— Как раз по сезону, — грымнул на меня прораб.
— Моя сумка к нему не подойдет! И туфли тоже…
— Купим новые в соседнем отделе!
Невзирая на мои протесты, он запихнул меня в примерочную кабинку. Туда же принесли на выбор несколько пар босоножек и подходящую по расцветке сумку.
Облачившись в новый прикид, я в смятении рассмотрела свое отражение в зеркале. Мой внешний вид теперь представлял нечто среднее между девочкой-тинейджером и проституткой на съеме. Именно это я и попробовала втолковать Феде, но он молча выволок меня из магазина и потащил к машине. Возле «Жигулей», правда, притормозил и, придирчиво осмотрев мою одежду со всех сторон, с довольным видом выдал заключение:
— Что именно тебя не устраивает? Ты наконец стала похожа на женщину, а не на селедку в корсете!
— Значит, я — селедка?! Да?!! А ты… ты… ты — мужлан неотесанный. Вот ты кто! Привязался как банный лист на мою голову!
— Кто привязался?! Это я привязался?! — взвился прораб. — Ты башкой своей глупой случайно не стукнулась, когда вчера на грядку падала?
— Да пошел ты… Всю дорогу надо мной насмехаешься. Теперь еще и в пугало огородное превратил!
— Правильно, девушка, гоните его в три шеи! — Недалеко от нас представительный мужчина лет тридцати терся возле своего новенького «Фольксвагена» и, видимо, стал невольным свидетелем нашей перебранки. Помахивая связкой ключей, он нахально продолжил: — Пусть катится, голопузый, на своей развалюхе. Давай, красавица, домчу с ветерком на приличной машине. Куда нужно ехать?
— На кудыкину гору! — гневно прорычала я, загружаясь в «жигуленок».
— У-у-у, какая она у тебя норовистая, — шутливо прокомментировал мою реплику хозяин «Фольксвагена», обращаясь на этот раз уже к Феде.
— Ага. А если сильно ее достать, то она еще и кусается! — Мужчины обменялись понимающими взглядами, и прораб занял свое место за рулем.
Немного отъехав, он заметил преисполненным ехидства тоном:
— Мои усилия не пропали даром. Смена имиджа явно пошла тебе на пользу. Породистый жеребец на приличной тачке уже обратил на тебя внимание. Глядишь, я и сосватаю тебе богатого мужа.
Вместо ответа ему достался увесистый подзатыльник. От неожиданности Федя нечаянно крутанул влево, и мы едва не вписались в маршрутный автобус.
— Ну, знаешь… — он остановился и прерывисто засопел.
— Знаю… все я знаю, — к горлу предательски подкатился комок. — Я — законченная неудачница и благодарный объект для насмешек. Полностью состоявшийся синий чулок. У меня паскудный характер и чудовищный букет разных комплексов. А еще… еще мне нельзя плакать, потому что я выплачу из глаз контактные линзы.
Федя прекратил сопение, а потом вдруг резко притянул меня к себе и жадно прильнул губами к моему лицу. Я было трепыхнулась, но тут же растаяла в его объятиях, как шоколадный пломбир в испорченном морозильнике.
* * *
Очная ставка с Карапузом ожидала меня на территории некогда краснозвездного вагоноремонтного завода. От былого процветания на предприятии осталась лишь побитая временем агитационная доска, облезлые буквы которой сообщали непосвященным о вероятных успехах советских тружеников в социалистическом строительстве. Сейчас завод был заброшен и разворован. Отдельные чудом уцелевшие цеха за бесценок арендовались под склады какими-то частными лавочками.
Мы проследовали по территории предприятия и достигли двухэтажного полуразрушенного строения. Видимо, раньше в нем размещались административные службы. Федя провел меня длинными, захламленными строительным мусором коридорами. Затем мы спустились в подвал, и там нас встретили несколько человек с совершенно бесстрастными и не запоминающимися физиономиями. Спиной к двери, отсвечивая внушительной плешью, скукожился на стуле невысокий округлый субъект. Надо думать, свое забавное прозвище Карапуз получил именно за свои габариты. Несмотря на то что в помещении было довольно прохладно, по его лысине тонкими ручейками струился пот.
— Как идут дела? — Федя обратился к самому старшему из мужчин, который, видимо, был тут за главного.
— Молчит пока. Утверждает, что ничего не знает.
— Как же, не знает он! — обозлилась я, без особого труда опознав и фигуру, и плешивый затылок. — Этот тип к нам в ресторан чуть не каждый день шастал, еще своим саквояжем меня по коленке навернул, сволочь!
Двое парней живо развернули толстяка анфасом.
— Да! — пронзительно взвизгнул тот. — Я часто посещаю рестораны! Это же не преступление?! — Рожа у него раскраснелась, а руки затряслись мелкой дрожью, как у заправского алкоголика.
— Нет, конечно, — зловеще проговорила я, — только сюда ко входу уже бетономешалку подогнали.
— Зачем это? — испуганно проблеял дядька.
— Так, заливать тебя будем. Дешево и сердито. Или ты немедленно отвечаешь, где Женька, или…
— Да клянусь, не знаю я никакой Женьки!
— А меня зачем заказал?!
— Я?! Я вас вообще впервые вижу!
— И не ты вчера велел своим людям меня похитить?!
— Вас?! Я же битый час объясняю, тут вышла какая-то ошибка, — он нервно облизнул губы, — да, мне нужно было поговорить с очкастой мымрой из ресторана. И я попросил своих знакомых пригласить ее…
До конца я не дослушала, попробовав вцепиться в жалкие остатки шевелюры на его голове. Федя меня придержал, и мое неистовство выплеснулось наружу исключительно словесным потоком:
— Ты слышал?! Этот гад меня мымрой очкастой обозвал! Пусти! Он мне сейчас за все ответит! Да я из него…
— Тебе лучше подышать свежим воздухом, — пресек дальнейшие излияния Федя и молча передал меня подручным. Те бесцеремонно потащили меня на свежий воздух. Отчаянные протесты никакого эффекта не возымели, поэтому последующие полчаса я провела во дворе, проклиная убогие заводские пейзажи.
Уже в машине Федя, предварительно отчитав меня за самоуправство с бетономешалкой и попытку рукоприкладства, поведал мне результаты дознания.
* * *
Господин Лютиков встретил зарю перестройки в горкоме партии. Но коммунистическим чином он не вышел и к дележке партийной кассы допущен не был. Оставшись на бобах, попытался адаптироваться в новых экономических условиях. Изготовлял фальшивую водку, менял валюту, промышлял мелким мошенничеством в сфере недвижимости. В конце концов сколотил небольшой капиталец и лет восемь назад открыл вполне легальный бизнес. Авторемонтная мастерская приносила доход небольшой, зато стабильный. И все бы ничего, если б не грабительские налоги. А так хотелось расширяться, закупать новое оборудование, привлекать высококвалифицированных работников… Но выход все же нашелся. Время от времени Лютиков стал обналичивать доходы своей фирмы.
Схема обналички предельно проста, и в нашей стране вряд ли найдется предприниматель, который хотя бы единожды ею не воспользовался. С никому не известным ООО заключается фиктивный договор на проведение маркетинговых исследований, или на мелкий ремонт, или на комплексную уборку офиса… В принципе подходят любые работы, факт проведения которых проверить практически невозможно. По этому договору на ООО безналом перечисляется некоторая сумма денег. Эту же сумму за минусом процентов за услуги обналичивания бизнесмен получает на руки неучтенным налом. Разумеется, при этом никто никакие работы не проводит. Зато по документам все в ажуре: и договор, и акт выполненных работ, и все сопутствующие бумаги. Расходы при этом ложатся на себестоимость, налогооблагаемая прибыль уходит в ноль, а предприниматель может расходовать освобожденную наличку по собственному усмотрению.
