Следователь: Вы не знаете, сколько денег было в ее кошельке?
Киреев: Я человек внимательный… Когда я дал ей двести долларов, она достала кошелек, чтобы положить их туда, и я увидел в отделении для бумажных купюр несколько – пять или шесть – пятисотенных. Не бог весть какие деньги… Вы думаете, что на нее напали из-за этих денег?
Следователь: Иногда убивают за сотню рублей… Всякое случается.
Киреев: Вы только не удивляйтесь, но еще у нее была коробка с пирожными… Это я покупал ей, мы пили вино и ели пирожные… Вернее, она немного поела, я-то нет… Пирожные из немецкой кондитерской. Много осталось, и она сказала, что возьмет их домой, будет есть и вспоминать нашу встречу. Она была сентиментальной, она очень нравилась мне… Еще там же, в коробке, был черный виноград. Надеюсь, что хотя бы это не украли?
Следователь: При ней не было вообще ничего.
Киреев: Но кому понадобилась коробка с пирожными?
Следователь: Музрукова не была беременна?
Киреев: Мне она ничего не говорила… Если экспертиза покажет, что была, мне будет очень жаль… Возможно, это подтолкнуло бы меня к определенным действиям…
Следователь: Каким именно?
6
Она проснулась среди ночи от голосов. Еще к ним примешивался шум. Даже не шум, а возня и какая-то странная музыка, словно через комнату от спальни, где находилась Лара, расположились музыканты со своими удивительными электрическими инструментами. Только музыка была приглушенной, а вот звуки, накладывающиеся на музыку, оказались, как она вскоре поняла, песней любви, иначе и не назовешь характерное буханье кроватной спинки о стену… Видимо, в квартире появился тот самый парень, о котором говорила Вика, причем не один. Но и это не все. Голоса, которые проступали сквозь громыханье кровати и музыку, больше походившую на современную аранжировку средневековых религиозных песнопений, были голосами Луки и Вики. Они говорили на повышенных тонах. Или же ей это только показалось?
Набросив на плечи джемпер и завязав рукава узлом на груди, Лариса в мужской пижаме «от Луки» вышла из спальни и, оказавшись в темном, расчерченном голубыми и черными тенями оконных рам коридоре, двинулась на голоса… Дошла до комнаты, где должен был спать Лука, и, охваченная любопытством, замерла, прислонившись спиной к стене, и вся обратилась в слух. И хотя она слышала далеко не все, основной смысл фраз она все же могла уловить.
Лука:…Мне просто вспомнилась одна история. С тех пор прошло… прошло ровно тринадцать лет… Я шел по университетскому городку в Небраске с красивой темно-рыжей девушкой… Ее отец был не последней спицей в колеснице государства.
Лариса разве что не присвистнула. Лука в чем-то признавался, но почему-то говорил быстро, как заведенный, словно у него на все про все было всего несколько секунд…
Лука:… Мы с этой девушкой были… мы очень сблизились за то лето, и я сказал ей, что должен бросить университет, у меня нет родных и нечем платить за учение. Следующий день – день моего рождения – был самым счастливым в моей жизни: мне дали стипендию… Я смог учиться дальше и вот – стал адвокатом.
Значит, Вика солгала или что-то перепутала, когда сказала, что Лука занимается бизнесом.
Вика (более трогательным тоном): Это и вся ваша история?
Лука: Та девушка стала моей женой.
Вика (хмуро): У вас есть жена?
С каких это пор они на «вы»?
Лука: Была. Она меня бросила.
Вика: О! Значит, и вас тоже?..
И ее тоже, подумала Лара. Что-то нас всех бросают.
Лука: И меня тоже. Перед самой свадьбой я узнал, что стипендию мне дали только под нажимом Люцифера (Лара плохо разобрала, но ей показалось, что именно Люцифера, уж слишком зловеще звучали в темноте квартиры любые слова, произнесенные за дверью), ее отца. И знаете, что я тогда сделал?
Вика: Что?
Лука: Ничего. Это абсолютно верно то, что вы сказали. Вы совершенно правы.
Вика: В чем права?
Лука: Я выклянчиваю подачки. Так оно и есть. Никогда этого не понимал, а сейчас вдруг понял.
Вика: Лука, мать твою, куда же ты отправился? Тьфу ты… Но куда же вы идете? Оставайся в комнате! Нельзя же понимать так буквально…
Лука: Обратно, в свое одиночество. Опять будет то же самое.
Вика: Так не уходите. В самом деле, раз вам опостылела ваша комната, раз вам не хочется возвращаться к себе в день рождения – оставайтесь тут. Я лягу на диванчике в кухне, а вы – здесь. Может, если вы хорошо выспитесь, утром вам будет полегче, а? Оставайтесь, если хотите.
Лука: Остаться?
Лара стояла возле стены, совершенно сбитая с толку. Так чья это квартира и почему они разговаривают как совершенно чужие люди? Ей вдруг стало страшно…
Вика: По крайней мере, выспитесь. А утром вам будет лучше.
Лука: И выставить вас вон?
Вика: Ну почему же вон! Я на том диванчике отлично улягусь. А вы… у вас такие длинные ноги…
Лука: Да. И правая, и левая.
Вика: Ладно, я пока что… Ничего, если я оставлю вам свою простыню?
Я вчера только постелила чистую и мылась в ванне.
Они сумасшедшие.
Лука: Конечно, ничего. Очень мило, что вы предложили мне ночевать у вас. Нелепо, правда, но…
Вика: Почему нелепо? У вас паршивая кровать, завтра вы купите керосину и промажете все щели в стене…
Керосин – это уже слишком. Лара решительно постучала в дверь. Сразу стало тихо.
– Эй, вы там… Я все слышала… Лука!
И она, забыв все приличия, надавила на дверь и буквально ввалилась в комнату. При свете лампы она увидела развалившегося на подушках Луку с пачкой листов в руках. Он был, как и она, Лара, в пижаме, Вика же сидела в его ногах, закутанная в темную вязаную шаль, и тоже держала в руках какие-то листы.
И тут Ларису точно током ударило. Так стыдно ей не было еще никогда. И хотя она до последнего момента воспринимала этот диалог как ночной разговор Луки и Вики, ее мозг продолжал искать в узких и сложных лабиринтах своей памяти похожие фразы, образы, и когда эта самая память услужливо ударила ей в нос запахом театральной пыли и свежего кофе – так всегда пахнет в фойе старых театров, – на табло ее подсознания засветилась неоновыми буквами фраза: «Двое на качелях» и потом черно-белый текст в программке «Уильям Гибсон». Гитель и Джерри. Влюбленная и отчаявшаяся Гитель и влюбленный и еще более отчаявшийся Джерри… Они репетировали пьесу Гибсона, а она помешала им. Но какова Вика? Использует Луку на всю катушку! Мало того, что живет в его квартире на его деньги, так еще и заставляет Луку ночью помогать ей учить роль, исполнять роль Джерри!
