— Анна Дмитриевна, — серьезным тоном проговорила Антонина, — никому другому я свою квартиру никогда бы не доверила. И не доверю. Будьте спокойны!
Погладив Бандита, она чихнула и принялась убирать со стола остатки ужина.
Я задумалась. Вопрос с деньгами теперь практически решен. Можно считать, что папа уже на свободе. Надолго ли? В случае чего состояние аффекта нам еще предстоит доказать, а для этого мне нужна информация.
А что, если Верещагин уже прислал мне по электронной почте ответ, который хоть чуть-чуть прольет свет на ситуацию? Плохо, что нельзя лезть в Интернет с домашнего компьютера. Чертова конспирация…
Часы показывали всего-то начало десятого. Спать все равно рановато. Закралась мысль прокатиться в компьютерный клуб. Но с ней пришлось быстро распрощаться. Ни одного такого клуба я не знаю, но даже если мне удастся как-нибудь отыскать, то туда наверняка набьется толпа подвыпивших подростков. И еще будет играть шумная музыка, которая не позволит как следует сосредоточиться.
Интересно, Генералов сильно по мне соскучился? До его дома я доберусь минут за сорок, быстро проверю почту и вернусь. Жаль, не могу его предупредить о своем приезде, телефонами мы так и не обменялись. Придется, видимо, ему пережить очередную бестактность с моей стороны.
Предупредив Антонину, я рванула в город. Главный редактор довольно долго не открывал, и меня одолело беспокойство. Но вдруг замки защелкали. В дверном проеме появилась его крайне недовольная репа.
— Ты?.. Ты что тут опять делаешь?
— Извини, у меня нет твоего номера телефона, поэтому не предупредила. Мне на несколько минут нужен твой компьютер.
— У тебя что, своего нет?
— Есть. Но я на осадном положении. Не хочу, чтобы посторонние копались в моей почте. Я войду?
— Ты не очень вовремя…
— У тебя подружка? — дошло до меня.
— Да нет… так, знакомая одна. Сейчас выпровожу.
— С ума сошел? Не нужно никого выпроваживать! Я тихонечко поработаю за компьютером. Вы меня даже не услышите. И дверь потом за собой захлопну.
— Иди ты… захлопнет она дверь. Шлепай давай в кабинет, я сейчас подойду.
— Не надо, я сама.
— Сама, как же, — проворчал он, — пароль ты тоже сама подбирать будешь?
Виновато понурясь, я шмыгнула в кабинет. Надо же, как неудобно получилось! Как это я не подумала, что холостой мужчина вполне может коротать вечер в женском обществе.
Из большой комнаты донеслись голоса: один — Генералова, второй — женский, затем хлопнула входная дверь. Выпроводил-таки гостью. Свинья я распоследняя…
Главный редактор зашел в кабинет и немедленно поинтересовался:
— Как папа? Не выпустили?
— Не выпустили. Но мы уже договорились об освобождении под подписку. Взятку, правда, заломили…
— Есть будешь? — предложил он, набирая на клавиатуре литеры логина.
— Нет, я поужинала. Но от чая не откажусь. Ты извини еще раз, что я тебе на голову свалилась и всю личную жизнь обломала.
— Я уже смирился. К тебе просто надо относиться как к погоде.
— Почему это, как к погоде? — не врубилась я.
— Ну, никто ведь не пытается упрекать погоду за ее непредсказуемость. Тебе чай зеленый, с жасмином или с бергамотом?
— По твоему усмотрению.
Хозяин отправился заваривать чай, а я проверила почту. К моей радости, сообщение от Верещагина меня уже поджидало.
«Осведомлен о проблеме вашего отца. Уверен, что это какое-то досадное недоразумение и все вскоре разрешится. Можете рассчитывать на мое содействие.
Насчет фотографий вы правы. На мой адрес действительно прислали три конверта с моими детскими и юношескими снимками. Меня это удивило, и только поэтому я якобы согласился на встречу с К., послав вместо себя помощника. Но он приехал туда слишком поздно.
Ваше подозрение по поводу усыновления — беспочвенно. У родителей к моменту моего рождения уже была трехлетняя дочка. К несчастью, сестра погибла вместе с семьей в автокатастрофе пять лет назад. А потом еще родился младший брат. Он — известный ученый-физик, хотя и достаточно молод. Сейчас живет с семьей в Женеве и маму туда перевез. Отца мы очень давно похоронили. Так что усыновлять чужого ребенка родителям не было смысла. Они своих детей могли нарожать сколько угодно.
Про чрезмерную активность регионалиста Не, мне известно. Но, думаю, мне удастся поумерить его пыл по своим каналам. Пару месяцев назад тот провернул одно дельце с крупной газовой компанией, и прижать ему хвост не составит труда. Можете не переживать, вам он не навредит.
В свете открывшихся обстоятельств с моего помощника сняты все подозрения. Он сегодня дал показания и завтра возвращается на работу.
Думаю, если сюда впутали вашего отца, то это однозначно вопрос моста. Что-то у интриганов не заладилось, и К, срочно пришлось убрать. Принимая во внимание убийство, намерения у них серьезные, и в любой момент можно ожидать новых ударов. Остерегайтесь!
Предвижу ваш вопрос. Нет, думаю, господин Не, к этому беспределу отношения не имеет. Он — мразь, конечно, редкая, но криминальный кодекс чтит свято. Да и во всем строительном проекте ему при самом удачном стечении обстоятельств могут отвалиться лишь жалкие крохи. Надо быть полным идиотом, чтобы из-за них пачкаться. А он — совсем не идиот.
Другой полезной информации у меня пока нет.
Всегда готов ответить на любые ваши вопросы.
С уважением, В.В.»
Запивая чаем рогалики с вишней, я пыталась разложить по полочкам накопленные сведения, оттого беседа с главным редактором явно не клеилась. Он, очевидно, понял мое состояние и лишних вопросов не задавал, потихоньку потягивая виски из пузатого стакана.
Забавно, меньше недели назад Верещагин уговаривал меня помочь ему разобраться с этим убийством. Теперь же, когда подозрения с Савицкого сняты и нардеп может вздохнуть почти спокойно, именно я заинтересована в разгадке ребуса. Пожалуй, это единственная возможность вытащить Сереброва-старшего из скверной истории.
Если дело все же касается моста и папа к нему причастен, то он сошел с ума. Ни один проект в мире не стоит таких осложнений. Или у него случилось временное помутнение рассудка? Теоретически возможно, но маловероятно.
Идея с приемными детьми, по всей видимости, тоже отпадает. Незачем было Верещагиным усыновлять чужого ребенка. Да и в моем случае нет никаких аргументов в пользу данной версии.
Но все равно с этими младенцами Киселевой какая-то чертовщина. В те далекие времена всех поголовно беспокоил моральный облик советского человека. И партком, и местком, и комсомольскую организацию… Да что говорить, друзья и знакомые должны были костьми лечь, дабы убедить женщину не отказываться от детей, даже если она родила их без мужа. А убитая, кажется, еще и сама в роддоме работала, если Никита Когтев ничего не перепутал. Как могли ее коллеги допустить такое? Надо бы как следует покопаться в этом деле. Вдруг смерть женщины — дикая месть обездоленного отпрыска. Правда, спустя столько лет отследить судьбу брошенных малышей будет непросто. Зато, скорее всего, рожала их Киселева по месту своей работы. А поговорить с сотрудниками Оксаны Тихоновны я все равно собиралась. Если завтра удастся вызволить Сереброва-старшего из следственного изолятора, наведаюсь в роддом. Не знаю, что мне это даст, но других зацепок все равно нет.
