Он перевел тему разговора:
– Сразу отправимся к маяку или сначала закупим оснащение?
– Второе, – сказал я. – Предлагаю разделиться, чтобы меньше привлекать внимание. Думаю, что многие ищут четверых приключенцев с катаной модератора, и поодиночке на нас меньше обратят внимания. Согласны?
– Я пойду с тобой! – твердо сказала Илва и взяла меня под локоть.
Сидящий возле нее мастаф зарычал и посмотрел на меня недобрым взглядом.
– Хорошо, – согласился Ефимовский. – Так действительно будет лучше.
– Я отправлюсь с волшебником, – глухо проговорил Вот из-под шлема.
Ефимовский поморщился, но бродяга не обратил на это внимания.
– Медлительно влекутся дни мои, – сказал он, глядя на город. – И каждый миг в унылом сердце множит все горести несчастливой любви. И все мечты безумия тревожит
[4].
Ефимовский вздохнул и поправил пальцем волосы у виска.
– Скучаешь по Джонни? – спросил я.
– Но я молчу; не слышен ропот мой, – продолжил Вот. – Я слезы лью; мне слезы – утешенье. Моя душа, плененная тоской, в них горькое находит наслажденье. Да, надо город посетить, чтобы иметь возможность быстрее Джонни нам освободить.
Он посмотрел на свою новую руку и сжал в кулак кривые пальцы.
– Тогда в город, – подытожил я. – Встречаемся через два часа… где? Видите дерево на западном тракте? Давайте возле него.
Где-то далеко в море ударила молния, и через несколько секунд докатились ворчливые раскаты грома.
* * *
На улицах города пахло соленой водой, водорослями и тревогой.
– Ты нарочно отослал Вота и Ефимовского, чтобы поговорить с барменом? – спросила Илва.
Она шла, прижавшись ко мне, я чувствовал тепло ее тела. Хотя мы не в пространстве Чендлера и это лишь дорисовывает мое сознание. Волосы Волчицы, растрепанные от сильного ветра, свешивались неряшливыми прядями. Неожиданно я остановился и поцеловал Илву в губы.
– Еще, Ламберт, – прошептала она. – Как когда-то в пространстве Чендлера.
Мастаф куда-то подевался. Мы стояли одни посреди пустой улицы. Лишь ветер, гоняющий листья и старую афишу, и мы. Наконец я заставил себя оторваться.
– Мы уже возле «Лесного брата». Надо быть осторожными.
Вскоре мы вошли внутрь таверны. После ветреной свежести дыхание перехватила духота зала. Бармен стоял у очага, повернувшись к нам спиной, и вращал на вертеле целого барашка.
– Эй, ты! – не очень учтиво окликнула его Илва.
Бармен обернулся, и мы увидели, что это совсем незнакомый игрок. Или NPC, что было вернее.
– Броуди ушел, – сказал он и продолжил жарить мясо.
– Куда? – поинтересовалась Илва.
– Не знаю.
Денег не было. Я достал драгоценный камень.
– Дай сюда, – отобрала его Илва. – У меня харизма выше.
– Но у меня лучше дипломатия, – сказал я, но Волчица уже отправилась к бармену.
– Может быть, ты все-таки расскажешь нам, куда подевался Броуди и где его можно найти? – улыбнулась она.
– Нет, – ответил бармен.
Улыбка Илвы стала вымученной.
– Я тебе горло перегрызу, – сказала она, сжимая камень в кулаке.
– Мне правда неизвестно, – все так же спокойно произнес NPC. – Броуди больше не работает в «Лесном брате».
Илва молча повернулась и пошла к выходу.
– Возьми, – вернула она мне драгоценный камень.
По дороге я снял со спинки стула потертый плащ сидящего за столом воина. Тот схватился за рукоять зловещего вида двуручника, но я остановил его легким кивком:
– Не стоит.
И бросил на стол драгоценный камень. Воин посмотрел на мою катану и молча сграбастал драгоценность. Затем так же молчаливо кивнул в ответ. Я набросил на себя плащ, скрывая меч модератора, натянул капюшон и вышел из таверны следом за Илвой.
Через несколько кварталов начиналась ярмарка, и ее гам заполнял улицы. В него гармонично вплеталось музыкальное сопровождение. Музыка, казалось, была повсюду – струилась из подворотен, вместе с опавшей листвой кружилась вихрями на перекрестках под газовыми фонарями, устремлялась к площади, где стояли торговые ряды, повозки и шатры полуросликов. Порой в переливы скрипки и виолончели вплетались ударные инструменты, заставляя сердце биться в тревожном ожидании.
Чем ближе мы подходили к ярмарке, тем больше на улицах становилось игроков. Группы и одиночки, они искали квестов, опыта и денег. Многие не прочь были затеять ссору и подраться. Некоторые, явно новички, глазели по сторонам, удивляясь реалистичной графике.
Возле нас прошла шумная компания – двое поселенцев и один белокурый горец-эльф с двумя мечами за спиной. Светлые волосы его резко контрастировали с неожиданно смуглой кожей цвета корицы. В руке он нес голову какой-то чешуйчатой твари, ее длинный язык вывалился изо рта и волочился по земле, оставляя за эльфом липкую полосу.
– Сегодня мы с Выхухолем такую ламию завалили! – рассказывал один из поселенцев другому, размахивая руками. – Ты бы видел, как Вых ее – вжик! Внутренности наружу, ламия дохнет, но успевает Выха хвостом! А у него сопротивление к кислоте! Целый уровень получили, зря с нами не пошел!
Смуглый Выхухоль хмуро глянул на нас и, проходя мимо, сплюнул мне под ноги.
– Не нужно, – прошептала Илва, опуская свою ладонь на мою и не позволяя вытащить оружие. – Не отвлекайся, лучше пропустим.
Мы замедлили движение, и следом за приключенцами нас обогнал закованный в металл бродяга. Сначала мне даже показалось, что это Вот, но лишь когда воин приблизился, стало понятно, что доспехи у бродяг и впрямь индивидуальные. У этого на плече сидел не паук, а скорпион, чей суставчатый металлический хвост находился в постоянном движении и со свистом рассекал воздух над головой хозяина. Еще несколько скорпионов неподвижно расселись на груди и спине, слившись с узорчатыми доспехами. Вокруг левой руки обвилась механическая сколопендра. За спиной у бродяги висело странное оружие – меч, разделенный надвое проходящей вдоль клинка взведенной пружиной.
Бродяга быстрым шагом обогнал трех приключенцев.
– Скоро мы вас всех положим, козлы железные, – рассмеялся словоохотливый поселенец в спину бродяги. – Всех на хрен вырежем. Гуляют по нашему городу как у себя дома, понимаешь.
– Заткнись, – бросил Выхухоль, но бродяга уже замер и медленно развернулся.
– А чего заткнуться? Я что, неправду говорю? – развел руки поселенец, причем в правой он сжимал пистоль. – Ходят как по бульвару, – и добавил, смеясь, еще кое-что, заглушенное речевым фильтром.
