— А ты что молчишь? — спросила я Маоиста. На всякий случай. Может, скажет, что полагается при сложившихся обстоятельствах. Ну типа: прости, я так больше не буду. И мы заживем себе дальше, как два голубка на карнизе.
— А что я? — пожал он плечами. Так, словно он тут совершенно ни при чем. И вообще, какие к нему могут быть претензии, когда его, бедного, можно сказать, поставили перед выбором: либо Лили, либо Вера Мартыновна, а третье хоть и дано, но безумно осточертело.
Нет, ну это уже слишком, вы не находите? Ему, оказывается, и сказать родной жене нечего. А родная жена чувствует себя идиоткой, потому что не имеет понятия, как себя вести. Может, истерику закатить или в обморок грохнуться? Точно, в голодный, тем паче что у меня со вчерашнего дня во рту маковой росинки не было. Впрочем, нет, обморок не годится, не хочу, чтобы принужденная клятвой Гиппократа Лили откачивала меня. Да, но что-то ведь я должна предпринять, чай не каждый день у меня законного мужа отбивают!
То-то и оно, что не каждый, а потому и опыта никакого. В другой раз уж я не растеряюсь, будьте спокойны. Кстати, а не кокнуть ли мне пару-другую стеклопакетов? Кажется, в каком-то старом фильме одна рассерженная жена расколотила окна мужниной зазнобе. Жизненное кино, жаль, не помню названия. И для этой в высшей степени благородной цели мне бы здорово сгодилась та железная дура, которую Лили приперла на себе. Вон она в уголке, отсвечивает никелированными боками. А ведь такая, пожалуй, и стенку снесет, если хорошо постараться.
Нет, ну что у меня на уме, а? В такой-то ответственный момент! Надо срочно устроить скандал с потасовкой, иначе история мне этого не простит.
— Та-ак? И давно у вас шуры-муры, если не секрет, конечно? — стала я подготавливать почву для небольшой семейной разборки с участием лучшей подруги тире разлучницы.
— Господи, да какая разница? — Лили запрокинула голову и придирчиво оглядела навесные потолки. — Вы же все равно не любили друг друга.
— А у вас, значит, любовь. Большая и чистая. Из нержавейки, — подытожила я.
— У нас больше чем любовь, — парировала Лили. — У нас общность интересов.
— Ну-ну, — кивнула я, примериваясь взглядом к слегка растрепавшимся локонам Лили и с непостижимой ясностью осознавая, что время для судьбоносной трепки безнадежно упущено. Раньше надо было, еще на улице, ну или на худой конец на лестнице. А то как в бразильском сериале получается, в котором, чего бы ни стряслось, первым делом душ принимают.
— А у нас, между прочим, общий ребенок! — напомнила я не столько Лили, сколько Маоисту.
— Ну и что? — Лили нисколечки не расчувствовалась. — Нэлка уже почти взрослая, все поймет. — Провела пальцем по свежевыкрашенному подоконнику, потом чуть отступила в сторону и склонила голову набок. — Нет, не нравится мне, как они откосы сделали. Надо будет сказать им. Слышишь, Олег?
— Угу, — безропотно отозвался Маоист, а я поразилась, до чего же быстро Лили его «построила». В отличие от меня. А ведь я убила на это дело целых пятнадцать лет жизни. Да еще каких! Не удивлюсь, если и Нелли Альбертовна будет у нее из натурального шелка.
И все-таки обидно. Честное слово, обидно! Ну что это такое? Вот так вот сразу все взяло и навалилось. Нет, чтобы как-нибудь постепенно. А то тут тебе и киллеры, тут тебе и муж в зигзаге. Про старинную подколодную подружку я уже молчу. И главное, как они только снюхались, учитывая тот факт, что Маоист не очень-то жаловал Лили и предпочитал отсиживаться в гараже, пока мы задушевно беседовали за рюмочкой чаю. Значит, маскировался, гад. А я-то, балда, хламидиоза боялась!
— А-а-а… — Неожиданно, откуда-то из моих сокровенных глубин родился первобытный гортанный вопль, а уже вслед за ним дернулось и сорвалось с места и мое бренное тело и понеслось вперед, как пехотинец на вражеские штыки.
— Ты что, очумела? — Лили замахала руками, будто на нее напал рой ос, а я застыла, с удивлением разглядывая невесть откуда взявшийся в моей руке клок рыжих волос. Сильно запоздавшее возмездие все-таки свершилось.
Однако торжество справедливости продлилось недолго.
— Ах, ты так! — покрылась багровыми пятнами Лили. — Я ее жалею, а она драться! — И, схватив меня за шиворот, поволокла к выходу. — Пошла вон отсюда!
— Еще чего! — Я приземлилась на коврике у двери и уперлась ногами в стенку. Для надежности. — Никуда я не уйду. Муж мой — значит и квартира моя. Вместе с этой вашей… джакузи!
— А вот это видела?! — Не то чтобы слишком большой, но весьма убедительный кукиш оказался в непосредственной близости от моего носа. — Здесь все, чтоб ты знала, на меня оформлено! Все! — С этими словами Лили раскинула руки, широко и царственно, как народная артистка, без устали воспевающая бескрайние березовые дали.
— Врешь! — выпалила я. Вот уж во что не поверю. Да этот сквалыга Маоист за пятнадцать лет наших совместных мучений на меня и собачьей будки не записал!
— Ха-ха! — ощерилась Лили, и вместо кукиша перед моим носом самым таинственным образом возникла какая-то бумажка. — Пожалуйста, полюбуйся! — велела она мне, после чего бумажка не менее таинственным образом исчезла. Но этого короткого мгновения хватило, чтобы я успела прочитать: «гр. Худобеднова Лилия Карловна».
— Ты что, правда все ей подписал? — воззрилась я на Маоиста с немым ужасом во взоре.
Маоист отделался гробовым молчанием, а из глубины квартиры донесся зычный призыв работяг, устанавливающих джакузи в этом логове разврата:
— Хозяин, принимай работу!
— Ну, что стоишь, слышал? — зашипела Лили на моего неверного благоверного, и, что бы вы думали, он тут же усвистал в сторону санузла, оставив меня наедине с этой мегерой, так долго и искусно притворявшейся моей лучшей подружкой.
Зверская расправа не заставила себя долго ждать.
— А ну вытряхивайся! — запыхтела Лили, выталкивая меня за дверь. — И попробуй только еще раз сюда сунуться, сразу милицию вызову! — пригрозила она.
Как я ни отбивалась, все преимущества были на стороне Лили, хотя бы потому, что она на полголовы выше меня и раза в полтора шире.
Оказавшись на лестничной площадке, я, разгоряченная неравной борьбой, еще долго колошматила ногой в запертую дверь и выкрикивала с надрывом:
— И ни какая ты не Лили, а самая обыкновенная Лилька!
На что Лили отозвалась один лишь только раз и то советом:
— Головой… Головой постучи!
Маоист и вовсе не издал ни звука, как будто его в канализацию смыло.
Всплакнув от обиды, я тихо побрела прочь, горестно размышляя на тему, где бы мне преклонить свою изрядно потрепанную в схватке с Лили голову. Неплохо было бы также и оскорбленному чувству подходящий уголок подыскать. А вариантов — негусто. Точнее, даже один. Софа Степанищева — моя бывшая институтская однокашница. Когда-то, в мою счастливую домаоистову эру, мы учились с ней на одном курсе и спали в общежитии на соседних кроватях. С тех, правда, пор я превратилась в мадам Брошкину из Чугуновска, а она, если верить сплетням, в весьма и весьма успешную бизнес-леди.
