеты и складывать их в аккуратную стопку у кровати. Смеркалось, собирался дождь. Я поискала взглядом выключатель, но и тут меня поджидало глубочайшее разочарование – под потолком болтался на проводах пустой патрон без лампочки.
– Превосходно, – вздохнула я, желая нарушить гнетущую тишину хотя бы звуком собственного голоса, – тут еще и света нет. А на кухне?
Лампочка имелась только в санузле, значит, чтобы несчастный узник не промахнулся и не развел антисанитарию. Выключив свет, я принесла из кухни табуретку, забралась на нее и, шаря руками, на ощупь, выкрутила лампочку. И призадумалась. Что я хотела осветить, кухню или комнату? На кухне все равно делать было нечего, и я пошла в комнату с табуреткой и лампочкой. Затаив дыхание, и каждую секунду ожидая, что меня убьет током, я принялась вкручивать лампу в патрон. Я осталась жива, ничего страшного не произошло. Спрыгнув с табуретки, я подошла к выключателю и осторожно нажала на клавишу. Ожидаемого взрыва не последовало. Лампочка горела тускло и мигала, но все-таки это был свет.
Когда за окном стемнело, я, сидя на дощатом дне кровати, дочитывала четвертую рекламную газету, жаль, в таких изданиях мало текста и почти что одни картинки с фотографиями. Чтобы не одуреть со скуки, я искала хотя бы один какой-нибудь вшивенький кроссвордик – без толку, одна бытовая техника и прочее, и прочее… «Туристическая фирма „Орешник“ приглашает на высокооплачиваемую работу юношей и девушек от 18 до 23-х лет. Креативность и честолюбие приветствуются». Я перечитала это объявление пять раз. Как интересно… Кряхтя и постанывая, я поднялась с доски и села, не выпуская газеты из рук, номер был старым, полугодичной давности. Я очень глубоко задумалась, пытаясь понять, зачем турфирме честолюбивые юноши и девушки? Если объявление дано в газету, значит, народу требовалось много… А зачем? Что такое «креативность», люди добрые? Неужели нет этому слову русского обозначения? «Так круче, – опять произнес Внутренний Голос голосом Конякина». Еще немного и я начну разговаривать сама с собой…. Я встала на ноги и походила по комнате, разминая затекшее от неудобной позе на доске тельце. Вообще-то, в какую позу на доске не устраивайся, она все равно будет неудобной.
Теперь, просматривая газеты, я целенаправленно искала объявления «Орешника», обнаружилось еще два аналогичных, они шли в номерах почти подряд. Усевшись обратно на доску, я закурила, чтобы заглушить чувство голода и задумалась глубже прежнего. Обычно такими объявлениями фирмы зазывали курьеров пахать за три копейки или же какому-нибудь борделю требовалось обновить поистрепавшийся персонал. Стряхивая на пол пепел, я размышляла на тему борделя. Публичный дом прикрывается турфирмой? Не может быть, к чему такие хлопоты – аренда офиса, да еще и собственная гостиница? Достаточно снять квартиру за триста долларов и не совершать лишних телодвижений. Где же дно у этого «Орешника» и как до него докопаться? Я не знала, что ждет меня завтра, в какой момент оборвется моя насыщенная событиями жизнь, понятия не имела, где моя единственная подруга и при всем при этом продолжала вести расследование. Может, я не ту профессию выбрала и журналистика вовсе не мое призвание?
* * *
Промучившись ночь на доске, утром я поднялась совершенно разбитой. Все тело ныло и болело, шея не желала поворачиваться ни в какую сторону, ко всем бедам в комплект собиралась разгуляться мигрень – следствие выкуренных накануне сигарет на голодный желудок. Мучительно хотелось есть и пить, умыться и почистить зубы, но все эти простые человеческие радости были мне не доступны. Единственное счастье – работал унитаз, но опять же, в сливном бачке не было воды. Через пару дней жизни в подобной квартире любой культурный человек вполне способен превратиться в полного неандертальца. Чтобы хоть чем-нибудь заняться, я принялась складывать газеты по мере их выхода в свет, три номера с объявлениями «Орешника» я отложила в сторону. Просто так.
Скука – страшное дело. Сложив газеты в новую стопку, я принялась выдергивать из них листы и складывать подобия уродливых оригами. Потом плюнула на Японию и стала делать наши, отечественные самолетики. С детства их не делала, но оказалось, что руки-то, руки помнят! Такие бомбардировщики ладные замастрячила – любо дорого глядеть и летали они отлично, жаль только места было мало, особо не разгонишься, вот если бы из окна… Я так увлеклась, что пошла изучать комнатное окошко на предмет его открытия. Глухо – все забито, заколочено здоровенными гвоздями, будто владельцы этих апартаментов дико боялись проникновения внутрь свежего воздуха – а вдруг пленник надышится и почувствует себя лучше? Жлобы…
Думать о расследовании, об «Орешнике», о Нечаеве и банковской ячейке я больше не могла, обдумалась уже до тошноты, больше не хотелось. Хотелось верить, что Влад благополучно доставил Горбачеву ценный груз и всех вот-вот повяжут… Хотя, с какой стати? Ключ, а, следовательно, главная улика у меня, любимой, в честь чего они будут кого-то там вязать? Что ключ отпирает дверцу, ведущую к главной улике, я не сомневалась. И Роман с толстяком тоже хотели это нечто заполучить – без сомнения. Следовательно, скорее всего они являются убийцами Нечаева, возможно именно они и были в его квартире, когда мы с Таюхой поперлись туда. Эх, если бы можно было отмотать время назад! Я бы поехала к Тае с ночевкой, взяла бы с собой ящик вина, напоила бы ее до смерти, отключила бы дверной звонок и не позволила бы всяким посторонним трупам без приглашения вваливаться в дом к порядочной девушке. Эх-хе-хе, если бы да кабы… сколько можно было бы исправить в жизни, имей ты возможность путешествия в прошлое…
Самолетов у меня было уже столько, что вполне хватило бы на вооружение России и Америки. Жаль, самолетостроение ничуть не отвлекало от острого чувства голода и удушающего – жажды. Мой организм пребывал в таком экстремальном состоянии, что я даже не могла переживать за Таю, хотела, но не могла. Улегшись на доску, я стала смотреть в потолок, пытаясь смириться с тем, что в моей жизни настали перемены и они совсем не к лучшему.
Глава восемнадцатая
Время тянулось еле-еле. Я лежала на боку лицом к стене и считала линии рисунка на обоях, пристально разглядывая вереницу гробиков. Жить не хотелось. Со стороны прихожей раздался какой-то звук. Отупев от скуки, я даже не сразу и поняла, что это открывают дверь. Медленно, нехотя, с головокружением я поднялась и села, безропотно ожидая, что же будет дальше.
