Вид лагеря впечатлял, если смотреть на все сооружения с расстояния. Но от впечатления мощи сей фортеции не осталось и следа, когда Гавриил приблизился. Он увидел, что необходимый порядок в лагере не поддерживается. Без труда Гавриил прошел в ворота, так как стражи оказались пьяны и ленивы; они не стали досматривать незнакомого путника, они даже не поднялись со своих мест; но они выпросили у него несколько монет на пиво, которые Гавриил им тут же и отсчитал.
В лагере шел пир горой. Скоро Гавриил узнал, по какому поводу здесь пировали. Несколько дней назад изголодавшиеся мызные наемники совершили набег на Пыльтсамаа — резиденцию «короля Ливонии» Магнуса. Напали на резиденцию в то время, когда самого «короля» с отрядом рыцарей там не было. Дочиста разграбив богатый поселок, набив кур, гусей и свиней, возвратились с большой добычей — взяли казну, а кроме того пригнали несколько фур, груженных сундуками с платьем, посудой и всяким иным имуществом, какое может пригодиться в хозяйстве; также и про тамошних девок не забыли — десяток-другой из тех, что помоложе, захватили «в плен»… Надо здесь заметить, что именно такой был обычный образ жизни мызных людей. Окрестные земли были давно разорены многолетней войной, мало кто в эти годы трудился на земле, ибо не было в том смысла — урожаи расхищались задолго до того, как поспевали плоды, как наливались колосья. Крестьяне убегали от своих господ в лес, прятались в глуши с детьми и скарбом, там возделывали свои огороды, воровали друг у друга, ловили силками птиц и зверей, питались ягодами и диким медом, кое-как выживали. Мызных вояк голод заставлял неделями рыскать в поисках пропитания. А потом, как бы отправляясь на войну, они уходили в глубь страны, грабили и убивали людей. Если такой поход удавался, то добычу тут же проедали и пропивали.
Удивительная эта страна — Эстония!.. Восемнадцать лет уже продолжалась на землях ее страшная война. Столько разных войск, грабя и истребляя все на своем пути, прошло через нее! И кто только ни сражался здесь друг против друга!.. И все же эта несчастная земля еще в состоянии была кормить остатки своего населения и тысячи врагов!
В этот день в лагере у торговцев пивом, вином и разной снедью дела шли блестяще. Вокруг них теснились толпы мызных людей. Хвалились подвигами, пели, ругались, схватывались драться на кулаках, пускали друг другу кровь, мирились, братались. Пьянствовали. Тут и там жгли костры. В фургонах развлекались с эстонскими девками. Визжали девки, качались и скрипели фургоны.
Гавриил сам был воином и привык к войне, знал всю ее подноготную, но вид этой шайки пьяных разбойников, кутивших за счет бедствующего народа, наполнил его сердце отвращением и гневом. Он уже было собрался повернуть обратно и пойти своей дорогой, как вдруг почувствовал, что чья-то тяжелая рука легла ему на плечо. Быстро обернувшись, Гавриил увидел перед собой кряжистого бородатого воина. Этот человек протягивал ему полную кружку пива.
— Я узнал тебя, приятель! — сказал бородач. — Вот, выпей! Ты славный малый и радуешь мое сердце. Тебя, кажется, зовут Габриэль?
— Откуда ты меня знаешь? — удивился Гавриил. — Я, вроде, встречаю тебя впервые.
— Видел я сегодня, как ты в лесу заставил плясать четверых юнкеров! Поделом им!
— Так это он и есть? — послышалось со всех сторон. — Тот самый герой?..
Вокруг Гавриила и бородача стали собираться люди. Все с интересом разглядывали Гавриила. Они, будучи во хмелю и люди без затей, и пощупали бы его, кабы не опасались его крепких кулаков.
— Ну да, он самый и есть! — подтвердил бородач, все еще протягивая кружку. — Очень жаль, что я своими глазами не видел, как он стащил олуха Рисбитера с коня. Такое зрелище стоит, по меньшей мере, бочонка пива.
— Поделом Рисбитеру! — раздались голоса кругом.
И со всех сторон к Гавриилу потянулись кружки с пивом. Для мызных людей угостить кого-то пивом — высший знак уважения.
Гавриил не смог отказать, взял одну из предложенных кружек и осушил ее. И теперь он уже не мог отделаться от этих вояк. Они посадили его в своем тесном кругу, чтобы все могли посмотреть, «что он за человек».
— Да, парень! С этого дня мы с тобой друзья, хоть ты и простой крестьянин с палкой, — заверял другой воин, сжимая, как клещами, руку Гавриила и удивляясь, что рука эта не менее крепка, что она тоже будто выкована из железа. — И если случится с тобой какая беда, приходи к нам — мы поможем.
На это предложение Гавриил ответил скромным кивком.
Воин продолжал:
— Да будет тебе известно, крестьянин Габриэль, что мы тут все терпеть не можем рыжего юнкера. Этот глупый мальчишка слишком много о себе мнит. Заносчив очень, хотя ничего особенного из себя не представляет. Как будто таких, как он, раньше не бывало! Как будто мы не знаем цену бахвалам… Видишь вон там оборванца… пьянчужку? Вон, под фурой… — он указал на человека весьма жалкого вида, лежавшего ничком на земле и мутными глазами смотревшего на Гавриила. — Это потомок графа, и сам носит графский титул. И когда-то бросал надменные взгляды на таких, как мы, и такие, как мы, ему служили, а он поплевывал на нас семечной шелухой. А сейчас взгляни на него! Вот как с иными обходится жизнь… И таких у нас много.
Пьяница, лежавший под фурой, вдруг подмигнул Гавриилу и пробормотал:
— Дай выпить, друг, тогда подарю тебе свой титул…
Громкий хохот простецкой воинской публики был ответом на его слова.
— А Ханс Рисбитер не стоит даже подметки этого оборванца, — продолжал новый приятель Гавриила. — Потому что этот оборванец-граф неплохо владеет мечом, и в самых отчаянных драках он ни разу не праздновал труса… Так о чем это я? — сделал он новый глоток и припомнил: — Ах да!.. О Рисбитере!.. Мы бы уже давно как следует проучили юнкера за его заносчивость, за скупость и трусость, за бессовестные доносы. С такими начальниками, — а начальник он, замечу, никакой, — мы шутить не любим. Да вот беда: наш старик Мённикхузен, которого мы все уважаем, к нему благоволит и хочет даже выдать за него свою красавицу-дочь.
— Да, — подтвердили другие, — это правда, дочка его из красавиц. Явно не для болвана Рисбитера девица!
— Как тут не разозлиться каждому порядочному человеку! — воин все отпивал из кружки, а услужливый торговец ему все подливал. — Жаль, парень, что ты не помял юнкера покрепче, когда он оказался в твоих руках! Свернул бы ему шею, что ли, перед свадьбой или поломал ребра, чтобы не смог он повернуться в медовой постельке… Вот это была бы штука, лучше и не придумаешь!
— Барон Мённикхузен прежде не слишком жаловал Рисбитера, — прибавил к сказанному другой воин. — Но с тех пор, как юнкер в Пыльтсамаа захватил в плен Фаренсбаха и привез его к Мённикхузену, старик наш словно переродился и при зрячих глазах ослеп, и при здоровых ушах оглох. Теперь шельмец Рисбитер как будто первый человек на мызе, и послезавтра справляют его свадьбу с прекрасной Агнес.
Гавриила больно уколола эта новость. Он даже переспросил:
— Неужто послезавтра уже свадьба?
