– Сена! – неожиданно раздался голос Таиски. – Сеночка, ты где?
Я была уверена, что у меня начались банальные глюки, но нет, в комнату ворвалась Тая собственной персоной, следом шел зеленоглазый Роман.
– Та-а-а-ая! – проблеяла я, бросаясь к ней на шею. – Где ты была, гадость ты эдакая?!
– В больнице, в больнице я была, – она обнимала меня так, что кости трещали, – меня машина сбила!
– Как так?
Только теперь я заметила лиловый синяк на левой скуле и пластырь над правой бровью.
– Потом она тебе все расскажет, – прервал нашу бурную встречу Роман. – Проголодалась небось?
Вопрос адресовался мне.
– Конечно, еще бы!
– Это хорошо.
Из матерчатой сумки, с какими обычно ходят бабушки на рынок, он извлек полпалки салями, штук пять нарезок красной рыбы и батон хлеба. Все это он сложил на кровать.
– Вот, ешьте.
– А попить? – растерялась я.
– А попить будет тогда, когда вы все вспомните и все расскажете.
– О чем?! – в два голоса воскликнули мы.
– Обо всем. Завтра сюда приедет крайне заинтересованное в ваших рассказах лицо, к его приезду вы как раз созреете для полной откровенности. Рассказывать вам придется всю правду, как батюшке на исповеди, иначе получите по пуле в лоб, а квартиру мы подожжем вместе с трупами, предварительно накидаем сюда еще бутылок – сгорел бомжатник, и никому до вас не будет дела. Всех благ.
И ушел. Я схватила колбасу и принялась ее грызть прямо вместе с пленкой, Тая с жалостью глядела на меня.
– Рассказывай скорее, где они тебя нашли.
– Я же говорю, – Тая присела на доску, – в больнице. Я вообще-то не хотела с ними ехать, но зеленоглазый красавчик сказал, что ты у них и если я буду сопротивляться и вякать – тебе не жить.
– Говоришь, машина тебя сбила? Надеюсь, не насмерть?
– Сена, что они с тобой сделали? – вздохнула подруга, отщипывая от батона кусочки. – Значит так, сейчас расскажу все по порядку. Вышла я гулять с Лавром, отпустила его побегать, он мотанул в свои любимые кусты и вдруг во двор на большой скорости въехала какая-то иномарка. Видимо водитель понял, что заехал не туда и стал разворачиваться, да так лихо, что зацепил меня. Я почувствовала сильный удар, ощущение полета и темнота. Я потеряла сознание, представляешь?
– От боли? – прошептала я.
– Нет, скорее от страха и неожиданности. К счастью сумасшедший водитель не бросил меня, не переехал, чтобы уж точно наверняка, а сунул в салон и повез в больницу. Очнулась я уже в травме от того, что какой-то дядя в белом халате пытается у меня из рук вырвать Лаврушин поводок.
– Ты сильно пострадала?
– Нет, легко отделалась, ссадины и ушибы, ничего даже не сломано. Я уже домой собиралась, когда в больницу заявился этот Роман.
– Это я виновата, что он к тебе заявился, – честно призналась я, не расставаясь с колбасой, – я сообщила твои данные. Но ты должна меня понять, я была в шоке от твоего исчезновения и решила, что тебя похитили.
– Ничего страшного, главное, что мы снова вместе. Теперь ты рассказывай.
– Ну, у меня не так-то все и интересно, я пошла за сигаретами, и на обратном пути меня просто попросили сесть в машину под дулом пистолета, – я оторвала от батона здоровенный кусок и попыталась целиком затолкать его в рот.
– Подавишься, сердешная.
– Есть хочется просто до ужаса!
– Они будут нас пытать жаждой, – помрачнела Тая. – Санузел тут есть?
– Есть, но ничего кроме унитаза не работает, да и унитаз тоже – относительно, в сливном бачке нет воды. Ты думаешь, пытка жаждой это страшно?
– Думаю, да. А чего они от нас хотят?
В общих чертах я попыталась обрисовать ситуацию.
– Понимаешь, – подвела я итог, – этот Роман очень невнятно выражает свои мысли и желания, из его фраз я поняла, что он хочет знать, кем мы приходимся Нечаеву, что делали в его квартире и где что-то.
– Что где?
– Что-то. Он не говорит, что именно, но я могу предположить, что это находится в банковской ячейке. Да и еще, я передала через Влада Горбачеву имущество Нечаева.
– Все?
– Кроме этого, – я извлекла из кармана ключ. – Я о нем совершенно забыла.
– Плохи дела, – вздохнула Тая. – У тебя сигареты есть?
– Да, осталось еще полпачки, – я протянула ей «Вог» и зажигалку. – Тая, что делать? Рома говорил про пули в лоб, я так думаю, они нас и после исповеди ждут. Угрохают нас, дорогой ты мой человек.
– Слушай, а они вообще кто такие?
– Не знаю, говорю же, молодой человек очень туманно изъясняется, я ничего не поняла.
– Надо уходить отсюда, – Тая встала с кровати и прошлась по комнате. – Бежать, быстрее лани.
– Согласна, но как? Этаж седьмой…
– Можно поджечь эти газеты, выбить табуреткой стекло и кричать: «Пожар! Пожар!» Народ вызовет пожарных, и нас отсюда вытащат.
– У-у-у, – забоялась я такого рискованного плана, – а если не успеем? Сгорим, на фиг!
Тая призадумалась. Потом встала и отправилась исследовать квартиру на предмет возможного побега. Я осталась жевать колбасу, потому что я уже это жилье успела изучить досконально.
– Может, попробовать дверь выломать? – донеслось из кухни.
– Тут две двери, – напомнила я, – одна из них железная.
– Можно орать, создавать шумовые эффекта, – Тая возникла в дверном проеме, – этим самым мы привлечем внимание соседей, и кто-нибудь вызовет спасателей или милицию.
– Я не хочу милицию, – зубами я разорвала вакуумную упаковку рыбной нарезки. – Придется объяснять, что мы тут делаем.
– Наврать можно все, что угодно, – отмахнулась Тая. – Давай попробуем?
– Таюш, – обреченно покачала я головой, – ты видела этот дом снаружи? Ты видела его изнутри? Тут такой контингент живет, что мы можем тут хоть конец света устраивать – никто даже не почешется.
– Тогда остается одно – пожар. – Тая присела рядом со мной. – Вкусная рыбка?
– Не очень, – я протянула ей остатки, – кажется, она малость задохнулась, в общем, «осетрина второй свежести», но с голодухи идет отлично. Тая, я не хочу пожара, я боюсь.
– Сена, надо выбирать, или завтра мы будем валяться в ногах у каких-то мерзавцев и молить, чтобы нас оставили в живых, или сегодня же сбежим отсюда.
– А куда побежим? Где нас точно не будут искать?
– Надо подумать.
Таисия соорудила себе рыбный бутерброд и отошла к окну. Я смотрела на нее и думала о том, как же сильно я люблю эту взрывную, суматошную, ворчливую Тайку. Еще бы выбраться отсюда…
