– Значит, и здесь ты. Хорошо, – он тяжело вздохнул. – Ну, так что, дашь денег?
– Сколько тебе нужно?
– Сто долларов.
Она достала деньги и протянула ему.
– В долг.
– Я верну.
Дверь кафе распахнулась, и стремительно вошла Стефка. Худенькая, бледная, с горящими глазами, в какой-то драной рыжей лисе. Волосы обесцвечены, всклокочены, в зубах – сигарета. Ирина, не видевшая ее целую вечность, даже испугалась столь вульгарного вида своей несостоявшейся снохи.
– Здравей, – поздоровалась она по-болгарски. – Понимаю, что я вам – никто, но все равно. Про Стефана уже и не спрашиваю, потому что все понятно – он от меня сбежал. У меня тогда маленький срок был, и я раздумывала, оставить ребенка или нет. И когда приняла решение оставить, он и ушел. Испугался ответственности. К тому же у меня начались проблемы со здоровьем, да и танцевать, понятное дело, уже нельзя. А кто будет оплачивать квартиру, которую мы с ним снимали в Пловдиве? Я ему говорю – давай переедем в Шумен, поживем вместе с Николаем и Ириной в доме деда, но он сказал, что ты, Коля, ему отказал. Ирена, это правда?
Она говорила быстро, задавала вопросы и, не дожидаясь ответа, неслась дальше. Перескакивая с темы на тему. Одно было ясно: она уверена, что Стефан бросил ее. Ирина посмотрела на Николая – тот, казалось, успокоился. Теперь ему хотя бы не придется лгать, что они с Ириной проводили Стефана до автобусной станции.
– Стоп! – Николай хлопнул ее ладонью по руке и провел указательным пальцем по ее щеке. – Стоп. Не тараторь. Итак. Ты беременна. Стефан тебя бросил. У тебя нет денег, чтобы платить за квартиру. Чего ты хочешь от нас? Ты же попросила, чтобы мы встретились, поговорили с тобой.
– У меня нет денег, и поэтому я не могу купить даже часть дома деда Райко, но я же беременна от Стефана, и, когда появится малыш, он будет наследником.
Николай с Ириной переглянулись. Такого поворота события они явно не ожидали.
– Твой будущий ребенок – наследник? – переспросила Ирина. – Наследник чего?
– Всего вашего имущества – Николая и Стефана. То есть он тоже имеет право жить в вашем доме, вот и все…
И вдруг она разрыдалась. Как человек, долгое время копивший в душе обиду. На них стали оборачиваться.
– Послушай, родственница, это кафе называется «Оргазм», и твои стоны здесь неуместны, – прошипел ей на ухо Николай.
– Да пошел ты! – огрызнулась Стефка. – Думаешь, я не понимаю, что ты знаешь, где прячется Стефан? Где у него завелась очередная подружка? Знаю, не скажешь. Но прошу вас, пустите меня в этот дом! Я буду мыть полы, стирать, гладить, готовить. Я все умею. Но в Пловдив мне возвращаться нельзя. Там я совсем погибну. Кому нужна танцовщица с животом?
– Послушай, Коля, ты же все равно уезжаешь во Францию, я тоже устроена. Пусти Стефку, пусть живет. Все равно дом стоит пустой. А так она присмотрит за ним, – предложила Ирина. – Тем более что скоро у тебя родится племянник или племянница. Ты куда коз дел? Цанке продал? Или Несибе?
– Всех отдал твоей обожаемой Несибе.
– А куры?
– И куры все у Несибе. Я их бесплатно отдал, она обещала давать мне за это яйца, так что, Стефка, ты будешь с яйцами!
– Дурак ты, Коля! Все шутишь? Все вы, мужчины, несерьезные. Но я так рада, что вы пошли мне навстречу… – Слезы высохли, Стефка улыбалась.
Ирина подумала, что Стефка – очень красивая девушка, жаль, что она, так и не выйдя замуж за Стефана, овдовела. Рано или поздно тело Стефана обнаружат. И что тогда? Станет ли она плакать по своему жениху? Поймет ли, что напрасно злилась на него?
Ирина вдруг ужаснулась циничности своих мыслей. Ведь она знала об убийстве и молчала. Значит, она с убийцей заодно? А что, если Коля говорит правду и это не он убил Стефана? Но, если не он, тогда почему не вызвал полицию? Испугался? А кто бы на его месте не испугался?!
– Ты вроде бы у нас теперь свободная женщина? – подмигнула ей Стефка, окончательно успокоившись. – Как живется?
– Отлично ей живется, – ответил за нее Николай. – Завела себя богатого любовника, турка, теперь живет себе спокойно, в свое удовольствие.
– Это правда? – Выщипанные брови Стефки высоко взлетели. – Ирена?
– Правда. У меня все хорошо. Завтра в Стамбул еду, с родителями жениха знакомиться, – она бросила на Николая уничтожающий взгляд.
Тот поперхнулся минеральной водой. И снова она подумала, как тогда, в автобусе, на котором они собирались в Турцию, о том, что лучше бы он вообще захлебнулся… Насмерть!
16. Стамбул. Декабрь 2005 г.
В Стамбуле шел дождь, было отчего-то невыразимо грустно, Биртан вез ее по долгим нескончаемым узким улицам старого города, рассказывая о султанах Османской империи, о Византии, показывая башни дворца Топ Капы и мощные крепостные стены.
«Это рок, – повторяла она про себя, думая о том, что ее легкой волной судьбы снова принесло в Стамбул, и именно в тот дом, где, по мнению Николая и по предсмертным воспоминаниям деда Райко, должно было находиться золото. – Ведь я ничего не предпринимала, чтобы вновь оказаться здесь. И Биртана насильно никто не тащил в Шумен, в мою постель. Все складывается таким образом, что я, словно помимо воли, снова окажусь в доме, и, кто знает, может, мне и представится возможность поискать этот клад. С другой стороны, почему бы не заняться этим вместе с Биртаном?»
Безусловно, так они и поступят. Главное, чтобы Биртан не поднял ее на смех. Хотя разве это главное? О другом надо подумать. Ведь они теперь станут жить под одной крышей с Джаидом. Что это, тоже рок или судьба? Но если это судьба, она должна выбрать кого-то одного: сына или отца.
При воспоминании о Джаиде, об их долгой ночной беседе, которая так не походила на импульсивный, полный огня, страсти и недосказанности разговор с Биртаном, который и сам еще не знал, чего именно хотел и насколько глубоки были его чувства, щеки Ирины запылали. Конечно, она поторопилась с Биртаном, раскрывшись ему, признавшись в истинной причине, заставившей ее появиться в этом доме, поторопилась попросить его помочь ей вернуться в Шумен, но разве могла она предположить, что, распрощавшись с Биртаном, она через несколько минут увидит Джаида, который, в отличие от сына, сделает ей серьезное, полное смысла и ясных планов будущего, предложение? Пусть он не был так горяч, как Биртан, и не так молод, но от него исходило столько внутренней силы и любви! Как она жалела тогда, что дала поцеловать себя Биртану! Тем самым как бы дав мальчику понять, что он нравится ей, она доверяет ему, благодарна.
Сдержанность Джаида, его голос, который, проникая в душу, как целебный мед, придавал ей силы и надежду, его глаза, ласкавшие ее своим взглядом, словно нежными пальцами, и то теплое чувство предвкушения обретения опоры в жизни, которое согрело ее и успокоило, – все это вызвало в ней ответное чувство. И это чувство продолжало жить в ней и сейчас.
