Гавриил поднялся по ступеням ко входу в дом быстрее и легче, чем полагалось бы настоящему нищему, изможденному испытаниями жизни бродяги, и постучал в высокую сводчатую дверь.
Через несколько минут за дверью раздался голос служанки:
— Кто там?
— Здесь несчастный нищий. Подайте, Христа ради, кусочек хлеба! — был ответ.
Агнес услышала в ответе любимого нотки ликования.
Скоро дверь с легким скрипом отворилась.
— Ах ты, лентяй этакий!.. — с укоризной сказала служанка. — Ты здоровый и на вид такой сильный мужчина. И не стыдно тебе побираться? Не стыдно тебе тревожить вечерами честных людей?
— Не сердись, прелестная девица, — ласковым голосом произнес Гавриил, — раздражение ангелам не к лицу.
Эти приятные слова, похоже, возымели действие: служанка более не честила «нищего», явившегося за подаянием в столь поздний час.
Между тем Гавриил продолжал свои сладкие речи:
— Пусть недобрая мысль никогда не омрачит этот гладкий белоснежный лобик, пусть холод сердца не угасит луч доброты в этих кротких очах голубки… Я твердо верю, милая девица, что ты настолько же добра, насколько прекрасна…
«Вот хитрец!.. — подумала Агнес, улыбаясь. — Он, верно, вознамерился возбудить во мне ревность?»
— Это все пустая болтовня, — сказала девушка насмешливо и уже гораздо мягче. — Ты, побродяжка, меня на мякине не проведешь!.. Но ладно уж! Подожди здесь, я вынесу тебе чего-нибудь.
— Постой, постой, доброе дитя, — попросил тут Гавриил. — У меня есть еще одна, совсем особенная просьба…
— Что еще? — выказала нетерпение служанка.
— Видишь ли, красавица, насколько я, по-твоему, здоров и силен, на столько же я на самом деле немощен и хвор…
— Вот уж не сказала бы! — хохотнула служанка. — На тебе впору воду возить по таллинским мостовым.
— Скажу тебе по секрету, я болен тяжелой сердечной болезнью. Из-за нее-то мне и приходится просить милостыню. А одна старая знахарка предсказала мне, что я выздоровлю только в том случае, если невинная девица, у которой хватит смелости даже перед алтарем сказать «нет» своему нелюбимому жениху, даст мне поцеловать свою нежную руку.
— Вот как! — по ответу служанки было понятно, как велико ее удивление.
— Я долго искал такую девицу, посетил много ливонских городов: и в Риге был, и в Феллине, и даже обошел весь Эзель. Много повидал свадеб… Но пока все мои старания были напрасны: все девицы перед алтарем охотно говорят «да». Сегодня же я случайно услышал, что в этом доме живет ангел, который может меня исцелить. Может быть, это ты, милое дитя, — моя спасительница?
— Нет, — ответила девушка, смеясь. — Вижу, не такой уж ты и страшненький, как мне показалось в первую минуту, когда ты вышел из тьмы. И я рада бы тебя исцелить. Но это не я тот ангел.
— Жаль! А кто же она?
— Не надейся найти здесь спасение, нищий. Этот ангел, о котором ты говоришь, — не кто иной, как сама наша высокородная барышня.
— Вот как! Тогда скажи мне по секрету, красавица: она злая или заносчивая?
— Сам ты злой и заносчивый! — не на шутку рассердилась девушка. — Наша милостивая барышня — настоящий ангел небесный. Ни одной такой барышни больше в Таллине не сыскать.
— Тогда почему же ей не помочь бедному человеку? Почему не попробовать снять с меня сердечные боли? Ей, наверное, и самой будет интересно.
— Кто же осмелится из-за тебя, оборванца, беспокоить барышню? Меня за это господин наш — барон — и наказать может.
— А ты пусти меня к ней, я сам ее и попрошу! — был неотвязчив Гавриил.
— Нет, нет! Я не могу впустить в дом чужого человека.
— Тогда вызови барышню сюда! — придумал Гавриил. — Я поклонюсь ей на лестнице.
— Еще лучше сказал!.. — воскликнула строго служанка; она, должно быть, уже начала терять терпение. — Бери свой кусок хлеба и иди с миром, нищий!
— Выслушай меня, милое дитя!.. — настойчиво продолжал Гавриил; ему терпения было не занимать. — Сейчас я только жалкий нищий, но, поверь, я знавал и лучшие дни и был не последний среди господ.
— Это видно по твоему лицу, — серьезно заметила девушка.
— У меня с прежних времен сохранилась одна дорогая вещица. Вот взгляни-ка!.. Видишь это кольцо?
— Ах, какое красивое! — в восхищении воскликнула девушка.
— Оно из чистого золота, и в нем драгоценный камень. Кольцо это мне дорого как память, но здоровье, на мой взгляд, еще дороже. Я подарю тебе это колечко, если ты позовешь сюда барышню так, чтобы никто об этом не знал.
— Ах, как же мне быть… — в сомнении сказала служанка. — Барышня еще как будто не спит. Иначе зачем ей было наряжаться на ночь глядя…
Девушка все боролась с собой. Агнес, слушая разговор наверху, ждала с нетерпением. Если бы девушка продолжала отказываться, милостивая барышня, может быть, и без просьбы сбежала бы вниз — как бы случайно, как бы не зная о. приходе этого нежданного гостя; и спасла бы нищего от его сердечной болезни… Но нет, служанка не смогла устоять против искушения. Рассмотрев кольцо и взвесив его на ладони, она после короткого размышления спросила как бы вскользь:
— Оно в самом деле золотое?
— Из самого чистого золота, — заверил Гавриил. — А у драгоценного камня есть еще то особенное свойство, что если долго будешь в него вглядываться, увидишь лицо своего суженого.
Девушка засмеялась:
— Ну, так и быть, я возьму кольцо. Подожди немного здесь, а я попытаюсь уговорить барышню сойти вниз.
Она осторожно закрыла дверь, задвинула засов, чтобы нищий не смог войти без разрешения, и поспешила к барышне.
В мгновение ока служанка взлетела по лестнице на второй этаж.
— Добрая барышня, — склонилась она в легком поклоне. — За дверью стоит нищий и просит милостыни.
— Какое мне до этого дело? — холодно ответила Агнес; она сидела перед зеркалом, делая вид, что примеряет украшения. — Если он достоин сострадания, накорми его, и пусть уходит своей дорогой.
— Это я и хотела сделать, — запинаясь, сказала девушка, — но тот, что ожидает внизу, какой-то совсем особенный нищий.
— Что же в нем такого особенного? — недовольно повела плечом Агнес.
— Он ни от кого другого не хочет принять подаяние, как только из рук самой барышни.
— Вот как! Особенный — ты права. Но если он такой наглец, скорее прогони его!
— Милая барышня! — умоляюще сказала девушка, и лицо ее побледнело. — Будьте милосердны к этому бедному человеку. Он говорит, что знавал и лучшие дни, что сам был когда-то господином. И я верю ему. Стоит только взглянуть на него, чтобы в это поверить: высокий, статный… и уверенный взгляд….
