— Вот гады! — прокомментировал этот факт Димыч. — Направление требуют, а у самих все палаты пустые!
— А если у них ремонт? — предположила я. — Возможно, они со стафилококком борются… Или с хламидиозом…
— Ничего, сейчас выясним, — многозначительно молвил Димыч, увлекая меня к лифту и нажимая на кнопку вызова. Только лифта мы так и не дождались, потому что в приемном покое началась интенсивная беготня, сопровождаемая озабоченными возгласами:
— Где эта беременная? Куда она подевалась?
— Так! Сматываемся! — выпалил Димыч. Мы схватились за руки и рванули к лестнице.
У меня нет слов, чтобы описать, каково это — скакать вверх по ступенькам с привязанной к животу подушкой, а потому вам придется целиком и полностью положиться на собственное воображение. Лишь об одном прошу, не жмитесь, дайте ему разгуляться вволю. Тем паче что даже и тогда вам не постичь всей гаммы переживаемых мною на тот момент чувств.
— Все, не могу, — пыхтела я на последнем издыхании.
— Потерпи, недолго осталось, — подталкивал меня сзади Димыч.
Однако до второго этажа мы все-таки добрались, и уже там я изложила Димычу свой решительный ультиматум:
— Все, отвязывай эту подушку, иначе я и шагу дальше не сделаю!
— Ну хорошо, хорошо, — процедил он сквозь зубы, просунул голову в ближайшую дверь, повертел этой самой головою и распорядился: — Сюда!
И мы очутились в небольшой светлой комнате вполне офисного типа. Со всеми необходимыми причиндалами в виде двухтумбового стола с телефонами и компьютером. Вот только шкафчик там был не конторский, а медицинский, со стеклянными дверцами, завешанными крахмальными белыми занавесками и с картонными табличками с надписями «список А» и «список Б».
К этому-то шкафчику я и прислонилась, задрала Софии блузон и сурово потребовала у Димыча:
— Ну-ка отвязывай!
— Хорошо, раз уж тебе так приспичило, — проворчал он и занялся моим разрешением от бремени…
Я же от нечего делать стала внимательно изучать окружающую обстановку и очень удачно заметила халаты на вешалке.
— Димыч, смотри, — подтолкнула я своего компаньона по отчаянным приключениям.
Он обернулся и сказал, что халаты нам очень даже кстати.
В них мы и принарядились, когда Димыч отвязал от меня подушку, и потопали дальше, озираясь, как астронавты на Марсе, и вздрагивая при каждом шорохе.
Впрочем, и этот коридор оказался пустым. И просторные палаты, больше смахивающие на очень даже приличные гостиничные номера, тоже.
— Вымерли они тут, что ли? — почесал за ухом Димыч. — От этого… хламидиоза…
Так мы дошли до конца коридора и уже собирались подниматься на третий этаж, когда на одной из дверей я вдруг увидела табличку «Главный врач профессор Худобеднов Борис Ростиславович». И я застыла перед ней, как витязь на распутье.
В принципе, ничего особенного в ней не было. Действительно, что тут такого? Раз есть больница, то должен быть и главный врач. Единственное, что резало глаз, так это его редкая фамилия…
— Пошли, пошли… — стал тянуть меня от двери Димыч.
Но мы бы все равно не успели смыться вовремя. Поскольку как раз таки по лестнице навстречу нам шумно спускалась целая толпа белых халатов, наперебой вопящих:
— Где эта беременная? Да где же она?!
А больше прочих разорялась возглавляющая процессию рыжая особа, при виде которой меня бросило и в жар, и в холод одновременно. А все потому что это была Лили!
Глава 24
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, ИЛИ ПОСТОРОННИМ ВХОД ВОСПРЕЩЕН
— Ну, и где эта беременная? Покажите мне ее! — снова воинственно гаркнула Лили, выворачиваясь из-за угла.
— Бежим! — дал за моей спиной петуха Димыч.
— Поздно, — возразила я с ледяным спокойствием. — Да и зачем? — Демонстративно встала посреди коридора и подбоченилась. — Ну я беременная и что дальше?
— Ты?! — Лили будто на невидимое препятствие налетела. Совсем как тогда во время нашей последней исторической встречи на крыльце, когда Маоист уронил со страху телевизор. Одной только фондюшницы и не хватало. — Ты… Ты как здесь?.. Как ты меня нашла?
Я чуть было сдуру не ляпнула: «Больно ты мне нужна, еще искать тебя», да сообразила вовремя прикусить язык. И правда, пусть себе думает, что я по ее душу пожаловала.
— Да так, знаешь ли, соскучилась. Дай, думаю, проведаю подружку. Опять же привет из родного Чугуновска привезла, — проворковала я.
— Ты что плетешь? — снова возник за моей спиной Димыч.
Я шикнула на него:
— Молчи, тебе слова не давали…
А Лили сильно изменившимся голосом осведомилась:
— Какой еще привет? От кого?
— Как от кого? От любимого, конечно. Уж очень сильно он по тебе скучает. Так прямо и велел передать.
— Все понятно, — зыркнула на меня злющими глазами Лили и, стремительно крутанувшись на каблуках, оказалась к нам с Димычем задом, а к своей корпоративной камарилье — передом. И давай распекать ее на все корки: — Что это тут за сборище, спрашивается, а? Заняться нечем? Быстро по своим рабочим местам, я сама здесь разберусь! Бездельники!
Бездельники робко поджали хвосты и незаметно рассосались по кабинетам и коридорам, оставив нас с Лили с глазу на глаз. Если не считать Димыча. Персоной которого моя бывшая закадычная подружка тут же заинтересовалась:
— Так, а это еще кто такой?
— Мой старый боевой товарищ, — отрекомендовала я ей Димыча в тех же выражениях, что и Маоисту во время нашего недавнего визита в Чугуновск. Точнее даже сказать, вчерашнего, хотя из-за всех этих перипетий время так спрессовалось, что день за год идет.
— Да, очень старый, — ехидно хмыкнула Лили, сделала шаг в нашем направлении и напряженно застыла. — Руки распускать не будете?
Я торжественно пообещала и пальцем к ней не прикасаться.
— Да? — Кажется, она все еще сомневалась. — А как же в прошлый раз?
— Извини, сама не знаю, что на меня нашло, — публично раскаялась я.
— Допустим, — она все еще сохраняла приличную дистанцию. — А чего же ты теперь хочешь? Ведь твоего благоверного у меня нет.
— Поговорить, — немудрено ответствовала я.
— Господи, да о чем? — Невооруженным глазом было заметно, что Лили вовсе даже не сгорает от желания поболтать со мной, как некогда на моей кухне в Чугуновске.
— О хламидиозе, — некстати встрял в эту светскую беседу Димыч, которому надоели наши реверансы.
— Заткнись, — посоветовала я ему сквозь зубы.
А Лили снова занервничала:
— Слушай, кто это все-таки такой? Он мне не нравится.
