Дата первое июня была далеко не случайной. Первый день лета и первый экзамен во все без исключения вузы империи. Неявка на экзамен – это однозначный провал. Империя по праву гордилась своими специалистами, и поэтому правила поступления и учебный процесс в вузах были организованы очень строго. Если ты подал документы и не явился на экзамен, значит, одна из трех попыток поступить окончилась неудачей. Неважно, почему ты не смог явиться – проспал, заболел, не сумел подготовиться, или даже получил письмо с приглашением в ИЛУ. Так что приходилось выбирать: или оставить письмо императора без внимания и поступать, как планировалось, в политех, навсегда забыв о выпавшем раз в жизни шансе, или ехать в Диастар, с призрачной надеждой пройти отбор. Классический выбор между журавлем и синицей.
Тестирование и медицинское обследование в выпускном классе проходили все. Копии личных дел всех учеников империи отправлялись в Диастар, где комиссия при ИЛУ отбирала кандидатов для поступления в Императорский Личный Университет. Письма, подобные тому, что получил Илья, получал лишь один из нескольких сотен выпускников школы. Личная доставка такого письма когда-то закончившим ИЛУ Офицером Императора была уже сама по себе высокой честью, древней традицией, подчеркивающей нерядовой характер события. Вот только оставался в Диастаре хорошо если каждый десятый абитуриент. Остальным несолоно хлебавши приходилось возвращаться обратно, потеряв одну из попыток поступления. И это был только первый из факторов, который следовало принять во внимание при принятии решения.
Вторым и немаловажным соображением была собственная самооценка Ильи. Гормоны в его крови, конечно, играли, период юношеского максимализма еще не прошел, и попытаться самоутвердиться, показать, что он не такой, как все, а в чем-то даже избранный, для парня было лестно. Что поделать, возраст такой. Письмо императора с приглашением в ИЛУ – это круто. Даже не так – это очень круто! Его авторитет среди товарищей и бывших одноклассниц взлетит до небесных высот. Может даже, сама Юля Снигирева снизойдет до Ильи своим вниманием и пойдет с ним на свидание… Все так.
Но, к сожалению, Илья понимал, что это будет дутая победа, а счастье закончится очень быстро, вместе с его позорным возвращением из Диастара. Наедине с самим собой Илья старался соображать здраво и оценивать себя непредвзято. То есть сам для себя он, конечно, был единственной и неповторимой личностью, но мы же говорим об объективной оценке? А тут вердикт был неутешителен: Илья был типичным середнячком. Никаким. Не особенно умным, не особенно спортивным, не особенно волевым. Не достигшим успехов в учебе и по жизни. Что говорить, у него даже своей постоянной девушки не было. Из всего этого следовал неутешительный вывод: шансы пройти отбор в ИЛУ конкретно у него минимальны, на уровне статистической погрешности. Императору нужны лучшие. А он, Илья, если говорить откровенно – обыкновенный материал для отсева. Нет, может быть, в нем есть какие-то скрытые таланты, кто знает? Но слишком уж рассчитывать на это не стоило. Так, может, избежать неизбежного позора и спрятать письмо куда-нибудь подальше? Неизвестно даже, что хуже: вернуться из Диастара, не поступив в ИЛУ, или не пытаться поступать, имея на руках приглашение. В обоих случаях это клеймо лузера на всю жизнь.
И, наконец, третье – казарма. Все поступившие в ИЛУ, даже не связанные напрямую с армией специальности, проходят через курс молодого бойца и службу в течение нескольких лет в одной из императорских частей. Уже далее возможны варианты, а поначалу – только казарма. Никаких «студент гуляет весело от сессии до сессии» в его жизни точно не будет. Мягко говоря, это не тот вариант, о котором Илья мечтал. По уму следовало забыть про полученное письмо и поступать в политех, как предполагалось изначально, не сказав никому ни слова.
Однако этот, такой разумный вариант сталкивался с другим соображением. Илья понимал, что если он не попытается поступить в ИЛУ, то будет жалеть об этом всю свою жизнь. От шанса стать «сыном императора» не отмахиваются.
Имперская элита немногочисленна. Закончившаяся военным поражением Великая война и последовавший за ней крах Второй империи выкосили большую часть некогда многочисленной имперской аристократии, чьи кости белеют сейчас в безымянных могилах по всем трем континентам. Однако именно из остатков ее представителей до сих пор состоят три личные императорские дивизии и спецчасти. Проконсулы, консулы, «государственные ответственные» с первого по третий ранг – это все «дети и дочери» императора. Они могут без пропуска въезжать в Диастар и жить в нем, только они имеют право владеть чуть ли не гектарами земли в собственности, только они могут передавать личное дворянство своим детям. Они неподсудны гражданским судам и общеимперским законам. Соль империи, всего около пятидесяти тысяч человек на сорокамиллионное государство, бывшее когда-то до войны двухсотмиллионным. Звание сына или дочери императора нельзя купить ни за какие деньги, простой офицер императорской личной дивизии «Порядок» может смотреть на владельца заводов, сетевых медиа и океанских кораблей свысока. А способов попасть обычному человеку из народа в число «детей» всего два: получить письмо, подобное тому, что Илья сейчас держит в руках, а затем поступить в ИЛУ и закончить его, или сделать нечто настолько полезное для империи, что его произведут в звание именным указом. Других социальных лифтов не предусмотрено. Так что основания рискнуть у Ильи были, несмотря на исчезающие малые шансы на успех. В конце концов одно чудо уже произошло – он получил приглашение.
Остаток этого дня Илья провел как в лихорадке. Меряя квартиру шагами, он склонялся то к одному решению, то к другому. Были минуты, когда Илья уже был готов порвать ставшее вдруг ненавистным письмо. Но потом психологический «маятник» в его взбудораженном мозгу выдавал радостные картины противоположного свойства: вот он на побывке дома, вот он в отглаженной сине-черной с серебристыми рунами форме как будто случайно встретился на улице с Юлей… Она тогда точно поймет, насколько была неправа, не обращая на Илью внимания, он им всем докажет… Ведь первое июня уже послезавтра.
Ночь тоже прошла как в бреду. Илья спал от силы часа три, остальное время лишь ворочался с боку на бок и думал, думал, думал. Но принять окончательное решение не мог.
Решение мгновенно пришло утром, причем само собой. Это случилось в ту секунду, когда он молча протянул приехавшим родителям полученное письмо. Мама не сразу поняла, что это такое. Но, едва пробежав взглядом первые строчки, она выпустила из руки пакет со свежесобранной редиской и грузно осела на табуретку в прихожей. Отец, двадцать лет проработавший на военном заводе по производству генераторов Бэйла и доросший из простых рабочих до начальника смены, был выдержаннее в своих эмоциях. Но его взгляд, после того как он прочитал приглашение, Илья запомнил надолго. В нем было все: потрясение, радость, удивление, вопрос. Но больше всего там было гордости за своего сына. Однако все эти тонкости Илья осознал потом. В этот же момент ему стало ясно – отказаться он не может. Его после этого собственный отец уважать перестанет.
– Батя, мне завтра с раннего утра ехать, – только и сказал Илья. – Денег дай, побегу билет на «протон» покупать.
