— Кто-то может сказать, что она вообще не место для восемнадцатилетнего парнишки, который связался с плохой компанией и получил хороший урок.
Джозеф позволил молчанию продлиться еще немного.
— Это зависит от того, что ты можешь дать.
— Хочешь получить имя?
— Может быть, — сказал он, стараясь сдерживаться.
Она быстро глянула через плечо.
— У нее был какой-то мужчина. Я никогда не встречала его… Мари попросила меня не рассказывать о ее «особом друге» — так она его называла. И еще сказала, что он офицер на подлодке.
Джозеф почувствовал, как у него участился пульс.
— Продолжай.
— Вот так это было.
— Его звали?..
— Кен.
— Кен?
— Так она сказала.
— Без фамилии?
— Просто Кен.
Вполне возможно, что она врала. За столом он спрашивал, как звали офицера-подводника, а теперь она запросто называет его. Он в упор уставился в ее покрасневшие глаза. Он гордился своей способностью видеть ложь в глазах человека. Обстреливать его стремительными вопросами — это тоже помогало.
— Она никогда не описывала его тебе?
— Говорила только, что он высокий и симпатичный.
— Если они встречались не здесь, где могли видеться?
— Да мало ли где…
— Какого рода отношения у них были?
— Какого рода?..
— Ты знаешь, что я имею в виду. Требовали ли они уединения? Они куда-нибудь ходили?
— Она упоминала квартиру. Но не говорила, где она. Теперь она была взволнованна. И уже сожалела о своем решении поговорить с ним.
— Хорошо, — уже мягче сказал он. — Спасибо.
— А мой племянник…
— Если я смогу проверить, то вернусь и встречусь с тобой.
— Он еще ребенок и не должен быть в таком месте.
— Нет, должен. Но это не значит, что я не помогу.
Когда Лилиан пришла к нему домой в Нашшаре и рассказала историю о погибшей девушке и о том, как ее прикрывают, он согласился встретиться с майором Чедвиком лишь из доброго к ней отношения и личного знакомства. Насколько он понимал, на словах история эта выглядела слишком нелепой и несообразной… или слишком горячей, чтобы к ней прикасаться. Этот майор заставил его взглянуть на вещи по-другому. Дело было не в том, что он слишком много рассказывал о своих действиях. Джозефа тронула тихая убежденность этого человека. Если кто-то и играл с огнем, то это был майор Чедвик. То, что офицер в его положении готов отбросить все ради принципа, обязывало его самого взяться за эту долгую, тяжелую работу.
Он решил помочь, подчинившись какому-то внутреннему толчку, не веря, что ему удастся достичь прогресса за несколько коротких дней. И тем не менее в его распоряжении уже было имя: Кен. Он снова и снова крутил его в голове, проверяя звучание. Не слишком ли многого он хочет, спрашивая, настоящее ли имя убийца назвал Мари? Может быть. Но лучше оставаться скептиком, сказал он себе, когда лежал на матрасе, а мать вслух читала двоим своим детям историю о маленькой Красной Шапочке. Читала она хорошо, бегло и с выражением…
Он проснулся рывком, почувствовав чью-то руку на своем плече. Женщина не сопротивлялась и не отпрянула, позволив ему сориентироваться в полутьме, к которой его глаза медленно привыкали.
— Прости, — сказал Джозеф, выпуская ее запястье.
Он заметил, что, пока спал, его куртка сползла, открыв пистолет на поясе.
— Я надеюсь, они не испугались.
Он имел в виду ее детей, которых сейчас не было рядом.
— Зачем ты носишь оружие?
— Я полицейский.
— А где твоя форма?
— Я детектив.
Он сбросил ноги с кровати и потянулся за обувью.
— Как долго я спал?
— Часа два, может, чуть больше. Тут легко теряется представление о времени.
— Такая тут жизнь, — сказал он.
— Это не может длиться вечно. Прилетает много «спитфайров».
У нее были большие понимающие глаза и прямой взгляд.
— Можешь ли ты хранить тайну?
— Почти все время, — ответила она с намеком на улыбку.
— Они будут здесь послезавтра. Их будет больше, чем в последний раз, больше шестидесяти.
У нее блеснули зубы, когда она улыбнулась.
— Не могу поверить.
Джозеф протянул руку:
— Спорю на шиллинг.
— У меня нет шиллинга.
— Тогда заплатишь долг в рассрочку.
— Хорошо, — помолчав, сказала она, — но не могу обещать, что предложу тебе такие же благородные условия.
Они ударили по рукам, дав понять, что у них еще будет повод увидеться.
Когда он собрался уходить, женщина сказала:
— Хорошо бы тебе приложить питьевой соды на эту штуку.
Она имела в виду карбункул у него на шее.
— Питьевую соду? Вот уж не знал.
— Теперь будешь знать.
— А где мне ее найти?
— Вряд ли найдешь. Она закончилась несколько месяцев назад.
— Но все равно спасибо за совет.
— Не стоит благодарности.
Выйдя на слепящий солнечный свет, Джозеф остановился, чтобы до предела наполнить легкие свежим воздухом и взбодриться. Он чувствовал, что сон придал ему силы — или это было что-то еще, чего уже давно не ощущал? И он даже не спросил, как ее зовут. Да, в отношениях с женщинами он стал безнадежен.
Джозеф часто думал о том, как пришла к нему эта одинокая жизнь: маленький домик в Нашшаре, унаследованный от отца, который должен был перейти к его старшему брату Карлу, если бы тот не посвятил себя Господу, презрев все земные блага. В Карле была несокрушимая вера в способность человека ответить на все вызовы, которые предлагает ему Всемогущий; вот он, Джозеф, со своим библейским именем, безжалостно преследует тех, кто не придерживается меры.
Он привык полностью отдаваться своей работе, привык служить цели, которой себя посвятил, хотя сейчас уже не был так уверен в правильности выбора. Всегда находились готовые занять его место, и тем не менее он не мог уступить. Этим и объяснялась та странная половинчатость жизни, которую он вел.
Странно, что случайная встреча в бомбоубежище могла бросить вызов его усталому смирению. Он улыбнулся, вспоминая слова той женщины, веселые и дерзкие. «Не могу обещать, что предложу тебе такие же благородные условия».
Симпатичная женщина и к тому же забавная, думал он, открывая дверь в магазин военного обмундирования «Гристи».
