Книга Мултанское жертвоприношение, страница 26. Автор книги Сергей Лавров

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Мултанское жертвоприношение»

Cтраница 26

Филин издевательски захохотал, заухал прямо у него над головою, сверху посыпалась старая хвоя, шишки и кусочки коры. Кричевский поежился, вспомнил слова каторжника Головы о доле бродяги в вотских лесах да об оживающих вотяцких идолах.

— Станешь тут язычником поневоле, — сказал он вслух, стараясь сохранить ясный рассудок и мужество под натиском лесной жути.

А лес с наступлением темноты задвигался, зашевелился. Поднялся ветер, раскачивая скрипучие сосны, шумя и голося вокруг. Кричевского пробил озноб, он еще подкинул валежника и придвинулся поближе к костру.

Во тьме слышались недальние крики каких-то ночных зверей, раздался знакомый уже полковнику рев лося. Где-то поодаль заверещал отчаянно заяц, угодив в лапы удачливого ночного охотника — лисы или рыси. Поджав ноги, Константин Афанасьевич в полудреме сидел у костра, поворачиваясь то одним, то другим зябнущим боком к пламени. Пришло вдруг ему на ум, что сосна, под которой он обосновался, слишком толстая, ему с его больным коленом, никак на нее не влезть, и даже не обхватить, и он выбранил себя от души за крепость задним умом, сказав громко:

— Эх, тоже мне, Эпиметей [15] нашелся!

Между третьим и четвертым часом, или, как говорили римляне, «между волком и собакой», сморил его мимолетный чуткий сон, во время которого накрыла полковника волна безотчетного древнего ужаса. В буквальном смысле: волосы на его голове встали дыбом. Такого страха он не испытывал никогда прежде, хоть добрый десяток раз бывал ранее на волосок от смерти. Пробудившись с криком, с прыгающим у самого горла сердцем, покрытый холодной испариной, он подхватил с земли выпавший из слабых пальцев револьвер, и сквозь тихий жар, струящийся от красных углей угасающего костра, увидал, как совсем близко из темноты смотрит на него в упор пара пламенеющих немигающих глаз.

— Сгинь, дьявол! — крикнул Константин Афанасьевич, поспешно кидая на угли остатки валежника. — Верочка, не бойся, милая, со мною все будет хорошо!

С другой стороны послышались отчетливые тяжелые шаги. Кто-то ходил вокруг костра, присматриваясь, примеряясь к нему.

— Пристрелю гада! — сколь можно более грозным голосом пообещал хрипло Кричевский.

В ответ раздались странные, ни на что непохожие звуки, никогда не слышанные полковником ранее. Будто кто-то переговаривался ворчливым шепотом, а потом мелко-мелко захихикал над ним, злорадствуя. Злые глаза вспыхнули зеленым, погасли — и тут же засветились в другой стороне, правее, и, как показалось сыщику, ближе. Он вытянул руку, прицелился и выстрелил. Все вокруг запрыгало, заухало — и стихло. И глаза вновь переместились на прежнее место.

Вжавшись спиною под узловатые корни сосны, Кричевский глядел с досадой на маленькую кучку валежника, убывающую с каждой минутой, и клял себя за неосмотрительность и лень, не позволившую собрать про запас побольше дров на ночь. Слабое пламя костерка, всего из одного язычка, мельтешило перед ним, а по ту сторону кто-то все ходил, все вздыхал тяжело и терпеливо в ожидании своего часа. Когда ночная нечисть приближалась слишком, Кричевский стрелял, всегда целясь, но так ни разу и не попал.

Он подкинул в умирающий костер последнюю ветку, сжал зубы и приготовился к драке. В револьвере у него оставалось три патрона, и Константин Афанасьевич решил стрелять теперь только в упор, когда набросятся. Валежник полыхнул как-то бледно, но вокруг почему стало светлее. Показались из серой мглы стволы ближайших сосен. Крикнула первая сойка, за ней еще одна — и сыщик понял, что наступило утро.

Он еще некоторое время сидел в своем убежище, готовый к последней схватке, но уже ничего подозрительного не видел более. Ночные страхи улетучились, точно их и не бывало, и полковник уже и сам не понимал ясно, было ли все это, или только пригрезилось его воспаленному жаждой воображению. Когда взошедшее светило окрасило в янтарно-желтые цвета стволы сосен, Константин Афанасьевич выпустил револьвер на песок, уронил усталую голову на грудь, и забылся крепким сном.

Пробуждение его было ужасным. Кто-то вонючий и тяжелый цепко ухватил его за горло и за грудь, тряс, душил и орал нечто угрожающее, нечленораздельное. Содрогнувшись всем телом, ощутив резкую боль в раненом колене, которое нападавший придавил к земле, Кричевский, едва разлепив тяжелые веки, наудачу ударил противника хуком с правой, приблизительно в то место, где должна была бы находиться его челюсть. Ощутив, что попал, он тотчас с победным выкриком добавил левый прямой — и коварный враг отлетел прочь, рухнув наземь, после чего взвыл дурным голосом и гнусаво произнес:

— Васька, я его сейчас придушу! Он мне нос сломал! Сволочь!

Заслышав в голосе нападавшего знакомые нотки, полковник поспешно продрал слипшиеся глаза, еще не веря своему счастью, и увидал склонившееся над ним заботливое одноглазое лицо брата Пимена.

— Хвала Господу! Нашелся! Хвала Господу! — повторял монах, часто крестясь.

— Братцы! — не своим голосом завопил Кричевский. — Вы нашли меня, братцы! Воды! Воды скорее дайте!

Он вцепился скрюченными пальцами в большую солдатскую флягу на поясе монаха, и только мешал ему отвязывать ее, торопя и дергая лихорадочно.

— Ты, мерзавец! — злобно, со слезами на глазах, сказал ему Петька Шевырев, сидя на песке напротив, запрокинув голову и унимая кровь, густо струящуюся из его разбитого и припухающего на глазах носа. — За что ты меня так двинул?! Я, как дурак, без сна, без роздыха, ищу его вторые сутки, а он на тебе! Драться лезет! Елки-палки! Очки треснули! Сейчас юшка уймется — я тебе покажу!

Утолив первую жажду, оторвавшись от горлышка, и не выпуская фляги из дрожащих рук, Кричевский сказал счастливо:

— Так чего же ты меня душить кинулся, балда?! Я тут таких страхов натерпелся! Скажи спасибо еще, что не застрелил тебя!

— Я? — изумился побитый ни за понюх табаку журналист. — Душить тебя?! Да я на радостях тебя тряс! Чтобы разбудить! Чтобы узнать, живой ли ты! Сидел тут такой скрюченный, маленький! Мы тебя так искали, так искали! Я все ноги в кровь сбил, вон, посмотри, если не веришь!

— Не хочу твоих вонючих онуч видеть! — отшутился полковник, опять припадая к желанной фляге.

— Действительно, Костя! — укоризненно сказал брат Пимен, оглаживая заботливо сыщика по голове, стряхивая с плеч хвойные иголки. — Не дело так пропадать, не сказавшись! О нас бы хоть подумал! Встали утром — а тебя и след простыл! Что прикажешь делать?!

— Да-да! — подтвердил Петька, унимая вместе с кровью из носу и обиду свою на незаслуженную оплеуху. — Вот так и пошла бы новая легенда, как вотяки украли и замолили статского советника из Петербурга! Вот уж Малмыжская полиция тебя бы искала! Пол-уезда бы пересажали!

— Каюсь, братцы! — сказал Кричевский, поднимаясь на ноги, ощущая с питьем прилив новых сил. — Я и сам не ожидал, что так выйдет! Я тут такого нагляделся! Сейчас расскажу вам!

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация