Хельги легко шел по его следу, не ослабляя сверх меры и не
натягивая веревку, и улучал еще время разглядывать отчаянно храбрых наседок,
вжимавшихся в камень в какой-нибудь пяди от его лица. Капли белого помета
приставали к одежде. А когда птица не выдерживала и слетала, на узеньком
выступе оставалось пятнистое яичко, резко суженное к одному концу и потому не
скатывавшееся вниз. Их можно было брать хоть прямо губами, но Хельги не был
голоден, и птицы возвращались, переставая кричать. Потом он поднял голову и
увидел, что запасливый Карк привязал к шее свою шапку и собирал в нее все яйца,
до которых мог дотянуться. Больше Хельги на него не смотрел.
Он как раз добрался до карниза в целый локоть ширины, на
котором можно было удобно устроиться и перевести дух. Оттар уже побывал здесь и
спускался дальше, придирчиво ощупывая камни. Хельги невольно залюбовался им,
ловким, как дикая кошка… И вдруг казавшийся прочным уступ рассыпался под
Оттаром в прах, точно вылепленный из песка! Оттар повис на одной руке, тщетно
шаря в поисках хоть какой-нибудь трещины. Похолодевший Хельги увидел, как
неотвратимо крошилась и та единственная опора, что еще держала его над
пустотой.
Оттар не попросил помощи, надеясь выкарабкаться сам, но
Хельги не стал дожидаться: обвил ногами надежный гранитный желвак, торопливо
намотал на руку веревку, чтобы под тяжестью Оттара не так сильно рванула, и
заорал что было мочи:
– Выступ слева! Иди по скале!
Оттар посмотрел на него и кивнул, убедившись, что Хельги
сидел действительно крепко. И убрал пальцы с предательски разламывавшегося
камня, намереваясь упереться в стену ногами и сдвинуться левее, где будет
полегче.
…Веревка лопнула как раз посередине. Лопнула, едва
натянувшись, точно свитая из гнилого мочала. Глаза Оттара изумленно
расширились, а в следующий миг он полетел вниз.
У него хватило выдержки уже в падении кое-как оттолкнуться,
уходя от обрыва, а потом высвободиться из лямок и пинком отбросить мешок. Он
падал нескончаемо долго, постепенно делаясь меньше… Белый венец бурунов
показался Хельги огромным. И очень зловещим.
Хельги стащил свой мешок и повесил на выступ, потом
перехватил ножом веревку, скреплявшую его с Карком. Покрепче вбил нож обратно в
ножны… Карк что-то кричал, но Хельги не слушал. На узком карнизе было не
разбежаться. Хельги взмахнул руками и прыгнул прямо с места. Мелькнул,
впечатываясь в память, одинокий синенький колокольчик у края расселины…
…Да, этот откос определенно был побратимом Железной Скалы.
Такая же ведьмина забава. А вода, встретившая Хельги!.. Недаром искрились
кружевами белые забереги. В Раумсдале тоже бывала зимой такая водичка, но Хельги
всегда благоразумно обходил стороной проруби и полыньи…
Он глубоко канул в этот прозрачный жидкий огонь, но потом
вынырнул и увидел неподалеку мокрую, без шапки, облизанную голову Оттара. Оттар
подплыл, яростно загребая руками, и хрипло велел:
– К берегу! Живо!..
Он знал, что в подобной воде совсем необязательно тонуть.
Человек погибает в ней прежде, чем кто-нибудь сосчитает до тысячи.
Хельги поплыл с ним рядом; плылось гораздо труднее, чем тот
раз дома, хотя и тогда он не на шутку боялся замерзнуть. Отлив мешал им, и
возле самого берега Хельги вдруг разом перестал чувствовать руки и ноги. Оттар
за шиворот выволок его на сушу. Здесь не было солнца, зато ветер, стекавший с
ледяных гор, немедля вонзил отточенные ножи. Это был холод, какого Хельги
никогда раньше не знал. Проковыляв несколько шагов прочь от воды, он увидел на
своей одежде расползавшиеся пятнышки льда и понял, что это воистину приближался
конец. Он подумал о смерти почти равнодушно. Что-то в нем еще требовало борьбы,
но кровь и жизнь быстро отступали в глубь тела, и сознание съеживалось, уходя.
– Раздевайся! – крикнул Оттар. – Раздевайся,
щенок!
Хельги поднял руки, но пальцы не гнулись. Оттар содрал с
него полушубок. Сам он был уже голый, белый с синими губами и какой-то
по-особому гладкий, точно сделанный из подтаявшего снега. Хельги, наверное,
выглядел не лучше. Оттар сунул ему в руки увесистый камень:
– Беги! В гору беги!..
Хельги выронил камень и попытался сесть. Жестокая оплеуха
заставила выпрямиться, но ненадолго. Холод добивал его, холод, в который просто
нельзя было поверить. Холод по имени Модсогнир – Высасывающий силы. Хельги не
понимал, что такое гора.
Оттар заставил его снова взять камень и вытянул по спине
поясным ремнем, на котором еще болтался обрывок веревки:
– Бегом, говорю, ты, рожденный в мусорной куче!..
Серебряные бляшки ранили кожу, но крови не было. Сперва
Хельги едва тащил ноги, однако удары и ругань сыпались беспощадно, и он зашагал
уверенней, потом побежал. К концу подъема он начал соображать, что происходило.
Он сказал Оттару:
– Хватит меня пороть, теперь я не упаду.
Вниз они спускались наперегонки. У воды повернули и снова
побежали наверх, каждый со своим камнем. Вот когда Хельги почувствовал в спине
и плечах саднящую боль, провел ладонью и увидел на руке красные капли!.. Тело
оживало, всю кожу кололи изнутри маленькие иголки.
Они взбежали на косогор еще два или три раза, и к ним
подоспел Карк. Он тяжело дышал, но Хельги сразу понял, за что Оттар называл его
самым ловким. Карк даже не растерял птичьих яиц из шапки, висевшей на шее. А в
глазах вольноотпущенника стояли, кажется, слезы. Этот с радостью вспорол бы
себе живот, только чтобы Оттар мог обогреть руки!
– Костер разложи, – велел ему викинг. –
Побольше!..
Карк бросился складывать плавник. Его спальный мешок остался
сухим; Оттар не пожелал греться один, и пришлось сделать из мешка одеяло. В
него закутались оба, и Карк постарался, конечно, чтобы Оттару достался самый
теплый и пушистый кусок.
Одежда сохла отчаянно долго, и камни пригодились еще не раз.
Карк хотел раздеться, но Оттар ему не позволил:
– Не легче замерзать втроем, чем вдвоем.
Карк испек собранные яйца и все предлагал их Оттару, но на
еду никого не тянуло. Наконец Оттар и Хельги влезли в горячие, пропахшие дымом
полушубки и немедленно повалились спать прямо на камнях. Не было сил дойти до
близкого уже дома и постучать в дверь. Или хоть удивиться, почему никто не
вышел спросить, что случилось и отчего столько шума на берегу.
22. Не мстят рабам и собакам
Хельги не знал, сколько они спали. Долго, наверное. Может, полсуток,
а может, и больше. Он проснулся с ощущением тревоги, и точно, Оттар осторожно
сжимал его руку:
– Медведи…
Хельги сразу вспомнил, что накануне у них остался на всех
один лук и два копья. Незачем спрашивать, отчего Оттар не спешил на охоту.
Он медленно приподнял голову, высовываясь из-за валуна.
Сначала ничего не было видно, но вскоре звери появились из-за дома и принялись
играть около заросшей стены, обложенной землей и камнями. Ветер дул с их
стороны, и они не чуяли людей.
