Судья опять встрял.
— И потерпевшая согласилась?
— Да. Вечер был хороший…
— Кто пошёл ловить такси?
— Павловская.
— Такси, марка, водитель, вы водителя знаете?
Климчак опять преисполнился достоинством:
— Я этого водителя не искал.
— Почему?
— Чтобы меня не заподозрили, будто я склонял его к даче ложных показаний.
Прокурор Кайтусь не сдержался и рассмеялся демонстративно-издевательски. Патриция яростно сверкнула на него глазами, но он предусмотрительно не смотрел в её сторону. Климчак снизил градус пафоса и перешёл на конкретику, внимательно следя за судейскими скачками.
— Кто отпирал дачу?
— Гонората.
— Кто закрывал?
— Никто не закрывал.
— Дальше что?
После секундного колебания Климчак позволил себе развёрнутое высказывание:
— Руцкая присела на лавочку, сестра с Павловской сорвали по яблоку. Мы вошли в дом, все четверо. Сестра спросила, когда я вернусь, я ответил, что в пять. Руцкая сказала, что придёт к ней завтра к десяти.
— А кто калитку запирал?
— Я не запирал, у меня ключей не было.
Прокурор решил уточнить, по мнению Патриции, не в свою пользу:
— Значит, калитка оставалась открытой?
— Точно, я её потом так и оставил.
Патриция догадалась, что проводился осмотр места происшествия, и теперь стараются, чтобы всё сходилось, показания с тем, что зафиксировано на местности. Дом ещё строится, наверняка огорожен…
Судья требовал продолжения. Лёлик не имел ничего против.
— Мы распрощались, они пожелали доброй ночи и ушли. Я пошёл вместе с Руцкой по огороду в угол участка, где ничего не растёт. В самом конце Руцкая споткнулась о капусту и упала…
— Запнулась о капусту и разбила себе нос? — недоверчиво поморщился судья.
— Ну да.
Поскольку Патриция раньше не видела места событий, она поначалу не могла сообразить, в чём тут, собственно, дело. В разбитый нос из-за капусты, ладно, ещё можно поверить, вот только на кой ляд они вообще в эту капусту полезли? Там ведь стройка, а не огород! Почему, чёрт побери, об этом никто не спросит?
Застигнутый врасплох защитник, по всей видимости, тоже этим озадачился и попросил слова. Установив, что обвиняемый вместе с жертвой, продолжая пребывать в вышеозначенной капусте, в процессе остановки идущей носом крови расположились на лежащем там плаще и мило беседовали, судья неохотно согласился.
Адвокат взял быка за рога.
— Там есть жилые дома? — вежливо спросил он.
— Есть, — ответил Климчак. — И довольно близко. Метрах в двадцати.
— А может, там и собака была?
— Была.
— Она лаяла?
— Лаяла, она меня не знает, вот я и боялся…
Тогда понятно при чём здесь капуста! Собака бегала на длинной проволоке, и слегка смутившемуся Климчаку пришлось объяснить, что иначе как по капусте её обойти было никак нельзя, а в контакт с чужой собакой он вступать не рискнул. Защитник поблагодарил, а уж как Патриция была ему благодарна!
Судья снова впрягся в работу и по своему обыкновению проскочил очередной фрагмент обсуждаемых событий, так как на сцене ни с того ни с сего появилась простыня. Откуда на стройке взялась простыня?
Оказалось, что была предварительно выстирана, разложена на досках, чтобы просохла, и забыта невестой обвиняемого. А вот теперь пригодилась.
— Мы решили перебраться, где потеплее… — продолжал Климчак.
— Плащ там уже лежал? — хотел удостовериться судья.
— Да. А про простыню я вспомнил и забрал с собой, чтобы условия создать.
— В дом она вошла добровольно?
— Да, мы спустились в подвал.
— А разве там не было камней? Мусора?
— Ни в коем случае! — оскорбился Климчак. — Там всё чисто было. Я постелил плащ и простыню. Она вместе со мной стелила.
— Продолжайте.
— Я снял пиджак и сказал Руцкой, чтоб раздевалась.
— И она разделась?
— Кофточку не сняла, холодно было, — честно признался насильник.
— Вы силу применяли?
— Незачем было.
Судья справился в бумагах.
— А у неё на ногах были синяки.
— Что? — удивился Лёлик.
— Синяки у неё откуда?
Лёлик почувствовал себя оскорблённым:
— Может, где раньше себе посадила, может, в капусте. Я тут ни при чём. Во время полового акта я ей сказал, что она не девственница.
— А откуда такие познания? Большой специалист?
Очевидно было, что подсудимый обдумывал, как бы объяснить этому старому хрену, какой такой опыт служит источником его знаний.
— Девственницы так себя не ведут, — изрёк он в конце концов.
Судье явно по барабану было поведение девственниц, его гораздо больше интересовало поведение насильников.
— Вы били её по лицу?
Климчак категорически отверг такую напраслину. Судья продолжал цепляться:
— А откуда тогда следы? Врач констатировал, что у потерпевшей имелись отёки и припухлости.
— Не знаю, может, это тот, кто её подговорил…
— Подговорил её опухнуть?
— Не знаю, но я уверен, что кто-то её подговорил написать заявление.
Тут их диалог начал напоминать беседу слепого с глухим, каждый долдонил своё. Судья опять совершил скачок во времени.
— А после дачи что?
Патриция восхитилась выдержке Климчака, тот даже глазом не моргнул:
— Руцкая отправилась домой. Я её на такси отвёз.
— Когда вы узнали, что она подала заявление?
— На другой день.
— Вы считаете, что она это сделала со зла или как?
— Я считаю, что её подговорила Зажицкая.
— А что так разозлило Зажицкую?
Патриция уже в который раз почувствовала, что ей вряд ли когда доведётся наблюдать столь же идиотский допрос Климчак и в самом деле мог озвучивать таблицу умножения или телефонный справочник — старому брюзге было на это глубоко наплевать. Он сделает, что ему велено, даже если подсудимый будет отвечать по-китайски. Этот подлец Кайтусь выиграет пари!
Обвиняемый быстро воспользовался заданным вопросом:
— Мы с Зажицкой планировали… Она хотела бросить мужа и уехать вместе со мной и ребёнком. А я тем временем познакомился с Карчевской и передумал. Я считаю, что она таким макаром хотела мне отомстить.
