– Как ты здесь оказалась? Почему ты не у Латынина? Что все это значит?
И тогда она поняла, что никакой это не сон, что в летней кухне действительно стоит Перов и держит ее за горло. Она с силой оторвала его руки от себя, села и отдышалась.
– Ты что, следила за мной? Да не молчи же ты, говори, черт бы тебя побрал!
– Это не твое дело… Но мне непонятно, что здесь делаешь ты!
– Это тоже мое дело…
И тут до нее дошло, что мужчина, который занимался любовью с Лорой, и был Перов.
– Ты спишь с Лорой? – спросила она, с трудом веря в свои же слова. – Но откуда ты ее знаешь?
– Поменьше разговаривай, лучше одевайся, нам пора… тебе здесь теперь тоже опасно оставаться…
– Но почему? Я должна остаться здесь, я больше не буду работать на тебя… Я ненавижу тебя, отпусти руку… – Она рыдала, но Перов зажал ей рот рукой, вывел ее из кухни и, держа свободной рукой ее пакеты, потащил к калитке.
Была ночь, все вокруг спали. Перов дотащил Эмму до своей машины, стоявшей в соседнем проулке, затолкал ее на заднее сиденье, запер дверь, сел за руль, и машина, круто развернувшись, помчалась в сторону трассы.
* * *
Сергей, не дождавшись Перова, решил переночевать дома, позвонить Лоре на дачу, извиниться, что заставил ее беспокоиться, а утром вернуться сюда же, к дому Перова, чтобы продолжить слежку. В доме стали гаснуть окна, наступила тишина. И только легкий теплый ветерок шелестел нежной тополиной листвой да заставлял покачиваться цветы в палисаднике.
Орлов выехал со двора и не спеша, вдыхая ночной свежий ветер, врывающийся в салон через раскрытое окно, поехал домой. Поднялся к себе, выпил чашку горячего чаю, съел финский шоколадный кекс и лег спать. Но уже через несколько минут был разбужен телефонным звонком. Уверенный в том, что это звонит Эмма, которая нашла его записку с номерами телефонов у себя дома, он буквально сорвал трубку и чуть не раздавил эту самую трубку от досады, когда вместо нежного женского голоска услышал раскатистый и сочный бас Ядова.
– Какого черта! – гремел тот, и казалось, что говорит он сейчас не из своей московской квартиры, а орет прямо здесь, в комнате. – Где тебя черти носят, Орлов?! Я звоню тебе весь вечер… На даче тебя тоже нет, во всяком случае, там никто не берет трубку… Тебе срочно надо приехать. Я нашел тебе клиентку. Она хочет янтарный кулон. Я понимаю, что янтарь тебе неинтересен, зато клиентка интересная и даже очень. И кулон она хочет большой и чтобы с секретом. Возможно, что она предложит тебе выполнить ее инкрустированный портрет, я не знаю… Она сказала, что хотела бы поговорить с тобой лично. Как ты понимаешь, я показывал ей слайды с твоими изделиями, и она пришла в неописуемый восторг. Она уже имела дело с несколькими московскими ювелирами, но один из них обманул ее… какая-то неприятная история с похищенным слитком или что-то в этом роде…
– А почему она думает, что ее не обману я?
– Да потому, что она хорошо знает меня. Просто она не предполагала, что у меня есть на примете хороший ювелир, мы с ней проворачивали дела совершенно иного толка… Антиквариат, картины, подсвечники… Ты меня слышишь? Она платит приличный аванс, у нее есть совершенно чудный янтарь и золото… Только перед тем, как ты приступишь к работе, она просила представить ей эскиз кулона и механизм его действия…
– Она что, собирается сыпать в кулон яд?
– Возможно, – расхохотался Ядов. – Ты должен выехать немедленно. Потому что Катя послезавтра ночью улетает в Париж, кажется, у нее там живет сестра или сноха, не помню… Так ты летишь?
– Я не знаю, мне надо подумать…
– Тогда мне придется назвать тебе сумму аванса. Ты стоишь или сидишь?
– Стою.
– Тогда сядь и послушай меня. То колье, которое тебе заказала Соня Ардова, помножь на пять – это и будет сумма аванса. Аванса, ты понимаешь, что означает это слово? И это будет составлять всего лишь сорок процентов от общей стоимости.
– Ты это серьезно? – Сергей подумал о том, что ему сейчас не помешали бы деньги, тем более что в его жизни должны вот-вот произойти такие крупные перемены, как развод и прочее… Но и улетать в Москву, не разыскав Эмму и зная о том, что ей грозит опасность, он тоже не мог.
– Послушай, знаешь, сколько сейчас времени? Два часа. В четыре будет самолет до Москвы. Вылетай, а я тут же позвоню Кате… Уже утром вы сможете с ней встретиться у меня и все обговорить. Если у тебя есть какие-нибудь мысли относительно кулона, можешь набросать эскиз прямо в самолете… Представь, через четыре часа ты будешь уже у меня. Сережа, не дури… Я тебе дело говорю. Звони в аэропорт, заказывай билет и поезжай. Все, я жду. – И Ядов повесил трубку.
Сергей пошел на кухню и сварил себе кофе. Он знал, что уже все равно не уснет. До утра еще шесть часов, за это время он не продвинется ни на шаг к Эмме, а если он сейчас вылетит в Москву, то уже вечером сможет вернуться обратно и продолжить поиски. Он потеряет несколько дневных часов, но зато приобретет много денег, с помощью которых ему, быть может, удастся «выкупить» Эмму. Решение было принято, Сергей позвонил в аэропорт и заказал один билет до Москвы. Затем побрился, надел костюм, собрался и поехал на машине в аэропорт. Оставив машину на стоянке, купил билет и стал ждать отправления. В аэропорту было пустынно, и каждый звук отдавался эхом под высоким куполом беломраморного зала.
– Эмма, вернись! – услышал он громкий мужской голос и от неожиданности выронил сигарету. Прямо на него летела на велосипеде маленькая девчушка лет пяти с развевающимися рыжими кудрявыми волосами и в красном, в белых кружевных оборках, платье. За ней бежал молодой мужчина, очевидно, ее отец. Было похоже, что им обоим доставляет удовольствие эта ночная игра, эти гонки по белому пустому залу. – Эмма, вернись!
Они пронеслись мимо и исчезли за поворотом. Орлов поднял сигарету и бросил ее в урну. Вздохнул и с тяжелым сердцем пошел к двери: объявили посадку на Москву.
С. 1994 г.
Марины Анатольевны дома не оказалось. Соседка, к которой после недолгого раздумья обратились Наташа с Надей, сказала, что «эта дама» здесь давно не живет, что квартира эта вообще постоянно сдается «всяким разным людям» и что она, соседка, уже устала знакомиться со всеми постоянно меняющимися жильцами этой «богатой впечатлениями квартиры».
Женщина оказалась словоохотливой, и Наташа из соображений безопасности и не желая, чтобы их с Надей запомнили даже внешне, постаралась как можно скорее пресечь все ее расспросы относительно того, зачем им понадобилась съехавшая из подозрительной квартиры жиличка, и выйти из душного подъезда на свежий воздух.
– Я так и предполагала, – сказала Надя, – она же не дура какая, чтобы афишировать свое занятие. Думаю, что она сменила полсотни квартир, в которых принимала своих пациенток.
– Дуры мы, дуры, – вздохнула Наташа, – вечно чего-то боимся, обращаемся черт-те к кому вместо того, чтобы пойти к участковому врачу, записаться на операцию…
