– Зачем?
– Откуда же я знаю, убийце виднее. Вай! – провалившись в какую-то ямку, Тая едва не замочила сарафан.
– Чего ты мучаешься, сняла бы, да ходила в купальнике.
– Кстати, мысль. А ты не хочешь ко мне присоединиться? Вроде как вместе веселей шагать по просторам, да?
Тая выбралась на берег, сняла сарафан, вновь водрузила на макушку шляпу и пошла в воду. Мне не очень хотелось мокнуть в прохладный серенький денек, но не далее, как полчаса назад я активно ратовала за совместную трудовую деятельность, поэтому пришлось безропотно разоблачиться и полезть навстречу битому стеклу. Водичка оказалась довольно прохладной, не купальной, у берега еще ничего, а вот стоило забуриться подальше, как ноги окунались в противный холод, а илистая жижа дна довершала гамму ощущений. Благо, там, где мы занимались поиском того-сам-не-знаю-чего, вода не была такой темной, дно хорошо просматривалось, даже не взирая на отсутствие солнечного освещения. Сосредоточенно ковыряясь палкой в донной грязи, Тая постепенно отходила к травяному островку. Лично я всегда боялась таких вот островков и старалась близко к ним не подходить и уж тем более не плавать возле осклизлых стеблей, во-первых, противно, во-вторых, по моему стойкому убеждению, в камышах-кустах непременно должно оказаться что-нибудь мертвое: птичка, рыбка… девушка. Поэтому я топталась подальше от камышей, поближе к берегу, а Таиска уже вовсю шебуршилась в траве, раздвигая ее палкой.
– Осторожней, не порежь ноги, – позаботилась я. Все-таки подруга, не чужой человек, да и мало радости потом мазать йодом ее лапы, выслушивая круглосуточное нытье.
– Стараюсь, – пробормотала она, шурша камышами. – Слушай, тут что-то блестюченькое…
– Да что там может быть блестюченького кроме битых бутылок и пивных пробок?
Потихоньку я стала разворачиваться кормою к озеру, носовой частью к берегу и грести к суше, ибо начинало холодать, еще и скверный ветерок поднялся.
– Сейчас подцеплю… погляжу… – Усердно ковырялась палкой на дне озерном Тая, едва удерживая равновесие, «что-то блестюченькое» обнаружилось едва ли в гуще камышей, куда подруге залезать не улыбалось счастье.
– Ап! – Воскликнула она, вытаскивая палкой какую-то непонятную маленькую штучку на длинной, блестящей серебром цепочке.
– Опа, а что это?
– Черт его знает! – радостно ответила подруга. – Но наверняка что-то очень интересное!
Глава восемнадцатая
Находку тщательно прополоскали в воде и вынесли на берег для осмотра. Непонятной штучкой оказалось украшение размером чуть больше ладони, представляющее собой эдакое толстенькое, пухленькое сердечко, сплетенное из множества черных металлических нитей, кое-где поблескивали черные же камешки «под металл». Крепилось украшение на двух цепочках, одна черная с замочком оказалась разорвана, вторая – серебряная, игравшая декоративную роль, была целой, именно эта цепочка и привлекла Тайкино внимание, без нее сплошь черное украшение на дне, да еще и в камышах ни за что бы не отыскалось.
– Думаю, эта красотулька должна крепиться на пояс, на талию, – Тая осматривала место разрыва черной цепочки, она была гораздо длиннее серебряной. – Какая прелесть, вроде бы простенькая, а стоит, должно быть, сущий несусвет. Не так давно видала в торговом центре витрину с кошельками и маленькими сумочками – страшненькими такими сумчонками, чуть больше этих кошельков, цвета тошнотные, форма убогая, зато в центре прилеплена эмблема «Шанель», за счет чего эти страхолюдненькие сумочки стоили от четырех штук и выше. Вот ей богу, Сен, даром бы не взяла, не то, что за такие деньги, и если уж такой страхотоз и за такой баблос продавался, могу вообразить, какова цена этой плетеночки.
Таиска крутила сердечко то так, то сяк, ощупывала его своими хищными лапами, как вдруг оно открылось, оказавшись миниатюрной сумочкой!
– Ух, ты! – восхитилась подруга, вытряхивая содержимое на полотенце. – Кто б подумал, что это еще и сумка! А-абалде-е-еть! Ну-ка, поглядим, что тут нам золотая рыбка на хвостике принесла?
А принесла рыбка следующее: смятую стодолларовую купюру, тонюсенький коробок спичек и тюбик помады от Ив Сен Лорана. Металлическая сумочка закрывалась так плотно, что воды внутрь практически не попало и ничего не испортилось. Пока Тая любовно разглаживала купюру, я взяла коробок, красивый коробок из плотного глянцевого картона с элегантной надписью «Queen Mary», под надписью художественный синий росчерк, изображающий волну. Нескольких спичек в нем не хватало, я зачем-то покопалась в них мизинцем и нащупала нечто плотное на дне. Это оказался сложенные в несколько раз обрывок стикера – желтенькой бумажки, их еще лепят с разнообразными пометками куда только можно и нельзя. Развернув обрывок, я прочитала поспешно сделанную запись: «7458934 хренов бабл!»
– Чего там такое? – Тая наконец-то налюбовалась на купюру и удосужилась полюбопытствовать, чем же это я занимаюсь.
– Да вот, какие-то цифры и хренов бабл.
– Хренов что?
– Бабл.
– Это как?
– Не знаю, на, сама посмотри, – я протянула ей обрывок.
Но, сколько Тая не перечитывала надпись, яснее она все равно не сделалась.
– А где ты нашла эту бумажку?
– Здесь, в спичечном коробке.
– Хм-м-м, – Тая взяла коробок и осмотрела его со всех сторон, словно в нем мог оказаться еще один могучий тайник. – Надеюсь, у тебя нет сомнений, что эта сумочка могла принадлежать Алине, только Алине и никому кроме Алины?
– Какие могут быть сомненья? – Я взяла сумочку и занялась ее тщательным изучением. – Да уж, нам в очередной раз крупно повезло.
– Причем тут везенье? – приподняла соболиную бровь подруга. – Просто мы крутые! Мы круче всех! Мы такие крутые, что аж дух захватывает! Идем еще что-нибудь поищем!
Убрав сумочку со всем ее содержимым в пакет, мы снова полезли в воду, обуреваемые охотничьим азартом. Теперь уже палкой вооружилась и я, даже камыши перестали пугать.
Ил ворошили до тех пор, покуда дождь не начал моросить, но больше нам так и не повезло, хотя после столь крупного везенья, как сумочка покойницы, просто стыдно было рассчитывать на что-то еще. И так свезло жирнее некуда. Пока вытирались, пока одевались, да топали к машине, дождь припустил нешуточно, а стоило забраться в салон, так и вовсе хлынул стеной. Ой, как я не любила ездить в дождь, господа и дамы! Мало того, что никогда не стать мне залихватской автомобилисткой, так и останусь до пенсии труслом, вцепившимся в баранку потным от страха ручонками, так еще и такие вот экстремальные погодные условия застигли вдали от дома.
– Может, переждем дождь? – смалодушничала я.
– Посмотри на небо, этот ливень и до завтра не кончится. А ты рулить боишься, что ли?
Помявшись, я включила зажигание, дворники и потихоньку стала выползать к шоссе. Судорожно сжимая руль, я подалась вперед и практически уткнулась носом в лобовое стекло, дабы не пропустить какой-нибудь ужасной опасности.
