— Проезжайте, проше пани, не задерживайте движение.
Я послушно проехала. Не было у меня знакомых в этом доме, а вот зато Евгениуш Држончек.. Эту фамилию я слышала.
Пан Тадеуш ожидал у калитки моего дома и уже волновался. Не случилось ли чего? Может, стоит перелезть через изгородь и заглянуть внутрь дома? И сотовый мой не отвечает. Не могла я ответить, поскольку докопаться до сотового было не просто, хотя я и слышала, что он звонит. А на Собеского прямо за мной ехала полицейская патрульная машина, копаться в куче барахла у них на глазах, не останавливая машину, было опасно. Я предпочла не рисковать.
— Пан Тадеуш! Евгениуш Држончек! Я, случайно, не знаю этого человека? — первым делом спросила я.
Проходя в гостиную, пан Тадеуш с сарказмом бросил:
— Ну как же, один из тех, которых вы так любите! Я его сам в Интернете разыскал по вашей просьбе. Это ведь он сляпал мега–комедию, которой вы так «восхищались». «Лишние могут уйти»… нет, не так, «Прелестнейшие могут остаться». Что‑то в этом духе.
Так вот почему мне показалась знакомой эта фамилия! Один из беспозвоночных! Плюхнувшись в кресло, я злорадно уставилась на черный экран телевизора.
— Джеймс Мэзон еще жив? Если да, достанется вам от него, а если нет, то наверняка в гробу переворачивается за такие ваши слова.
— Так ведь Джеймс Мэзон актер, а не режиссер.
— Неважно, главное — уровень шедевра. В любом случае мне кажется, что Држончек уже больше не сляпает никакого мега–непотребства.
— А что случилось?' — встревожился пан Тадеуш и, собираясь сесть, даже завис над стулом, не закончив процесса — Что вы ему сделали?
— Не я! — сожалеючи и в то же время с облегчением вздохнула я. — Вроде бы кто‑то обнаружил его труп. Из‑за этого я и опоздала, заставив вас ждать, извините. Правда, я так до конца и не решаюсь поверить в эту чудесную новость.
Пан Тадеуш наконец сел.
— Минутку. Вы присутствовали при этом, что ли? Ну, при обнаружении его трупа.
— Если бы я лично его обнаружила, тогда бы не сомневалась. Да и в самый момент убийства меня на месте не было. Я была рядом.
— Тоже нехорошо! — огорчился мой верный помощник. — Боюсь, вы вообще не отдаете себе отчета в том, насколько это чревато неприятностями для вас.
— Да вовсе ничем не чревато, и перестаньте морочить мне голову. Я вообще могу не ездить по городу и не выходить из дому, у меня и тут работы навалом. Но тогда вам самому придется все за меня делать.
Не представляя, какие ему самому грозят неприятности, Тадеуш не задумываясь выразил желание все за меня делать, лишь бы я не рисковала. Во мне, однако, еще сохранились остатки совести.
— Спокойно, умерьте ваш пыл. Вам такого не выдержать, а любоваться еще и на ваш труп у меня нет ни малейшего желания. Ну хватит, вернемся к баранам. Что там такое с Вайхенманном?
— Да, да, — заторопился пан Тадеуш, — я вот подумал: может, лучше пока это дело отложить? Вы ведь сами понимаете: идет следствие, для сотрудников отдела убийств самое главное — мотив, а вы, пани Иоанна, извините, слишком неосмотрительно выражали свое мнение о покойном и пожелание, чтоб его черт побрал, и хотя вряд ли кто зафиксировал на видео или другую какую пленку ваши громогласные проклятия, существует такая вещь, как преступление, совершенное в состоянии аффекта…
— Да у меня это был постоянный, можно сказать, непреходящий аффект, — усмехнулась я.
— Вот я и говорю! Действие в непреходящем аффекте… то есть… не то я хотел сказать… А теперь добавится еще и материальная выгода…
— Вы сами до этого додумались или кто надоумил? — не слишком корректно поинтересовалась я.
— Не меня надоумил, а полицию! — твердо заявил Тадеуш. — Кто‑то подсунул им вашу кандидатуру в обоих аспектах.
— Вот интересно — кто. И вы отнеслись к этому со всей серьезностью? Да отчего вы вдруг так завелись?
— Возможно, во мне проявились остатки юридического образования, которое я получил в молодости, — серьезно ответил мой поверенный.
— Остатки и во мне имеются. А какая же материальная выгода? Убивая Вайхенманна, я, по–вашему, преследовала какую‑то материальную для себя выгоду? Какую?
— Учтите, это не мое мнение и не я его распространяю, — с силой произнес пан Тадеуш, не желая, по всей вероятности, чтобы я его считала совсем уж идиотом… — Я лишь рекомендую вам вести себя осторожнее, и в высказываниях тоже соблюдать сдержанность. Береженого Бог бережет… И так далее… Так вот, этот участок…
— Ну конечно, он не хотел мне его продать, так я поспешила его прикончить, чтобы потом купить у кого‑то за бесценок… А откуда мне было знать, что продавать участок будет его дочь, уже не говоря о том, что я не знала, кто его унаследует? Ведь ее я вообще не знала и до сих пор не знаю! В глаза никогда не видела!
— Трудней всего доказать то, чего не было. Попадется какой‑нибудь въедливый и упрямый прокурор, ухватится за этот предлог… А уже сейчас треплют ваше имя…
— И нанятого специалиста тоже удастся мне приписать? Я имею в виду киллера. Ведь убить на расстоянии лишь силой воли мне бы никак не удалось. Жаль, но это так.
— Очевидно. Но возможно, я преувеличиваю грозящую вам опасность.
И вообще, вытерпев их допрос, я невольно задумался, тем более что ничего не украли. Значит, грабеж можно сбросить со счетов. Я пришел к выводу, что следствие может рассматривать несколько мотивов… И даже в принципе один мотив в разных его ипостасях… Вот вы, скажем, вполне подходите к версии о мести… к сожалению.
— Нет, в эту версию я бы идеально вписалась лишь после «Крестоносцев»! — опять не удержалась я. — А теперь месть была бы несколько припозднившейся, вы не находите? Хотя, вы правы, я забыла о действии постоянного аффекта, как вы считаете…
— Не я… Но если еще добавится материальная выгода. Такой мотив, сами знаете, самый привлекательный для значительной части нашей общественности, а особенно для представителей закона и работников прокуратуры, не говоря уже непосредственно о членах следственной группы. Ведь этот мотив людям гораздо понятнее, чем разница в подходах к трактовке литературных произведений при их экранизации. И вообще, там чувства, а тут деньги. И такой мотив мог бы стать последней точкой над «i»…
— Да плевать мне на точки над «i», даже если они поставлены кровью! — разозлилась я. — Чаю хочется страшно. А вам?
— Спасибо, охотно…
Я отправилась в кухню. И пока возилась с чайником, пан Тадеуш продолжал развивать тему.
— Ну и теперь пани меня совсем расстроила с этим Држончеком. Расскажите мне, пожалуйста, хотелось бы услышать поподробнее.
Почему не рассказать, пусть послушает. В подробностях рассказала я ему всю историю, которой как раз хватило на все время приготовления чая и наполнения стаканов, которые мы перенесли в гостиную.
