Новый выстрел! И тварь опять избежала смерти. Пуля ударила в проходящую по потолку трубу, а монстр уже летел на меня. Перед глазами промелькнула картина, как ожившая черная жижа растекается по моему лицу, объедает кожу и мышцы до голого черепа. Но я успел подставить левую руку, и моя ладонь погрузилась в тварь. Боль, огонь и впивающиеся в тело миллионы колючек… Пальцы нащупали внутри монстра твердый комок, сжали, и тварь лопнула. Прижав к груди раненую руку, я побежал к выходу, на ходу выпивая снадобье. Гул в трубе усилился. Из проделанной пулей дыры просачивались и падали на пол капли черной жижи.
У выхода появился новый противник. Клац-щелк – равномерно переставляя ноги, в туннель вошел шатун и остановился. Я вскинул пистоль, и грохот двух выстрелов прокатился по туннелю. Вместо третьего раздался сухой щелчок – я не прокрутил барабан до конца, и механизм заклинило. Но первых пуль вполне хватило. Дыры в броне шатуна заискрились, он пошатнулся и замер с поднятой для выстрела рукой. Ведь главное – знать, куда стрелять. Это не первый шатун, встреченный мною в подземельях. Попади в точку, где находится центральная пружина вибродвигателя, – и шатун обездвижен, снеси голову – и механизм слеп. Он будет стоять словно статуя, ничего не видя и не двигаясь.
Я достал из барабана заклинившую пулю, вновь зарядил пистоль. Жижа больше не заползала в туннель, и я продолжил идти вперед. Выход светился желтым светом электрических кристаллов. Заполняющая его туманная дымка шевелилась в такт дыхания ветра. В заживающей руке пульсировала остаточная боль. Когда я подошел к шатуну, то услышал, как у того в груди щелкает какой-то механизм, будто под стальной броней поселился сверчок.
Внезапно в туннель вбежал человек, и я едва не всадил в него пулю.
– Ты убил его! Шатун, мой шатун! – закричал он, подскочил к древнему механизму и запрыгал вокруг него, прикасаясь дрожащими пальцами и ласково поглаживая металлическую броню.
«Стреляй, Ламберт», – прохрипел Адриан.
Я опустил пистоль. Незнакомец был молод, почти мальчишка, на его узком подбородке торчали нити первой бороды. Сквозь служащие одеждой лохмотья виднелось исхудавшее, покрытое шрамами тело. И только кожаный пояс с висящим на нем кинжалом в богатых ножнах выбивался из общего вида оборванца.
«Пристрели его», – потребовал Адриан.
Моя тень шевелилась, протягивала к незнакомцу когтистые лапы и, казалось, даже поднялась над землей. Моя тень?! Значит, и там, на мосту, это тоже была она? Я закрыл глаза и увидел смеющуюся Эллис. Неподалеку стоял улыбающийся одними губами Адриан.
«Да, мы теперь всегда будем с тобой, Ламберт».
– Нет! – застонал я, открывая глаза.
Моя тень вновь легла мне под ноги.
– Что «нет», когда «да»? – удивился незнакомец. – Да – ты завалил шатуна. Да – теперь у меня есть доспехи. Да – это ведь не честно? – нахмурился он, почесывая пятерней костлявую грудь, на которой ровными полосами выделялись шрамы. – Или это уже «нет»? Зато я могу вернуться, ведь в правилах ритуальной охоты, в пункте пятнадцатом, сказано, что «молодой воин должен вернуться с доспехами». Но ведь не написано, что надо кокнуть шатуна самому? Хотя есть ненужный свидетель.
Он прищурился и вытащил из ножен кинжал. Я со щелчком взвел курок древнего пистоля. Незнакомец резко повернулся к шатуну и принялся приставлять к нему острие клинка, словно примериваясь, где лучше сковырнуть броню.
– Главное, правильно разделать добычу, чтобы не повредить приводы, – говорил он себе под нос. – Ой, это ведь твоя добыча, – обернулся он ко мне. – Ты ведь подаришь его мне, ну пожалуйста!
– Ты бродяга? – спросил я.
Парнишка, который теперь казался мне не старше шестнадцати-семнадцати лет, гордо выпрямился.
– Клан Арахны. Глаудис, к вашим услугам. В настоящее время нахожусь в ритуальной охоте.
– И давно находишься?
Глаудис беззвучно пошевелил губами, загибая пальцы на левой руке.
– Давно, – наконец ответил он и перешел на шепот: – Я не смог его убить. Выследил, но не смог. Я жил в каморке, крыса на обед, крыса на ужин, а он ходил по коридору – топ-топ-топ туда, топ-топ-топ обратно. Перерыв на подзарядку, когда он заводил пружину вибродвигателя, а потом опять: топ-топ-топ – по коридору туда, топ-топ-топ обратно. А без доспехов не вернуться.
Глаудис запрокинул голову и засмеялся. Затем резко оборвал смех и посмотрел на меня таким взглядом, будто только что увидел.
– Ты поможешь мне перетащить его в мое жилище? Выпотрошить шатуна – это целое искусство. О! У меня будут лучшие доспехи, которые только можно пожелать!
Он приложил ухо к груди механизма, постучал по ней согнутыми пальцами и блаженно улыбнулся.
– Извини, я спешу. – Терять время на безумца не хотелось. – Ты не видел, здесь недавно не проходил отряд авантюристов?
– Топ-топ-топ по коридору. – Казалось, молодой бродяга смотрел куда-то сквозь меня.
– В отряде, возможно, были эльф и крылатый оул, – уточнил я.
– Да, они проходили, когда шатун отдыхал, но я спрятался. – Глаудису удалось сфокусировать на мне взгляд, хотя чувствовалось, что это ему стоило больших усилий. – Я хитрый и осторожный, я умею ждать. Шатун убивал многих, и от них оставалась хорошая добыча и еда, но ты его завалил, и теперь он больше не будет ходить мимо моей каморки.
Со стороны ущелья донеслись стоны и хлюпанье.
– Скоро вновь появится черная каша, – сообщил Глаудис. – Надо спрятаться. А доспехи я заберу потом сам. Сначала вскрываешь грудную пластину…
Он устремился к выходу. Моя тень рванулась следом.
«Убей его, дорогой», – проворковала Эллис.
Я поспешил за сумасшедшим бродягой. После выхода коридор расширялся, его стены оказались выложены из серого кирпича, и на них крепились светильники с горящими кристаллами. Коридор заканчивался приоткрытой металлической дверью. В проходящей по потолку трубе бормотала текущая в ней жижа, словно жалуясь на судьбу.
– Что впереди? – спросил я, едва не столкнувшись с замершим Глаудисом.
– Впереди страх, – ответил он. – Я не мог пойти дальше, но и не мог вернуться без доспехов, ведь это вечный позор. А шатун ходил по коридору. Хочешь крысу? – спросил бродяга, указывая на маленькую дверь в стене.
– Нет.
– Жаль. Я ведь не жадный, могу поделиться.
Из туннеля за нашими спинами выполз черный слизняк. Прежде чем я успел выстрелить, Глаудис метнул в него свой кинжал. Слизняк лопнул, бродяга подскочил к нему, поднял оружие и принялся тщательно вытирать лезвие о свою одежду. Розовые шрамы на его боку и груди стали еще более заметны.
– Вот это, – сказал он, заметив мою заинтересованность, – первый разрез, который делается в восемь лет, когда нам вживляют усилители мышц. Тонкие, противные металлические черви. Мы ведь рождаемся очень слабыми. – Он сжал и разжал пальцы на правой руке. – А вот это, – ткнул он острием кинжала во второй шрам, – это когда вживляли мехожабры. Терпеть не могу дышать под водой, в тебе раздувается мешок, как пузырь у жабы под горлом, и кажется, что ты эту самую жабу проглотил. Последний разрез я сделаю сам, когда буду присоединять контакты доспехов. Мы станем одним целым – я и они. Наверное, хорошо ходить по коридору туда и обратно. Целых пятьдесят шагов, я считал.
