— Около ста восьмидесяти сантиметров.
— Понятно. — Киря записал данные себе в блокнот и сунул его в карман пальто.
— Не забывай, ты обещал мне два дня. И попробуй только обмануть, — шутливо пригрозила я ему.
— Какой обман, я же обещал!
— Так-то!
Кирсанов снова взялся за телефон: теперь он звонил в морг.
— Алло, морг? С кем я говорю?
Телефон был поставлен на громкоговоритель, поэтому я могла слышать голоса обоих.
— Степан Осипов.
— Степка! Здорово. Это Кирсанов.
— А-а, Киря, как жизнь?
— Потихоньку все, а ты?
— Терпимо. Что звонишь?
— Вчерашний взрыв в Ленинском районе помнишь?
— Ты насчет фарша, что ли?
— Типа того. Там хоть что-то осталось, из чего можно выявить наличие яда?
— Э-э-э, не буду тебя утомлять жестокими подробностями остатков, но… э-э… в принципе, да, есть откуда взять пробу. Какого рода яд ты предполагаешь?
— Яд, после которого буквально через несколько минут можно свихнуться.
— Ага, понятно.
— Сегодня можешь до вечера сделать? За мной не заржавеет.
— За ящик пива ответ дам через три часа.
— Договорились, через три часа я у тебя с ящиком пива.
— Угу, давай, пока.
— Пока… — Слышала? — спросил меня Киря.
— Слышала. — По всей видимости, мне придется раскошеливаться на ящик пива.
Кирсанов встал со стула:
— Давай свой ПНВ!
— Что? — не поняла я.
— Прибор ночного видения! — как маленькой, разъяснил мне Кирсанов. — ПНВ!
Я отдала ему пакет, наполненный осколками повидавшего нелегкую русскую действительность ПНВ.
— Пойду уламывать дежурную бригаду криминалистов.
— Возьми деньги, вдруг твоим криминалистам тоже пиво за услуги понадобится. — Я протянула Кирсанову кошелек.
— Хорошая мысль. — Он взял кошелек и направился к выходу.
— Сдачу вернешь, — когда он был уже на пороге, грозно сказала я, улыбаясь.
— Да, мамочка, — обернувшись и увидев мою улыбку, ответил Кирсанов.
Мы громко рассмеялись.
— Жди здесь, скоро вернусь.
— Да, папочка, — словно маленькая девочка, жалостливо, еле слышно сказала я.
Мы опять рассмеялись, и вскоре Кирсанов ушел.
Глава 7
Ужасно разболелась голова, меня начало мутить.
— Аспирин есть? — спросила я Кирсанова, везущего меня в Ленинский район за моей машиной.
— Глянь в «бардачке».
Я порылась в барахле, как всегда валявшемся в «бардачке», выудила оттуда начатую упаковку просроченного аспирина и заглотнула сразу три таблетки, а для ускорения эффекта разжевала их.
Как это ни прискорбно, но моя машина тоже пострадала после взрыва в квартире дяди Степы: на нее упало несколько кирпичей. Стекла, слава богу, были невредимы, а вот правая фара, капот и крыша пробиты чуть ли не насквозь. Я, досадуя, скинула со своей «девятки» кирпичи и открыла капот для того, чтобы Кирсанов разобрался в неполадках.
Через двадцать минут Киря сообщил мне, в чем состоит неисправность моего автомобиля. Вся проблема заключалась в датчике топлива, по неизвестной причине отказавшемся работать. Его стрелка застряла на отметке полбака, хотя на самом деле бензин уже закончился. Кирсанов перелил немного бензина из своей машины, и мы поехали на заправку.
На обратном пути, залив полный бак, я поклялась себе проходить техосмотр своего транспортного средства раз в полгода, а не от случая к случаю.
Кирсанов ехал передо мной, показывая дорогу.
Приехали мы в морг с ящиком пива, купленного заранее на базаре неподалеку.
— Уже несете? — обрадовался Степан.
Киря не ошибся в его вкусах, от девятой «Балтики» скромный служитель морга был в восторге.
— Пробы готовы? — спросил его Кирсанов.
— Как было уговорено.
— Что там? — промолвила я.
Мне показалось, что Степан, переведя на меня взгляд, даже испугался, насколько может испугаться человек, работающий в морге.
— Подождите. — Он взял ящик с пивом и поставил в огромный холодильник, где, как я подозревала, хранились трупы.
Степан ушел в другую комнату, где пропадал несколько минут. Затем вышел и протянул мне листок бумаги, выдранный из блокнота.
— Я разбираюсь в химии не лучше Кирсанова, так что зря вы мне показываете эти закорючки, — сказала я, глядя в листок, на котором была изображена формула, похожая на замысловатый цветочек.
— Извините, решил, что вы специалист, — оправдывался Степан.
— И пострадала в очередном опыте с динамитом, — пошутила я над своим внешним видом.
— Так что это, Степан? — вмешался Кирсанов.
— Это вещество из разряда противопаркинсонических холинолитиков. Редкое соединение, которое буквально мгновенно всасывается в слизистую и через пару минут вызывает у человека, принявшего его, сильнейшие галлюцинации. Я тут заглянул в справочник, так вот, там сказано, что от циклодола в результате галлюцинаций погибает десять из десяти — галлюны ведут к самоубийству. Да, и еще, у него есть характерная особенность: при взаимодействии с водой через десять минут весь объем заполняется коричневым творожистым осадком. А так без цвета, вкуса и запаха.
— Спасибо за консультацию, вы настоящий специалист, — поблагодарила я Степана.
— Знаете, о моей профессии есть мудрое изречение: хирург все умеет, но ничего не знает; терапевт все знает, но ничего не умеет; и лишь патологоанатом все знает и все умеет, но, увы, уже слишком поздно. — Он смотрел мне в глаза уставшим взглядом, на губах едва промелькнула улыбка.
Я улыбнулась ему в ответ. От взгляда патологоанатома мне стало как-то не по себе, и, еще раз поблагодарив его за помощь, я заспешила убраться из морга.
— Если что, приходите, я обязательно постараюсь вам помочь.
Мы направились к выходу, а Степан, не дожидаясь нашего ухода, уже договаривался по телефону о встрече:
— Алло, Светик? Ты что делаешь вечером?.. Ничего? Замечательно, у меня к тебе предложение…
* * *
Все, мое терпение лопнуло. Я больше не могла ходить в таком неприглядном виде. Чувствовала на себе недоуменные взгляды, слышала смешки случайных прохожих. Мне казалось, что страшнее меня нет никого на свете.
— Кирсанов, езжай домой.
