Председательствующий внимательно осмотрел присутственную камеру
[28] и обратился к судебному приставу с вопросом о судебных заседателях. Выяснив, что явились все, он предложил сторонам перейти к их отбору. Ничем не примечательная процедура быстро наскучила публике, с нетерпением ожидавшей начала судебных баталий. И лишь опытный зритель заметил, что соперничество двух оппонентов уже началось: прокурор отвел двух кандидатов, а присяжный поверенный — трех. Состав двенадцати присяжных был утвержден, и среди них оказались три крестьянина, один врач, два купца, три мещанина, один чиновник департамента окладных сборов, один преподаватель гимназии и один отставной штабс-капитан Сунженского полка. Лица присяжных поверенных были строги и печальны, как лики святых на больших церковных иконах. Они заняли отведенные для них места, и судья объявил:
— Слушается дело об убийстве купца первой гильдии Сипягина Капитона Игнатьевича, музейного смотрителя, коллежского регистратора Корзинкина Назара Филипповича, дворянки Загорской Елизаветы Родионовны и заключенного Тюремного замка Якова Егоровича Беспутько. — И, глядя на судебного пристава, приказал ввести подсудимого.
Загудели шаги на внутренней металлической лестнице. Конвой ввел арестанта. Аркадий Викторович осунулся и поник, словно сгоревшая спичка; его глаза бегали в полной тревоге, а черная шевелюра заметно поседела; левая ладонь была забинтована. На нем был казинетовый сюртук, светлая рубашка и галстук. Возможно, он бы совсем не отличался от остальных господ, если бы не опущенные плечи да задумчивый и немного печальный взгляд. Однако же вины своей он, судя по всему, не чувствовал и, в отличие от молящихся грешников и раскаявшихся злодеев, глаз не прятал. Бегло осмотрев зал, Шахманский сел на скамью. Ардашев тотчас же приблизился к подзащитному и, слегка склонившись через перила ограждений, что-то ему прошептал.
Судья оставил без внимания эту вольность защитника и, уточнив фамилию, имя и отчество подсудимого, объявил список лиц, вызванных в судебное заседание. Те из них, кто уже находился в зале, были вынуждены его тотчас же покинуть.
Секретарь зачитал судебный акт, и председательствующий задал Шахманскому вопрос:
— Подсудимый, признаете ли вы себя виновным в вышеозначенных злодеяниях?
— Нет, не признаю, — тихо, но вполне внятно ответил Шахманский.
— Объявляется судебное следствие. Прошу пригласить свидетелей.
Зал еще раз наполнился людьми, и они, после непродолжительной речи священника и назиданий председательствующего, дали клятву и снова покинули присутственную камеру, чтобы через несколько минут появиться здесь вновь, но уже по одному.
Первыми вызывали свидетелей обвинения. В дверях показался авантажного вида господин лет сорока пяти, в пенсне, с видимыми залысинами, бородой клинышком, с закрученными кверху усами и в изрядно помятом костюме из серой коломянки. Он стал за кафедру, напрягся и замер, будто мраморное изваяние в старом парке.
— Назовите вашу фамилию, имя и отчество, — потребовал Кондратюк.
— Копейкин Аполлон Христофорович.
— Какого сословия будете?
— Купеческого.
— Род занятий?
— Держу ресторацию на железнодорожном вокзале.
Взглянув на Филаретова, судья распорядился:
— Извольте задавать ваши вопросы свидетелю обвинения.
— Вы можете показать человека, который сидел за одним столом с покойным господином Сипягиным перед тем, как он бросился под колеса локомотива?
— Да. Вот он. — Копейкин указал на Шахманского. По залу пронесся легкий шум.
— Вы вполне уверены, что это подсудимый? — растягивая удовольствие, поинтересовался прокурор.
— Совершенно уверен.
— Что ж, благодарю вас. У меня более нет вопросов, ваша честь.
— Будут ли вопросы у защиты? — осведомился председательствующий.
— Да, ваша честь.
— Задавайте.
Ардашев подошел к свидетелю и спросил:
— Вы были лично знакомы с господином Сипягиным?
— Н-нет, — не совсем уверенно ответил купец.
Клим Пантелеевич достал из внутреннего кармана несколько фотографических карточек с изображением мужчин и, разложив их перед свидетелем на кафедре, обратился к нему с настоятельной просьбой:
— Извольте указать среди этих пяти фотографических снимков изображение погибшего господина Сипягина.
Свидетель растерялся, снял пенсне, протер его платком, надел и нерешительно ткнул пальцем.
— Вы уверены?
— Д-да.
— В таком случае соблаговолите показать эту фотографию господам присяжным, — попросил Клим Пантелеевич.
Копейкин поднял ее и продемонстрировал.
— Итак, господа присяжные заседатели, прошу вас убедиться, что свидетель выбрал именно фото с изображением незабвенного… Ивана Сергеевича Тургенева — великого русского писателя.
С задних рядов послышался смех. Судья грозно посмотрел в зал, но обошелся без замечания.
Прокурор нервно забарабанил пальцами по деревянному краю и воскликнул:
— Я протестую, ваша честь. Опознание уже проводилось…
Не обращая внимания на недовольный возглас обвинителя, председательствующий осведомился:
— Будут ли у защиты еще вопросы?
— Нет, ваша честь.
— Пригласите следующего свидетеля, — приказал приставу судья.
Перед публикой появился бородатый мужичок в плисовых штанах и холщовой рубахе, подпоясанной черным кожаным ремешком. Он боязливо приблизился к кафедре и замер в ожидании.
— Назовите вашу фамилию, имя и отчество, — приказал судья.
— Колыванов Евлампий Федорович.
— Какого сословия будете?
— Из крестьян мы…
— Род занятий?
— Дворник.
— Извольте задавать вопросы, господин прокурор.
— Расскажите суду, как вы обнаружили труп Корзинкина, — попросил свидетеля Филаретов.
— Дык тута и сказывать особливо нечего. В тот день послал меня Силантьич к господину Корзинкину за ключом…
— Кто послал? — осведомился судья.
— Степан Силантьевич Переспелов, городовой нашего, второго, значить, участка. Ну, я постучал в его дверь пару раз — проку никакого. Нюрка, прислуга ихняя, запасной ключ принесла, а дверь не отпирается, и все тут. Видать, думаю, на внутреннюю задвижку заперли. Тут жильцы сбежались, а энтот вот господин, — дворник указал на подсудимого, — надоумил ее с петель снять.
— Вы точно уверены, что именно он предложил таким путем проникнуть в помещение? — наигранно изображая стремление выяснить истину, переспросил обвинитель.
