21
Слишком уж быстро разворачивались события. Лука сделал ей предложение как-то странно, словно в присутствии матери, да и само невидимое присутствие матери сделало этот поступок Луки невероятным, удивительным. С какой стати ему понадобилось ее согласие на то, чтобы быть с Ларой? Что это за странная выходка? Да, именно выходка. Отправить своего человека, чтобы подкупить мать? Ничего более нелепого она и придумать бы не смогла. И мать продала ее. За букет цветов, продукты и путевку во Францию. С подружкой. Не мать – а настоящий клад. Поискать бы такую…
Поздним вечером, после того как она уже переговорила с Лукой обо всем, что касалось его предложения, утомленная и не то что счастливая, но какая-то удовлетворенная и в то же время перевозбужденная разговорами об их общем, с Лукой, будущем, она восприняла его попытку близости с удивительным спокойствием. Знала, что все равно ничего не получится, а потому лежала на его плече сонная, пытаясь разогнать в голове рой назойливых цветных картинок совместной семейной жизни с этим малознакомым, как она теперь понимала, мужчиной. Одна картина казалась нахальнее других: Лариса видела себя с фиолетовым лицом, после операции, с ломаным-переломаным носом, с черными синяками под глазами… Лука непременно сделает все по-своему, найдет ей хорошего хирурга, уговорит ее на операцию, будет тысячу раз повторять, что любит ее и с таким носом, но все равно придаст ее профилю очертания…
И вдруг она проснулась, широко раскрыла глаза и увидела над собой темный силуэт головы, ритмично покачивающейся над ее лицом, и тяжелое дыхание… В ее теле уверенно двигалась чужая плоть, наполняя его собой и освобождая, проникая все глубже и глубже… Лука завладел ее телом так же неожиданно, как и душой. Нежность переполнила ее, и она застонала…
– Лука, ты обманул меня, – прошептала она, чувствуя, как ногти ее впиваются в его плечи, а она сама содрогается от ударов… – Ты – мошенник, обманщик, ты притворщик… Какой же ты хороший…
Они не спали всю ночь. И больше ей в голову уже не приходили мысли ни о продажной матери, ни о Чемберлене, ни обо всех тех, кто никогда не любил и не ценил ее в прошлой жизни. Теперь все будет не так. Она уже не одна, у нее есть Лука, и с ним ей ничего не страшно. И дело не в том, что он оказался нежным и сильным любовником, вовсе не в этом, хотя она была счастлива, что ей так повезло, и она вместе с замужеством приобрела и право быть любимой таким умелым мужчиной, она, как ей сейчас казалось, полюбила его еще там, в кондитерской, когда увидела в первый раз и когда почувствовала, что они нуждаются друг в друге. И именно это чувство двигало ею, когда она очищала его квартиру от посторонних, освобождая для себя, для них двоих, чтобы свить в ней теплое и просторное гнездо…
А утром она бросила его. Выскользнула из теплой постели и, боясь потревожить Луку, на цыпочках покинула спальню, оделась и выбежала из квартиры.
Словами было невозможно объяснить ему то состояние, в котором она находилась. Сказать ему, что ей надо побыть одной, – это означало бы не сказать ничего. Она была до такой степени счастлива, что даже испугалась этого и, лишь оказавшись в своей промерзшей машине, дала волю своим чувствам и расплакалась. Мысль о том, что Лука – такой же человек, как и все, который может ее разлюбить, бросить или, не дай боже, умереть, заставила ее биться в рыданиях… Он был слишком хорош для нее… Он словно пришел сюда из космоса, и она не знала, как себя с ним вести. Смотреть ли ему в рот и ловить каждое слово или же спокойно и уверенно наслаждаться отпущенным ей женским счастьем, не задумываясь о будущем? Какой следует ей быть, чтобы сохранить Луку рядом с собой? Преданной? Это понятно. Любящей? Это она понимает. Но не жить в постоянном и каком-то нервном ожидании тех благ, что будут сыпаться ей на голову, как только она станет его женой. Лука был необыкновенным – и это стало для нее проблемой. Она вдруг остро почувствовала, что недостойна его. И сбежала… Струсила. Теперь, забившись в машину и пережидая, когда же закончится ее истерика, она и вовсе не знала, как ей поступить, что делать. Он говорил о Чемберлене, о том, что ему больно при мысли, что в ее квартире живет этот парень… Что ж, это же говорил ей и Кирилл. Это нормально. Значит, надо действовать. Избавиться от Чемберлена и от Кирилла заодно…
Она вдруг подумала, что предательство Кирилла сделало ее такой несчастной… Брешь, образовавшаяся в результате его ухода, требовала, чтобы ее немедленно заполнили, и Лара готова была принять за любовь пошловатое желание переспать с первым встречным, более-менее смазливым парнем. Но, к счастью, этого не произошло, она, быть может, оказалась для своего неожиданного квартиранта недостаточно соблазнительной, раз он не настоял на своем и не уложил ее в койку. Спасибо компьютеру, который заменил Чемберлену в ту ночь женщину… Нет, вот уж воистину: что бог ни делает – все к лучшему…
Она покатила по побелевшим от тонкого снега московским улицам домой. Она была уже готова к разговору со своим квартирантом. Объяснит ему, что выходит замуж, что ее жениху не нравится, что у нее дома живет молодой мужчина. Она расплатится с ним, извинится и распрощается. Она была уверена, что он поймет ее.
Окно было немного приоткрыто, и в салоне сладко пахло первым снежком, морозцем, словно кто-то невидимый за спиной угощался свежим астраханским арбузом. Неповторимый запах, чудесный, так пахнет счастье…
Включив телефон, она позвонила Луке:
– Я еду домой. Расплачусь с Чемберленом, освобожу квартиру… Извини, что ушла без предупреждения… Ты так сладко спал…
– Лара, я чуть с ума не сошел, когда понял, что тебя нигде нет. Искал тебя всюду… – говорил беспокойным и несчастным голосом Лука. – Обещай мне, что никогда больше меня не бросишь…
– Но я тебя и не бросала! Прости… Я хотела, как лучше.
– Ты должна знать: то, что произошло вчера, – не сон. Я хочу, чтобы ты была моей женой. У нас будет свадьба. Я даже знаю, где и когда. Ты себе представить не можешь, как это будет красиво и необычно…
– Значит, ты простил меня?
– Я понимаю тебя. Но все равно, исчезать вот так, рано утром… Когда ты будешь дома?
– Минут через пятнадцать, а что?
– Да так, ничего… Подсчитываю, жду не дождусь, когда увижу тебя снова…
Она поговорила, как меду напилась. Успокоилась. Попыталась представить себе, где же задумал Лука устроить свадьбу. В каком-нибудь ресторане или за городом, в красивом месте среди елей и сугробов? Может, он решил пригласить цыган? Она уже представила себе бурого мишку с черным блестящим носом, сквозь ноздрю которого продето серебряное кольцо… Цыганки все как на подбор: красивые, спелые, румяные, плечи туго обтягивают цветастые платки с кистями, а в вырезе шелкового оборчатого платья – налитые гладкие груди… Почему цыгане? Может, накроют столы в каком-нибудь из музеев? Она улыбнулась собственным нелепым фантазиям…
Машина плавно скользнула во двор и затормозила перед подъездом. Сейчас она увидит Чемберлена, постарается улыбнуться ему и все объяснить.
