– Если мы придем к соглашению, вы же сможете их уволить, верно? – уточняю я.
– Нужно ли напоминать, что компенсация не может превышать один миллион долларов? – спрашивает Мосс.
– Нет, не нужно. Мне это отлично известно. Мы согласны на миллион в качестве компенсации, и вы немедленно увольняете восьмерых полицейских и начальника полиции.
– По рукам! – кричит Вуди, ударяя ладонью по столу. – По рукам! Чего еще вы хотите?
Хотя Городу проигрыш в суде будет стоить какой-то жалкий миллион, сама перспектива нового суда повергает этих парней в ужас. На первом процессе я в деталях расписал вопиющие злодеяния нашего департамента полиции, что подробно освещалось на первых полосах «Кроникл» целую неделю. Мэр, начальник полиции, городской прокурор и все члены совета сразу попрятались по норам, откуда боялись высунуть нос. И новый громкий суд, на котором я не оставлю от администрации Города камня на камне, им совершенно не нужен.
– О, я хочу гораздо большего, мэр, – отвечаю я. Оба растерянно смотрят на меня. В их глазах появляется страх. – Уверен, что вы в курсе похищения моего сына в прошлую субботу. Жуткая история, но со счастливым концом. Но вам вряд ли известно, что его похитили сотрудники вашего департамента полиции.
Вуди бледнеет, у него вытягивается лицо, и от его напускной самоуверенности не остается и следа. Мосс, отслуживший в свое время в морской пехоте, гордится своей военной выправкой, но и его плечи обмякли. Он шумно выдыхает, а мэр начинает грызть ногти. Они переглядываются, и в их глазах читается ужас.
Я театральным жестом бросаю на стол стопку скрепленных листов, но так, чтобы они не могли до нее дотянуться, и говорю:
– Тут на десяти страницах подписанные мной письменные показания, данные под присягой, в которых я описываю похищение, организованное заместителем начальника полиции Роем Кемпом, чтобы заставить меня сообщить о местонахождении тела его пропавшей дочери. Арч Свэнгер, вопреки тому, что вы читали и чему верите, никогда не был моим клиентом, но он сказал мне, где якобы закопано тело. Когда я отказался передать эту информацию в полицию, моего сына похитили. У меня не было выбора, и я рассказал детективу Риардону все, что мне было известно, и ночью минувшего воскресенья там были произведены полномасштабные поисковые работы. Ничего не нашли, тела там не было. После этого Кемп отпустил моего сына. Теперь он хочет, чтобы я забыл о случившемся, но этого не будет. Я работаю с ФБР. Вы думаете, что у вас проблемы с делом Ренфроу. Посмотрим, что вы скажете, когда Город узнает, насколько сильно прогнил ваш департамент полиции на самом деле.
– Вы можете это доказать? – спрашивает Мосс хриплым голосом.
Я стучу кончиками пальцев по стопке листов и отвечаю:
– Тут все изложено. На стоянке грузовиков, где я подобрал сына, есть камеры наблюдения. Сын смог опознать одного из похитителей, он полицейский. ФБР идет по следу и отрабатывает имеющиеся зацепки.
Конечно, это не совсем правда, но откуда им знать? Как и на любой войне, правда всегда становится первой жертвой. Я достаю из портфеля другой документ и кладу рядом с показаниями.
– А это черновой набросок судебного иска, который я намереваюсь подать против Города в связи с похищением. Кемп, как вам известно, находится в административном отпуске, но по-прежнему получает от вас зарплату и является вашим служащим. Я подам в суд на него, департамент полиции и Город за преступление, которое будет на первых полосах всех газет от побережья до побережья.
– Ты хочешь, чтобы Кемпа тоже уволили? – спрашивает Мосс.
– Мне все равно, уйдет Кемп или останется. Он нормальный мужик и хороший полицейский. Но еще и доведенный до отчаяния отец, чья жизнь превратилась в ад. Я не так кровожаден.
– Весьма благородно с вашей стороны, – мямлит Вуди.
– А какое отношение это имеет к мировому соглашению? – интересуется Мосс.
– Самое прямое. Я забываю об этом иске, продолжаю жить своей жизнью и внимательнее приглядываю за сыном. Но я хочу, чтобы вы заплатили Ренфроу на миллион больше.
Мэр трет глаза костяшками пальцев, а Мосс съеживается еще больше. Они потрясены и никак не могут сообразить, что на это сказать.
– Твою мать! – наконец выдавливает Вуди.
– Это вымогательство, – заявляет Мосс.
– Совершенно верно, но только обсуждаем мы сейчас не его, а убийство и похищение. Или хотите со мной поспорить?
Мэр наконец расправляет плечи и говорит:
– И где нам взять еще миллион, чтобы передать его вам с мистером Ренфроу и пресса ничего не пронюхала?
– Вы уже занимались подобными транзакциями, и пару раз даже вспыхивали скандалы, так что найдете способ.
– Я не делал ничего противозаконного.
– Я не журналист, так что не трудитесь меня в чем-то убедить. Ваш бюджет в этом году составляет шестьсот миллионов долларов. У вас есть резервные «фонды черного дня», средства на депозитах, «смазочные фонды» для темных делишек, фонды для того и для сего. Вы изыщете источник. А лучший способ, возможно, – это решение городского совета на закрытом заседании о конфиденциальном мировом соглашении с Ренфроу и перечислении денег через какой-нибудь офшор.
Вуди смеется, но не потому, что ему вдруг стало весело.
– Вы и в самом деле считаете, что городской совет сохранит это в тайне?
– Это ваша проблема, а не моя. Моя задача добиться справедливого соглашения для своего клиента. Два миллиона – это несправедливо, но нас устроит.
Мосс, пошатываясь, поднимается на ноги. Подходит к окну и смотрит в него невидящим взглядом. Потом выпрямляется и начинает мерить кабинет шагами. До Вуди наконец доходит весь ужас его положения.
– Ладно, Радд, сколько у нас времени?
– Немного, – отвечаю я.
– Нам нужно время, чтобы все проверить, Себастиан, – вступает в разговор Мосс. – Вы приходите сюда, ошарашиваете нас и рассчитываете, что мы поверим вам на слово? У нас есть возможности все выяснить.
– Само собой, но любое расследование обязательно обернется утечкой. И чем вы улучшите свое положение? Пригласите сюда Кемпа и спросите, похищал ли он моего сына? Я могу вам сразу сказать, что он ответит. Вы будете месяцами докапываться до правды, но так ничего и не выясните. А я не собираюсь ждать. – Я подвигаю стопку листов с показаниями и иском в сторону Вуди, потом поднимаюсь и беру портфель. – Вот мое последнее слово. Сегодня пятница. У вас есть выходные. В понедельник в десять утра я приеду, чтобы все оформить. Если вы к тому времени ничего не надумаете, я направлюсь прямо в редакцию «Кроникл» с этими листочками. Только представьте, какой разразится скандал. Это будет самая горячая новость на всех кабельных каналах двадцать четыре часа в сутки.
Вуди снова бледнеет и говорит, заикаясь:
– Но в понедельник я должен быть в Вашингтоне.
