Это была медведица с двумя сыновьями. Три кома желтоватого
меха перекатывались друг через друга, беззлобно ворча. Наверное, низкое бледное
солнце казалось им по-летнему жарким. Хельги содрогнулся при мысли, как бы
Хозяева Льдов не надумали еще искупаться: тогда боя не миновать. Медвежата
баловались по-детски, но их возня была игрой юных чудовищ.
– Странно… – проговорил Оттар некоторое время
спустя. – Вагн рассказывал, не так они ведут себя возле жилья!
– А может, это оборотни? – спросил вдруг
Карк. – Может, это их дом?..
Оттар молча сжал губы, а Хельги нашарил у шеи свой
серебряный молоточек и крепко стиснул в кулаке.
Наконец медведица подняла голову, понюхала воздух и, коротко
рявкнув, повела детей прочь от берега, в глубь страны. Должно быть, ветер
доставил ей оттуда какую-то добрую весть.
– Мудро ты поступил, Карк, что не стал жарить
уток, – сказал Оттар, выпрямляясь во весь рост и выходя из-за
валуна. – Запах жареного они слышат удивительно далеко, и по ветру, и
против.
Оказывается, Карк поймал двух гаг, пока они спали.
– Я выщиплю у них пух, – сказал он со счастливой
улыбкой. – Ты говорил, тебе скоро понадобится…
Оттар покачал головой.
– Пух с убитой гаги – мертвый пух, и в нем толку
немного. Мне нужен живой, от гнезда, из которого вышли птенцы. Он счастливее,
да и теплее. Я сам его соберу.
Карк понурился и отошел, огорченный. Опять он не сумел
угодить.
Когда доедали печеные яйца, Оттар спросил его:
– А где веревка, из-за которой я свалился вчера? Я не
отказался бы посмотреть, отчего она порвалась.
Карк ответил:
– Я сжег ее. Мне подумалось, она заслуживала казни.
Дверь дома оказалась сколочена из крепких корабельных
скамей. Твердое дерево хранило следы огромных когтей, но видно было, что жадный
зверь так с ним и не справился. Оттар рассмотрел в щель, что дверь держала изнутри
тяжелая поперечина. Ее могла отворить только человеческая рука.
И трудно сказать почему, но был у этой двери такой вид,
словно она не поворачивалась в петлях уже давным-давно. Оттар громко постучал
кулаком, хотя все трое заранее чувствовали – ответа не будет. Оттар постучал
еще раз, потом вытащил нож, поддел и выбросил поперечину из заушин. Ссохшийся
запор уступил легко, точно радуясь, что кто-то его потревожил.
Внутри было тихо и холодно. В раскрытый дверной проем падал
сноп ярких лучей, но освещал лишь неведомо когда потухший очаг. По сторонам
лежала плотная тьма, и Оттар негромко велел Хельги:
– Высеки огонь. Я хочу, чтобы именно ты это сделал.
Хельги молча послушался. Очаг, дрова в котором сгорели лишь
наполовину, затеплился не сразу. Но постепенно мрак отступил, и Хельги увидел
людей.
Сперва он так и вскочил на ноги, хватаясь за нож: чего
хорошего ждать от затаившихся в потемках!.. Однако потом разглядел, что все они
были давно мертвы, и перевел дух.
Четверо лежали на широких лавках вдоль стен, укрытые
пушистыми одеялами. Пятый сидел на хозяйском сиденье, подперев голову рукой. На
Свальбарде совсем не было гнили, и время лишь превратило людей в обтянутые
кожей скелеты. Если их не тревожить, они останутся такими же до сумерек мира,
до великой битвы Богов.
Оттар подошел к сидевшему и внимательно осмотрел его, не
касаясь руками. При жизни этот человек был великаном. Даже теперь его рост и
ширина плеч бросались в глаза. И он был одет, как одевались халогаландские
викинги: кожаные штаны, заправленные в теплые сапоги, полушубок мехом наружу…
прямые, очень светлые волосы, в которых почти не было седины, спадали из-под
шапки на плечи. А на коленях, в ножнах, украшенных резным серебром, дремал
длинный меч.
– Так, значит, все-таки сбылась твоя мечта, Виглаф Ворон
сын Харальда из Торсфиорда, – негромко сказал ему Оттар. – Я понял,
что это ты, еще по кораблю. Но мало верилось мне, что я увижу здесь тебя
самого.
Хельги, стоявший с кресалом в руке, едва не выронил его на
пол. Потом подошел к Оттару и остановился подле него. Сердце бешено колотилось.
Так вот почему он не испытал особого страха, увидев мертвого хозяина дома.
Негоже бояться родни. Задумчиво склонив голову на руку, перед ним сидел его
дед.
У него был пояс с искусно отлитой серебряной пряжкой: в
точности такие носили дядя и брат. Еще один пояс-близнец лежал Дома, в заветном
сундуке вместе с волчьей курткой отца… И эти мягкие сапоги с вышитыми на них
знаками рода… такими же, как те, что Хельги старательно и ревниво подновлял на
собственной обуви…
И если бы Виглаф Ворон открыл вдруг глаза, они наверняка
оказались бы синими, как небо, как студеное море весенним ветреным днем. И он
узнал бы внука. Непременно узнал бы…
Хельги чувствовал, что должен заговорить, но волнение душило
его, он не мог справиться с собой и молчал.
– Ну вот, сейчас опять пойдет болтать о родне… –
тихонечко, словно про себя, хмыкнул Карк у него за спиной. – Начнет всем
доказывать, что не сбежал от хозяев!
Он хотел насмешить Оттара и побольнее задеть Хельги. Он не
знал, какую лавину стронут его слова.
Обида охватила Хельги, как жгучее пламя, как давешняя
ледяная вода. Обида из тех, за которые в отплату требуют жизнь! Что он сотворил
бы дальше, неведомо; Оттар обернулся первым, и Карк покатился по полу, угодив
ногами в очаг. Он поднялся на четвереньки, глядя непонимающими глазами: за что
такая награда?.. Верный пес, опять получивший от возлюбленного хозяина
внезапный и жестокий пинок. С его подбородка капала кровь, и Хельги одумался.
Не мстят рабам и собакам. Их либо убивают на месте, либо не обращают внимания.
– Пошел вон… – сказал Оттар сквозь зубы, и Карк,
горбясь, убрался за дверь. Оттар проводил его взглядом, потом отвернулся. Даже
странным казалось, что товарищи деда не пошевелились, не проронили ни слова…
– Возьми, – проговорил Оттар и глазами показал
Хельги меч на коленях молчаливого хозяина дома. – На тебя он не обидится.
Кусая губы, Хельги приблизился, посмотрел в лицо сидевшему
и, решившись, бережно потянул наследие своего рода из-под иссохшей руки в
кожаной рукавице. Меч дался ему как будто даже с охотой. Он не попытался
выпасть из ножен и наказать похитителя, как надлежит верному клинку. А рука
деда осталась висеть на три пальца выше колена, словно ветка умершего дерева…
– Ты еще поплывешь к Одину на корабле, Виглаф
Торсфиордец, и твои люди вместе с тобой, – проговорил Оттар по-прежнему
тихо. – Это я тебе обещаю. Мы вернемся сюда с конунгом и похороним вас как
подобает. А теперь нам надо спешить.
Он оглянулся на Хельги – тот стоял совсем бледный, крепко
прижимая к груди меч, – и кивнул ему:
– Гаси очаг, пора нам идти.
23. Гуннлоги не обманул
– Они не замерзли, – рассуждал Оттар, шагая по
каменной пустоши мимо знакомого озерка. – У них там полно было дров. И не
голод взял их. Вокруг много дичи, да и ремни на одеждах все целы. Думается мне,
они умерли от болезни. У Вагна тоже умер один человек, который не стал
дожидаться, пока медвежье мясо прожарится, как следует. Видел ты там белую
шкуру? Может, этот медведь и ломился к ним в дом…
