Макс первым ушел с обеда и заторопился домой, чтобы успеть на десятичасовую встречу. Он собирался бодрствовать до полуночи, пока не начнет клевать носом. Он оставил дверь в свою квартиру приоткрытой. В таком положении она и оставалась.
Может, Басуттил попал под один из ночных налетов и получил ранение? Сомнительно. «Восемьдесят восьмые» сконцентрировали все усилия на аэродромах, к которым шли волна за волной. Предполагалось, что Кессельринг полностью в курсе дела о прилете подкрепления и делает все, что в его силах, дабы сорвать операцию — уничтожить посадочные полосы, а то, что останется от них, превратить в пыль бомбами замедленного действия.
К семи часам от детектива по-прежнему не было никаких известий.
Макс покинул квартиру, прикрепив к дверям записку, что идет на работу, и написал номер телефона. Выйдя, он коснулся рукой мотоцикла, как бы прося у него прощения. Он нещадно гнал его по пути домой, и он то и дело взлетал в воздух, когда Макс огибал гавань Марсамксетт. Горючее было на исходе, но под сиденьем вместе с мотком шланга хранился запас, который можно было перекачать в случае острой необходимости. Он снялся с места.
В офисе царила атмосфера ожидания. Все знали, что должно произойти, но никто не был в курсе дела, когда именно. Все собрались на крыше церкви Святого Иосифа, не отводя взглядов от далекой горной гряды, где плечом к плечу стояли Рабат и Мдина. Оттуда, с запада, и должны были появиться «спитфайры».
Высоко в небе кружили «сто девятые». Они наблюдали, дожидаясь своего часа.
К девяти часам Басуттил так и не дал о себе знать, и Макс позвонил в «Ил-Бергу». Лилиан еще не появилась на работе, что было довольно странно. Обычно она сидела за столом с восьми часов. Следующий звонок был к ее тете в Мдине.
— Тереза, это я, Макс.
— Как приятно слышать твой голос.
— Лилиан дома?
— Нет, она на работе. Ушла довольно рано и в Та-Куали села на автобус с летчиками, как обычно делает.
— Но на работе ее нет.
— Сейчас она уже должна быть там.
— Ну так вот — ее нет. И никто ее не видел.
— Макс, о чем ты говоришь?
Он услышал нотки беспокойства в ее голосе.
— Она, наверное, не успела сесть на транспорт от аэродрома до Валлетты. Я уверена, что ничего не случилось.
Но Макс не был так уверен. Если даже она была бы вынуждена идти пешком всю дорогу — что просто невозможно представить, — все равно уже должна была бы прийти.
Он подождал полчаса, прежде чем снова позвонить в «Ил-Бергу», — и опять никого. Он чувствовал, как у него в груди начал нарастать страх. Сначала исчез Басуттил, а теперь Лилиан. Совпадение? Нет, если они действительно пропали. Это могло означать что-то гораздо более зловещее. Он вспомнил предупреждение Эллиота: они будут наблюдать за тобой. Может, ему стоило бы прислушаться к этим словам, может, полковник Гиффорд…
Нет, эта теория не выдерживает критики. Если Басуттил был задержан властями и при допросе из него выдавили имя Лилиан, почему он до сих пор не услышал стука в свою дверь?
Макс услышал в коридоре шаги, которые приближались к его кабинету. Он надеялся, что они принадлежали полковнику Гиффорду или тому рыжеволосому парню. Он был бы счастлив, если бы его вытащили отсюда и подвесили над углями, коль скоро это помогло разрешить вопрос о местонахождении Лилиан.
Шаги миновали его дверь.
Он, оцепенев, сидел на стуле, не в силах перевести дыхание. Не стоит отвергать немыслимое — Басуттил и Лилиан каким-то образом попали в руки убийцы.
Зазвонил телефон. Он сорвал трубку.
— Да.
Это был Люк Роджерс, заместитель цензора, который поделился кое-какими мыслями о перефразировании передачи Би-би-си.
— Я не могу сейчас разговаривать, Люк, я жду важного звонка.
— Надеюсь, что ты это не выдумал.
Макс чувствовал себя не лучшим образом из-за того, что ему пришлось прервать разговор с Люком, но его охватила паника, и он старался привести мысли в порядок.
Фредди. Может, Фредди втянут в это дело? Звонок в военно-морской госпиталь позволил убедиться, что ничего подобного не было; тот находился в хирургическом отделении. Эллиот. Эллиот может знать, задержаны ли они. Но его нигде нельзя было обнаружить. Он не был ни в оперативном помещении, ни в кабинетах другой службы, и никто не заходил в отдел специальной связи. В отчаянии Макс позвонил в «Юнион-клаб». Когда и тут его постигла неудача, поднялся на крышу.
Сейчас здесь собрался весь отдел, и он отвел Марию в сторону.
— Меня не волнует, кто именно, но кто-то должен оставаться внизу на телефоне. Если мне позвонят, скажи, чтобы попытались связаться с отделом разведки в Та-Куали.
— Та-Куали?
— Там я собираюсь быть.
Она посмотрела на Макса, словно тот был сумасшедшим.
— Ты думаешь, Та-Куали — подходящее место, чтобы сейчас там находиться?
— Если повезет, я успею появиться там и уехать до того, как все начнется.
Та-Куали располагался несколько в стороне от Мдины, в выжженной солнцем долине. Макс покрыл эти восемь миль не больше чем за те же восемь минут.
Прошло время с тех пор, как он в последний раз посетил этот аэродром, и то, что он увидел, потрясло его. Большая часть знакомых сооружений превратилась в гору каменных обломков, обугленных досок, а по всему полю лежали груды металла, в которых едва можно было опознать самолеты. Трудно было поверить, что аэродром еще функционирует, и тем не менее скопища людей как муравьи копошились под палящим солнцем. В стороне от посадочных полос солдаты в полевой форме гнули спины вместе с загоревшими летчиками без рубашек, засыпая воронки от бомб и ровняя щебенку. Наземные команды наводили последние штрихи в конструкции новых бомбоубежищ, которые окаймляли аэродром, словно блестящее ожерелье. Они были собраны из старых бензиновых канистр, заполненных землей, и голый металл блестел серебром на солнце, являя собой отличную цель. Где-то здесь был Ральф, дожидавшийся в казарме, когда его сменит один из прибывших пилотов на «спитфайре».
Отдел разведки никуда не делся, хотя за последний месяц маленькое каменное здание, в котором он размещался, потеряло крышу и часть стен. Над развалинами было натянуто брезентовое полотнище, спасающее от солнца, а для укрытия во время налета в земле была вырыта щель, прикрытая мятой железной крышей.
Гарри Крайтон сидел за столом в кабинете, со стен которого осыпалась штукатурка, к нижней губе у него была приклеена сигарета. Летчик из Австралии, он был шумным любителем сквернословить, и ему поручили обязанности офицера разведки после того, как в начале года в ходе вынужденной посадки он повредил себе шею. Он был известен собачьей цепкостью, когда дело доходило до требований истребителей.
