– Пейте, – пока лифт ехал вниз, доктор протянул курсантам по стеклянной колбе с какой-то жидкостью. – Это поможет выйти на контакт.
– А что там? – полюбопытствовал Илья.
– Легкий стимулятор. Ну и немножко почти безвредной химии, которая поможет вашему мозгу раскрепоститься. Не бойтесь, все это не страшно, – ответил доктор. – Учтите, вы в родовом отделении. Ничего не касайтесь, помните про стерильность.
– Делать-то что? – прямо спросила Маша. – Нам пока никто ничего не объяснил.
Сергей Никифорович укоризненно посмотрел на Максимова.
– Вы им ничего не рассказали?
– Нечего там рассказывать, – смущенно буркнул тот. – Заходите в инкубационную. Там будут несколько кругов с тремя ячейками каждый, это максимально возможное количество симпантов у одного хозяина. Вы их увидите, они напоминают капсулы в роддомах для недоношенных младенцев. Активные ячейки будут подсвечены зелеными огоньками. Илья, ты входишь в круг, где на ячейках горят две женских фигурки, ты, Леднева, в тот, где мужские. Я прослежу, чтобы вы встали правильно, каждый в центр своего круга. Убедившись, что все сделано верно, мы с доктором уходим. Затем доктор отдаст команду на открытие ячеек. Ячейки откроются. Дальше вы будете просто стоять, смотреть на своих симпантов и ничего не трогать. Собственно – все. Когда ячейки закроются, можете уходить.
– А если ничего не случится? – спросила Маша.
– Тогда и будем разговаривать. Пока не берите ничего лишнего в голову, просто делайте, как я приказал. Ясно?
– Так точно.
– Доктор, хотите что-то добавить?
– Нет. Молодые люди, вы сами все поймете. Только давайте поскорее. Младенцы уже готовы к пробуждению. Не хотелось бы затягивать.
– Сейчас начнем. Выпили? Возвращайте посуду, приехали, – сказал Максимов и первым вышел в открытые двери лифта.
Илья вошел в центр круга и замер. Все было в точности так, как говорил Максимов – три ячейки, из них две подряд горят зелеными огоньками. От ячеек к массивным приборным шкафам у стен отходят ветвящиеся провода, разные трубки, несколько экранов отслеживают какие-то параметры, рисуя странные графики и столбцы цифр. Ничего не понятно, просто стоишь как дурак и смотришь. Он-то думал…
Верхние части двух ячеек распахнулись бесшумно и почти одновременно. Внутри каждой лежит маленький… да, человечек, что там говорить. Толстенький такой голый младенчик, розовый. Без всякого меха, признаки, отличающие симпанта от человека, почти не видны. Ну и что? Илья прислушался к своему состоянию, но ничего «такого» не обнаружил. Ну младенец, ну лежит. Ладно, приказали стоять и смотреть, будем стоять и смотреть.
Через пару минут Илья поймал себя на ощущении, что ему хорошо. Просто хорошо и безопасно. Почти забытое ощущение, когда он, четырехлетний пацан, прибегал ночью в спальню к маме и папе из своей комнаты, испугавшись злого черного крокодила, про которого ему читала сказку бабушка. Вот-вот он выползет из-под кровати, где прячется днем, и станет его, маленького хорошего мальчика Илюшу, кусать. Страшно. А примостишься между родителями, прижмешься к теплому мамкиному боку и ясно – никакой крокодил не достанет и ничего страшного уже случиться не может. Илья в очередной раз посмотрел на раскрытые ячейки. Оба младенца лежали на спине и, широко открыв глазки, смотрели прямо ему в лицо. Милые такие, домашние.
Илья вдруг почувствовал целую гамму чувств – нежность, радость, умиротворение. При этом чувства не были сильными, не носили характера эйфории или страсти. Скорее, тихое счастье и легкое наслаждение, словно у любующегося красотой природы эстета или меломана, слушающего любимую классическую симфонию, но только усиленное в пару раз. Просто приятно, спокойно, хорошо – все в превосходной степени. И да, какие же все-таки симпатичные дети перед ним…
Ячейки закрылись внезапно. Илья постоял еще с минуту как завороженный и лишь потом встряхнул головой, сбрасывая наваждение. Что с ним было? Какие-то оттенки испытанных чувств оставались, но стремительно блекли, уступая место реальности. Вот он, вот ячейки. Это что, и был контакт? Похоже, был. Но не так себе все это Илья представлял…
– Все, ребята, инициация завершена. Поздравляю. – Из открывшейся сзади двери вышел Максимов. Голос его был мягким, без прежних командных ноток. – Пойдем, отдохнем полчасика и пора домой.
Илья развернулся и вышел из круга. Оглянулся. Со своего места к Максимову медленно шла Маша с отсутствующим взглядом и застывшей на лице мечтательной полуулыбкой. Илья ее понимал, он сам продолжал себя чувствовать немного странно, хотя это состояние быстро проходило. Почему-то Илье было немного стыдно и в то же время удивительно хорошо на душе.
– Дома поспите, занятий для вас на сегодня не будет, – продолжал Максимов. – Приготовьте люльки и молочную смесь, как вас учили. Ваших симпантов привезут к вечеру. Подумайте, как их назвать, это важно. Не забудьте – завтра присяга.
По дороге из лаборатории и в аэроботе курсанты не разговаривали. Максимов понимающе улыбался и тоже обходился без слов. Словно произошло что-то, что связало их всех одной нитью, но о чем говорить не принято.
Уже вечером Илья с удивлением смотрел на два розовых тельца в пеленках. Вот они, оба его симпантика, спят каждый в своей люльке на впитывающих подстилках. Испытанные в «родильном зале» чувства не вернулись. Перспектива быть теперь для них папашей вызывала оторопь. Парень смотрел телевизор, держа в руках дежурную бутылочку с теплым молоком, и размышлял о своей погубленной навеки жизни. Временами каждая из девочек начинала плакать, и тогда Илья неловко кормил ее через соску. Младенец наедался и засыпал. День прошел относительно спокойно.
Хуже всего пришлось ночью. Одна из малышек начала плакать. Соску она выплевывала, есть не хотела. Надрывный детский крик раздражал, Илья начинал со злостью тыкать бутылочкой в рот девочке. Что угодно, лишь бы она заткнулись! Словно почувствовав его злобу, проснулась и заплакала вторая девочка. Илья чувствовал себя так, что впору самому все бросить и заорать вместе с маленькими симпантами.
«Стоп, – сказал ему внутренний голос. – Должен быть выход. Максимов говорил, что все не так сложно». Илья сел на стул и постарался успокоиться, не смотря на крики. В конце концов, они же его симпанты, у них должен быть контакт на ментальном уровне. Он злится, и симпанты злятся. А если наоборот? Илья постарался расслабиться и перестать злиться. Вдруг это поможет?
Эксперимент привел к странным результатам. Одна из малышек быстро затихла. А еще Илья понял, что ему страшно и что у него болит животик. То есть не у него… у него-то все нормально. Это у его симпантки болит животик и ей страшно.
«Тише, милая – постарался излучать вовне уверенность и нежность Илья. – Все хорошо, папа здесь. Сейчас он даст вам вкусного молочка и сладких капелек от вздутия животика, и все пройдет. Не надо кричать, родные».
Малышки прекратили крик как по команде, лишь та, у которой болел животик, немножко постанывала. Но после приема капель она тоже успокоилась и заснула. С радостью лег, наконец, спать и Илья. Он понял – с малышками он справится. Все действительно не так сложно, как кажется.
