Я принялась производить в уме подсчеты. Пятнадцать рабочих дней в месяц при посменном графике — это минимум двести двадцать пять у.е. и еще сто долларов ставки. Всего триста двадцать пять получается, а возможно, и больше. Доцент в высшем учебном заведении со всеми степенями и званиями за две недели столько не зарабатывает. Хорошо, если за месяц такая зарплата набежит. И из нее еще вычтут налоги. Я непроизвольно издала глубокий вздох, опечалившись горькой судьбой своих коллег. Глеб Николаевич истолковал мой вздох по-своему.
— Не устраивает заработок? Милости прошу в официанты. Они по сто баксов за смену стригут как с куста.
— Нет-нет, — поспешно заверила я, — меня устраивает должность администратора.
В мозгах сам собой защелкал калькулятор. Если официанты в ресторане тоже работают по неделям, то за полмесяца они набивают примерно полторы тысячи долларов. Совсем не кисло для простой рабочей профессии. Ни один академик в нашем университете столько не получает. И зачем, спрашивается, вообще в наше время высшее образование?
* * *
Первый рабочий день Женька ознаменовала серией мелких конфликтов с персоналом. Официанты, по ее мнению, были не слишком расторопны, работники кухни бестолковы, а кассиршу она вообще пообещала уволить за то, что та случайно выдала официанту лишних пять рублей сдачи по счету. Я, как могла, сглаживала выпады подруги, и в конце концов наше двойное администрирование стало напоминать игру в хорошего и плохого полицейского — Женька напрягала общую атмосферу, я же прилагала усилия, чтобы ее разрядить.
Кроме того, мое настроение портила рабочая униформа. Я как-то не привыкла носить одежду с чужого плеча. А костюмчики, которые нам с Женькой выдали, уже явно были в употреблении. Благо хоть знакомая портниха успела подогнать их под наши фигуры. Но все равно я всей кожей ощущала большой дискомфорт.
С обувью дело тоже не заладилось. Вчера мы с Женькой выбрались на вещевой рынок, справедливо рассудив, что в туфлях от «Карло Пазолини» и с сумочками от «Шанель» нелегко изобразить скромных тружениц. Дешевые вещички, которыми мы обзавелись на базаре, на вид были премиленькие. Но китайские туфли из натурального дерматина, почти идеально сидевшие на моей узкой ступне при покупке, за полдня позорно растоптались. И теперь ноги в них бултыхались, как дерьмо в проруби, угрожая кровавыми мозолями.
Сама же работа, к счастью, не слишком напрягала. Мы встречали клиентов у входа, провожали к свободному столику, контролировали правильность выставленных счетов, следили за работой официантов, чтобы те не расслаблялись. Конечно, в случае каких-либо осложнений администратор должен разобраться в ситуации. Например, если начнет буянить подвыпивший клиент, возникнут претензии к обслуживанию или не сработает кредитная карточка. Но ничего такого в первый день не произошло. До часу дня посетителей практически не было. Потом пару часов обеденного ажиотажа, и снова затишье часов до шести. Под вечер зал заполнился до отказа, и официанты едва поспевали разносить заказы. Я незамедлительно поспешила им на помощь и, оставив Женьку контролировать обстановку в зале, метнулась на кухню. Повара как раз заполнили блюдами поднос, предназначенный для третьего столика.
Там, поблескивая золотым «Ролексом» на запястье, поджидал заказ одинокий клиент в добротном светлом костюме. Он сидел с видом нахохленного индюка и, казалось, испытывал глубокое пренебрежение не только к моей скромной персоне, расставляющей перед его носом тарелки, но и к самой еде. Хозяин жизни — мысленно определила я его «профессиональную» принадлежность. Такие, как он, считают, что земной шарик вертится исключительно вокруг них. Подобные экземпляры никогда не возьмут в руки дешевую шариковую ручку даже в том случае, если нужно экспромтом записать телефон. Все, к чему они прикасаются, должно демонстрировать окружающим их звездный социальный статус. Отвратительные личности. Понтов больше, чем денег.
Я уже почти закончила расставлять приборы, когда Хозяин жизни удостоил меня вниманием:
— Где моя вода?
— Вы заказывали воду? — уточнила я.
— Неужели так тяжело запомнить, что я всегда пью перед ужином воду? — Он скорчил недовольную гримасу.
— Простите, я новенькая. Сегодня первый день на работе.
— Почему это должно меня интересовать? — обозлился клиент, а я совсем растерялась.
Безусловно, мое теперешнее положение в его глазах много ниже уровня табуретки, но даже новой табуретке потребуется какое-то время, чтобы притереться к попе хозяина. Откуда мне знать, что он всегда пьет воду перед ужином? Пока я молча глотала обиду, к столику подлетел официант.
— Вас уже обслужили? — расплылся он в заискивающей улыбке.
— Что вы называете обслуживанием? Эта, — клиент бросил в мою сторону уничижительный взгляд, — решила уморить меня жаждой. Долго еще мне воду дожидаться?
— Один момент. — Официант поспешил в сторону кухни, увлекая меня за собой.
— Вы зачем суетесь не в свое дело? — зашипел он мне на ухо, как только мы отошли от столика на достаточное расстояние. — Ваше дело — следить за порядком, а с обслуживанием мы сами управимся.
— Я просто помочь хотела. Вижу же, вы в запарке.
— Лучше быть в запарке, чем в отходной яме. Этот фрукт к нам часто заглядывает, сволочь редкая. И с директором нашим на короткой ноге, непременно теперь наябедничает.
— Переживу, — с горечью отозвалась я, а официант скрылся на кухне.
Невесть откуда рядом со мной материализовалась Женька, отсвечивая улыбкой во все тридцать два зуба.
— Ну, ты, подруга, даешь! Рванула прям сразу с места в карьер. Одобряю выбор.
— Ты о чем? — озадачилась я.
— О том, что, ежели мужик ужинает в ресторане один, то жены у него, скорее всего, не наблюдается. А «Ролекс» у него — просто загляденье. Здорово ты сообразила заказ ему отнести. Ведь можешь же, когда захочешь! О чем вы с ним говорили?
— Да ты сдурела совсем! О чем мы могли говорить? — Ход ее мыслей меня искренне возмутил. — Я просто решила помочь официантам, а заказ этого типа мне случайно под руку подвернулся. К тому же, почему это женатый мужчина не может поужинать в одиночестве?
— Женатый мужик, если хочет отдохнуть от жены, то обязательно возьмет с собой в ресторан любовницу, — со знанием дела заявила Женька.
— А холостяк, стало быть, всегда ужинает тихо сам с собой?
— Не придирайся к словам. Лучше скажи, он тебе понравился?
— Нисколечко.
— Врешь. Как такой красавчик в костюме и в галстуке мог не понравиться?
— Даже если представить, что этот тип мне понравился, я для него — всего лишь неприятное дополнение к устрицам. Официант, в его представлении, — недочеловек, без половых признаков.
— Насчет половых признаков ты права. — С этими словами Женька оттопырила лацканы моего пиджака для придания некоторого объема в районе бюста. Впрочем, ее потуги положительного результата не возымели. — Черт бы побрал эту униформу, — в сердцах ругнулась она. — Я всю жизнь мечтала вытряхнуть тебя из твоих идиотских костюмчиков, а тут такая незадача. Кто только у них придумал форменную одежду?!
