– Вагн говорил, Свальбард показывался им несколько
раз, – пробормотал Оттар, стоявший в проходе между скамьями. – Но
достаточно было приблизиться или взобраться на мачту, и видение пропадало.
Впрочем, тогда стояла ясная погода…
– Ну, это-то не видение, – отозвался Ракни, и
зачарованно молчавшие викинги точно ожили, начали разговаривать и смеяться,
принялись искать на берегу вход в удобную бухту. И то сказать, последние дни
холод донимал беспощадно, так, что никого уже не грели сырые мешки, и Ракни
даже распорядился устроить очажок в старом котле, хоть руки оживить после весла
и мокрых канатов… Теперь можно будет набрать на берегу плавника и развести
огонь до небес, а над ним повесить жариться самого большого оленя!
Железный Ракни, конечно, безо всяких передышек отправился бы
искать западный берег и домик, построенный Вагном. Но конунг принадлежит своим
людям не в меньшей степени, чем они ему принадлежат.
– К берегу! – велел Ракни и переложил руль, а
Оттар побежал на нос. Вдвоем с Карком они сняли с форштевня резную драконью
голову и убрали ее в трюм: пусть-ка здешние духи поласковее встретят гостей!
Потом спустили парус, и гребцы взялись за весла, а Оттар привычно отвязал
длинный шест – щупать глубину. Все, как обычно, при подходе к незнакомому
берегу. Вот только гребцы то и дело норовили оглянуться через плечо, а Ракни
выкрикивал команды еще более хрипло, чем всегда.
Ведь там, дома, в Норэгр, многие верили, будто именно здесь
море и земля обрываются в бездну. И можно, набравшись храбрости, перегнуться
через край и посмотреть вниз!..
…Нет, он не растаял призраком в тумане, этот бурый каменный
берег, на который они ступили-таки в глубине облюбованного залива! Вот
зашуршала под килем крупная галька, и остановился корабль, и все, кто был на
его палубе, разом бросились через борта, не боясь вымочить ноги. Бородатые
мореходы ликовали подобно мальчишкам, впервые переплывшим фиорд. Земля!..
настоящая, надежная земля под ногами, и после стольких ночей в холоде и сырости
на палубе корабля снова можно устроить палатку под гостеприимным навесом скалы.
Можно раздеться догола и вымыться в звенящем неподалеку ручье, не думая о том, что
плавание продлится неведомо сколько и воду надо беречь!
Луг еще на палубе начал осенять себя священным крестом, а на
берегу немедленно преклонил колени, поцеловал черные камни и зашептал, славя
своего Бога… Насмешники-викинги успели дать монаху прозвище: Босоногий.
Хельги дружески хлопнул его по плечу:
– Не горюй, Луг, теперь мы поймаем тюленя и справим
тебе хорошие сапоги.
Ирландец поднял глаза, и Хельги увидел, что они были
счастливыми и подозрительно влажными. Луг мечтал сподобиться Господних чудес, и
теперь они представали ему одно за другим. Дай волю, он и здесь примется искать
своих святых, ходивших на кожаных кораблях. И уж поистине найдет о чем
поведать, возвратившись домой!..
– Стало быть, вот он и Свальбард, – сказал
Оттар. – А помнишь, отец, сколько советчиков предостерегало тебя?
Ракни не спеша оглядел берег, отлого начинавшийся у воды и
постепенно все круче устремлявшийся кверху. Потом прищурился и начал
рассматривать другую сторону фиорда. Там подпирал тучи утес, весь белый от
птичьего помета, и ни расстояние, ни ветер не могли заглушить множества
пронзительных голосов…
Ракни сказал:
– Похоже, однако, что Утгард и вправду отсюда недалеко.
Вагн велел высматривать гору с остроконечной вершиной. Он говорил, там виден
кусок каменной ограды, которой великаны обнесли когда-то весь мир!
Хельги однажды спросил Оттара, что сделает конунг, если Вагн
не появится. Оттар удивился: Вагн говорил о поездке как о деле решенном, и Вагн
не из тех, кого могло бы остановить известие о замыслах Ракни…
– Мало кто зовет меня трусом, но у меня и то екало
сердце, пока мы сюда добирались. А Вагн шел первым и не знал, найдет ли
что-нибудь, кроме холодного моря. Вот если бы удалось побеседовать с ним перед
сражением!..
17. Знак
Как ни хотелось конунгу скорее найти становище Вагна, для
поисков нужна была, по крайней мере, ясная погода. Однако небо не спешило
очищаться от туч, и немудрено – совсем неподалеку кипел прославленный котел, в
котором Эгир варил морские ненастья. Серая мгла ползла по воде, и бухту
окутывал густой плотный туман. Временами он скрывал даже корабль, стоявший у
берега на якорях. Неторопливо кружившееся солнце просачивалось наземь каким-то
прощальным скорбным мерцанием, озаряя исполинские чертоги, воздвигнутые в
облаках… Посреди лета тлели нескончаемые осенние сумерки, и никто не мог взять
в толк, за что же Вагн Мореход хвалил эту страну.
Хельги с детства не любил вечеров, наводивших его на мысль о
прощании. Он завидовал Оттару, который сохранил и смешливый нрав, и привычку
окатываться холодной водой. Ручей, протекавший возле палатки, брал начало из
ледника, и после умывания в нем ветер с мелким дождем казался почти ласковым.
Может, в том и было все Дело: не унывает от холода знающий, что бывает куда
холодней…
Однажды Хельги показалось, что его рубашка стала очень уж
грязной и заскорузлой от пота. Он неумело принялся за стирку и вспомнил, что
дома это всегда делала мать, и ловко же у нее получалось!.. Он вдруг увидел ее
идущей к нему по каменистому берегу: вот она садится на выброшенную морем
корягу, и можно обнять ее, уткнуться в мягкие колени лицом… Так часто бывало,
когда он маленьким закидывал прутик-удочку с прибрежных камней, а мать
приходила спросить, велик ли улов и не пора ли ставить на угли сковороду…
Оттар спугнул видение, сказав:
– А что, отец, может, в этих местах совсем и не бывает
добрых деньков?
Тот нестоящий викинг, кто не носит на кончике языка
множества веселых и насмешливых слов. Мореходы частенько забавлялись,
подначивая друг дружку; однако на всем корабле только Оттар решался трогать
вождя.
– Бывают! – отрезал Ракни угрюмо. – Вагн
утверждал, что бывают!
– Я полагаю, – продолжал Оттар невозмутимо, –
он говорил также, будто в ясную погоду здесь очень красиво…
Ракни понял наконец, что приемный сын нарочно его
поддразнивал.
– Ну, вот что, – распорядился он по-прежнему
хмуро. – Раз тебе не сидится, сходи на охоту. Если я съем еще одного
баклана, у меня у самого вырастут перья!
До тех пор он никому не позволял далеко отлучаться.
Оттар вооружился луком и копьем, позвал двоих крепких парней
и ушел. Хельги огорченно смотрел ему вслед: вот и опять не придется
похвастаться сноровкой и доказать, что с него может быть толк… пятнадцати зим
от роду разве поймешь, что о тебе позаботились, удержали вдали от опасности,
стерегущей за ближним холмом!
Охотники вернулись достаточно быстро. Друзья Оттара волокли
подстреленного оленя, а сам он нес на плече двух лебедей.
