И впереди, и позади него поднимали пыль десятки копыт. Арни
знал, что не все пастухи так радовались лету, как он. Кто-то оставил дома
молодую жену. Кто-то заранее вздыхал о том, как станет до осени скучать в
горах, не видя человеческого лица. Арни было легче. Девчонки на него не слишком
заглядывались. И близкой дружбы ни с кем он не водил.
Зато как же крепко он любил свои горы! Орлиную Кручу и
волны, бормочущие у подножия скал!.. Зелёные шхеры и огромную, вогнутую чашу
моря…
И ещё одно, о чем Арни никому не рассказывал. Вот уже три
года он терпеливо смотрел в море, надеясь увидеть там паруса. Сван Рыжий
пообещал, что вернётся.
Арни не знал, как выглядел его корабль. Но не сомневался,
что узнает его сразу.
2
На сетере всё было по-старому. Пещера, служившая Арни летним
жилищем, и та, казалось, была ему рада: возле входа покачивали головками
голубые цветы. Цветы словно знали, что Арни их не затопчет. Да. Первые несколько
ночей диковато покажется спать здесь одному, за зиму привыкаешь к общей
лежанке, к сопению и вздохам двух десятков людей. Потом это пройдет.
Свасуд подошёл к пещере спокойно. Добрый знак: не придется
выселять угнездившееся зверьё. Арни внёс вовнутрь одеяло и короб с едой. И
разложил костёр, изгоняя из пещеры затхлую сырость. Вот теперь его дом и впрямь
годился, чтобы в нём жить.
Потом он пошёл поздороваться с Арнарбреккой.
Пастухи в горах живут по-охотничьи. Что добудешь, с того и
сыт. Или несыт. Ходить домой самому далеко, а работник со двора приезжает
нечасто. Арни лазил по Арнарбрекке, собирая яйца, и бил стрелами пернатую дичь.
Ему, конечно, не позволили тогда оставить себе лук убитого
Скьёльдунга. Но старый умелец, такой же невольник, сделал ему другой – по
мнению Арни, нисколько не хуже. И из этого лука он выучился пускать семь стрел
подряд с такой быстротой, чтобы последняя сходила с тетивы, пока первая была
ещё в воздухе. И он уже не помнил, когда промахивался в последний раз. Лук был
вправду хорош. А всё дело в том, что однажды зимой, когда валили лес, Арни
вытолкнул мастера из-под падавшей сосны.
Арни принёс с собою на сетер несколько ячменных лепёшек,
загодя разрезанных на ломтики и высушенных у очага. До праздника Зимних Ночей
он будет лакомиться ими, съедая по сухарю в день. Иначе недолго и позабыть, что
едят люди в долинах, те, которым не надо пасти коров.
Однажды Арни нашёл у себя в пещере целый свежий хлеб.
Он недоверчиво понюхал его, помял пальцами. Потом, не
удержавшись, отломил горбушку и отправил её в рот. Угостил Свасуда. Завернул
остальное в тряпочку и нахмурился. Кто-то позаботился о нем. Это было приятно.
Однако этот кто-то определённо считал, будто он, Арни, не мог сам себя
прокормить. Это злило.
– Ищи, – велел Арни собаке. – Свасуд, ищи!
Волкодав уверенно довёл его до широкой тропы, по которой
гоняли коров на пастбища и обратно. Здесь Арни остановил его, поняв, что
слишком поздно затеял погоню. Добро! С этим заботливым он встретится в
следующий раз. Арни почему-то сразу решил, что тот пожалует снова.
Может быть, это Хаваль.
Теперь, уходя, Арни оставлял Свасуда у пещеры, наказывая:
– Стереги!
Долго ждать не пришлось, непрошеный благодетель попался
назавтра же после того, как кончился хлеб.
Арни издали увидел девчонку Турид. Та сидела на земле,
прислонившись к камню, и обеими руками прижимала к груди свёрток. Арни
проглотил слюну, стоя за сотню шагов. А рядом с девчонкой лежал Свасуд. Время
от времени она пробовала пошевелиться, и тогда волкодав лениво приподнимал
губу, показывая кончики клыков. Турид вздрагивала и вновь испуганно замирала.
При виде хозяина пёс застучал хвостом по земле. Арни
взъерошил ему загривок и сказал, обращаясь к Турид:
– Я тебя не просил сюда приходить!
Ему казалось, это должно было прозвучать сурово и очень
по-мужски… Турид отшатнулась, словно он на неё замахнулся. Уронила свой свёрток
и кинулась прочь, только взвились длинные волосы, схваченные ремешком. Свасуд
серой тенью метнулся было вдогон, но сразу остановился, ещё прежде, чем Арни
успел его отозвать. И вернулся, виляя хвостом.
Арни вздохнул. На душе почему-то сделалось гадко. И было
похоже, что он совершил какую-то глупость. Ладно. Подумаешь, важность!
Он пожал плечами и отломил от хлеба, сколько поместилось в
ладонь.
Ещё через несколько дней Арни поймал себя на неожиданной
мысли: вот кончится хлеб, и Турид снова придет! Это было открытие. Арни слишком
привык к одиночеству. И не привык кого-нибудь ждать. Если не считать Свана
Рыжего с его кораблём. Но что касается Свана, в глубине-то души Арни знал – это
было не ожидание, а больше мечта. И притом не из тех, которые сбываются быстро.
Если сбываются вообще.
И до чего же, оказывается, здорово, если где-то там о тебе
думает другой человек. И ты сам думаешь о нём. С Арни никогда так не было
прежде.
Он снова стал оставлять Свасуда у пещеры… Пока однажды не
обнаружил своего сторожа преспокойно спящим на солнышке, а рядом, у камня,
завёрнутый хлеб. И никаких следов Турид. Свирепый пёс отпустил её, посчитав за
свою.
– Эх ты, – сказал ему Арни. Он часто разговаривал со
Свасудом, потому что больше было не с кем. Но на сей раз пёс так и не понял,
чем провинился.
Стало быть, девчонка боялась. Однако ходила ведь.
Арни поразмыслил и решил, что не будет её больше
выслеживать. Некогда ему ловить эту Турид, бегая за ней по горам. Зря он тогда
на неё накричал. Ничего. Он ещё покажет ей Арнарбрекку и цветы, живущие в
расселинах скал. И какая зелёная вода там внизу. А ещё он поймает пёструю
мышку-лемминга и подарит ей. Пусть приручает.
Арни вылепил из глины маленькую фигурку коровы и поставил на
камень, куда Турид обычно клала свой хлеб.
3
Арни возвращался к пещере, когда Свасуд вдруг ощетинился и
зарычал. Рычание было таким, что Арни счел благом взять его за ошейник. Возле
его дома находился кто-то чужой. И не Турид.
Потом он услышал постукивание камней и понял, что нежданный
гость вовсе не хотел застать его врасплох. И действительно – у входа в пещеру
сидел Хаваль. Сидел, вытянув ноги, должно быть, устал, взбираясь на сетер.
И от нечего делать метал камешки в глиняную корову.
Одного рога у неё уже не хватало. Арни хмуро спросил:
– Для чего ты это делаешь?
Хаваль живо обернулся.
– Ты поклоняешься корове? Не сердись, я не подумал.
– Я не поклоняюсь, – буркнул Арни. Но почему-то ему стало
смешно, злость пропала. Молиться корове!.. Хотя говорят же, что самого первого
человека вылизала из солёного камня корова Аудумла…
